«Спящая красавица»: поражение или победа?

Как отразились скандалы и сражения, проигранные Большим театром, на первой балетной премьере отреставрированной сцены

Имена:  Иван Васильев · Наталья Осипова · Николай Цискаридзе · Эцио Фриджерио · Юрий Григорович

1. Битва при Кафеле, или Сражение с Цискаридзе

Большой театр много лет молчал, пока один из лучших его танцовщиков уничижительно (и несправедливо) оценивал таланты сменяющихся худруков — но тут затронули святое: реконструкцию. За месяц до премьеры «Спящей красавицы» прогремел взрыв — Николай Максимович рассказал общественности про положенный за сценой кафель (источник грядущих травм — вы представляете себе пуанты на этой скользкой дряни?), про гримерки без окон, про такой высоты потолки в репетиционных залах, что если поднимешь балерину на верхнюю поддержку, то приложишь ее об этот потолок головой, и про то, что на сцене Большого теперь, похоже, нет люков, необходимых для многих классических балетов (Жизель должна из могилки подниматься, Мышиный король исчезать в подполье). Управленческая команда Большого оккупировала телеканалы и принялась кричать, что все-все-все неправда, что Цискаридзе просто хочет власти, а один из членов попечительского совета в телеэфире посоветовал танцовщику немедленно выйти на пенсию. Премьера Большого театра после скандала не позвали участвовать в торжественном концерте-открытии.

18 ноября балетоманы пришли в театр на премьеру «Спящей красавицы». И обнаружили, что люков таки нет (злая фея Карабос не провалилась в преисподнюю, а как-то глупо шмыгнула в кулису). За день до этого на пресс-конференции представитель дирекции по строительству подтвердил, что — да, за сценой положили кафель, но его уже покрыли сверху специальным противоскользящим покрытием. (Уже — это после выступлений танцовщика. А не заговори он об этом…) Про гримерки без окон в телеэфире другого канала сказала Светлана Захарова. Про низкие потолки дирекция разъяснила, что да, есть такие залы, но так и было задумано, они специально предназначены «для разминки». (Во-первых, что за «разминка», то есть класс, без прыжков? А если прыгнуть высоко — так и сам головой приложишься. А во-вторых, я что-то не встречала в западных балетных театрах классов, где нельзя сделать поддержку. Ну ладно, я, конечно, не во всех театрах была. Но все-таки, кажется, это наше ноу-хау.) То есть все, что говорил Цискаридзе о качестве ремонта в закулисной части — правда.

Он еще не упомянул чудовищно скользкое покрытие самой сцены, потому что на тот момент на него не выходил. А когда вышел-таки в премьерной серии — осторожничал, потому что видел уже, что случилось с Дэвидом Холбергом, которому досталась премьера: новоявленный премьер Большого всерьез потянул ногу, и ему пришлось отменять следующий спектакль («Дон Кихот»). Поскальзывались солистки и кордебалет, осторожничали (и выдавали менее эффектный танец) солисты. «Спящая красавица» из балета виртуозного превратилась в балет вынужденно опасливый. Если еще добавить решетки замка, что не поднялись вовремя в одном из спектаклей, и лодку феи Сирени, что отказалась плыть на последнем представлении (фея и принц сошли с плавсредства и отправились по воде пешком), то станет ясно: со сценой проблемы, со сценической техникой — не меньшие.

2. Нападение с площади Искусств, или Ося с Васей

Это не была позиционная война, это был блицкриг: Наталья Осипова с Иваном Васильевым накануне премьеры «Спящей красавицы» появились в кабинете худрука Большого балета Сергея Филина сразу для того, чтобы подать заявление об уходе. Причиной увольнения, как заявили впоследствии сами артисты (они являются парой не только на сцене, но и в жизни), стало желание творческой свободы. В переводе с балетного на русский — Наталья Осипова хотела станцевать главную роль в «Спящей красавице», а ей не дали. «Спящая» в Большом принадлежит Юрию Григоровичу, и именно он определяет, кто будет в составах, а кто — ни в коем случае. Старый балетмейстер, пусть и работающий полвека в Москве, — выученик вагановской школы, и потому он ценит в балерине «линии». Не темперамент (он, безусловно, есть у Осиповой), не высоту прыжка (несомненно присутствующую), но строгий абрис балерины. Изящную линию арабеска, парение в воздухе... Вот он и не дал роль нежной принцессы Авроры любимой многими азартной танцовщице. Танцовщица решила отправиться в другой театр, где ей обещали дать все, что она попросит. И захватила с собой Васильева.

И вот тут дирекция Большого растерялась и не смогла сохранить лицо. Казалось бы — вольному воля. Если артистка хочет исполнять роли, ей противопоказанные, пусть делает это там, где пожелает. Но в растерянных комментариях начальства слышалась такая детская обида, что было ясно: этого они не ждали. Танцующий народ так приучил начальство к мысли, что никто никуда не денется из Большого театра (тот же Цискаридзе — сколько было лестных предложений за последние полтора десятка лет — ведь никуда не сбежал), что для дирекции этот шаг артистов был равен разлому земной коры. Нет, потом собрались, более трепыхаться не стали: сказали, что всегда рады будут снова видеть Осю с Васей (как зовут пару балетоманы) — и молчок. Это теперь Кехман недоумевает, что ни ему, ни Сергею Даниляну (агент Осиповой и Васильева) не поступало звонков с предложениями гостевых контрактов для артистов. И не поступит. Вот если сами захотят вернуться — тогда, думаю, их радостно примут. А с агрессорами (Кехман признался, что полтора года уговаривал пару, и весело пригрозил еще через год и Холберга увести) переговоров не ведут. Теперь в Михайловском театре — удачное приобретение, громкий дуэт, на который будет рваться народ, у самих артистов — свободный график, что позволит им планировать график зарубежных ангажементов. А у Большого — неприятные воспоминания.

Как отразилось это на «Спящей»? Общим нервом подготовки и печальными стенаниями поклонников артистов после каждого спектакля: ах, вот на месте NN и MM — Осипову бы да Васильева. Особенно громок этот плач был после премьеры: прекрасно выученная Светлана Захарова, обладательница изумительных балетных данных, чей арабеск можно фотографировать для учебника классического танца, была отстраненно-прохладна во время спектакля, а народ хотел, чтобы на сцене кипели страсти. Тоска по атакующей энергии была восполнена, как ни странно, не на спектакле Марии Александровой (наша пламенная балерина играла королеву, а не принцессу, и роль вышла роскошно-величественной), но в день, когда Авророй стала Екатерина Крысанова.

3. Раскрашенный ковер, или Троянский подарок Фриджерио

Эцио Фриджерио, за свою жизнь (р. 1930) поработавший со многими значительными режиссерами (более всего — с Джорджо Стрелером, но кроме того и с Лилианой Кавани, и с Вернером Херцогом), в балете имел дело с людьми, вкус у которых был довольно специфическим. Что Ролан Пети, что Рудольф Нуриев (для могилы которого он потом спроектировал знаменитый памятник на Сен-Женевьев де Буа) любили все яркое и весьма дикое — отсюда, вероятно, представления художника о том, каким должен быть балетный спектакль. В результате на сцене стоят витые золоченые колонны, один из принцев-женихов наряжен в турецкую пижаму, а другой в русский кафтан и шапку с околышем. Весь пол раскрашен завитками, словно на него уложен ковер. И этот пестрый ковер воюет с хореографией и впрямую убивает ее, съедает рисунок: ноги артистов теряются среди цветовых пятен, и понять, что там имел в виду Мариус Петипа или переписавший его в очередной раз Юрий Григорович, совершенно невозможно. Поразительно, что Фриджерио вообще не дал себе труда вдуматься в расположение людей на площадке: трон для короля и королевы в последнем акте он поставил в глубине сцены посередине, то есть все гости на балу танцевали задом к коронованным особам. А про то, что декорация не меняется в течение всего балета (где бы и когда бы ни происходило действие по сюжету), уже отлично написала коллега из «Коммерсанта»: действительно, стоит тревожиться за психическое здоровье принца, устраивающего охоту в собственном дворце и желающего, судя по всему, жениться на своей прабабушке (дворец, где заснула Аврора и где спустя сто лет обитает принц, один и тот же).

4. Зимняя война, или Усталость фельдмаршала

Юрию Григоровичу 84. Он все так же резко «строит» кордебалет (и обиженные девчонки потом жалуются друзьям, что не привыкли к таким словесам и манерам — вот тут-то им бы и вспомнить Алексея Ратманского, которому они неохотно подчинялись, когда он ко всем обращался на «вы»), но усталость берет свое. Его работа над спектаклями (а по должности он следит за всеми балетами, что идут в его хореографии и в его редакциях) заключается в том, что он все время что-то выбрасывает. Однажды исполнители обнаружили, что «Баядерка» лишилась последней сцены. Просто отрубил — и все (и никому нет дела до логики). «Спящую красавицу» он впервые поставил в Большом в 1963-м, затем через десять лет переделал — и в таком виде она и шла до последнего сезона. Новая редакция этого года отличается лишь коллекцией ран на месте существовавшей ранее хореографии. И музыки — потому что музыка, разумеется, тоже исчезает. Сражаться с волей хореографа Большой театр не может, но, зная, что дело обстоит именно так, зачем было заказывать работу именно этому творцу? Да, «Спящая» нужна в репертуаре — ну так есть еще хореографы на свете, можно было бы и других поискать.

5. Девятая колонна, или Атака спекулянтов

Про то, как спекулянтская братия брала штурмом кассы Большого театра, в сети было несколько отличных репортажей, журналисты задергали вопросами администрацию театра — и она вроде бы среагировала: объявлено, что предварительная продажа билетов будет идти по паспортам и почтовым заявкам. Как все это будет работать, пока непонятно, ясно только, что количество поданных заявок проконтролировать «со стороны» невозможно. Меж тем на шаг простой и открытый — выкладывать все билеты для продажи на собственном сайте и уж там требовать внесения паспортных данных, как это происходит с билетами на крупные футбольные чемпионаты, — администрация не идет: те билеты, что продаются в кассах, и те, что на сайте — это два разных массива. Объяснений, почему так все устроено, нет; значительная доля билетов в партер (до 80 процентов) вообще уходит по брони — Думе, министерствам, просто важным людям. На предваряющей премьеру «Спящей красавицы» пресс-конференции я спросила у Анатолия Иксанова, не хочет ли он отказаться от такой брони. Гендиректор кратко сказал: «Нет». А в ответ на просьбу объяснить мотивы раздался окрик ведшего пресс-конференцию Михаила Гусмана: «Это его личное дело!» И гендиректор государственного театра с этим смелым утверждением согласился. Результат? Результат виден в зале: люди, заплатившие многие тысячи, ведут себя так, будто этот театр купили. При этом разговоры во время увертюры — это уже милый пустяк, ныне совершенно обычны громкие дискуссии прямо во время действия. И еще: значительной части этой публики таки нравится сценография Фриджерио. Они любят, чтобы было как в пятизвездочном турецком отеле — с витыми колоннами и в чалмах. И приходит в голову мысль: а может, и нет никакой группы злоумышленников внутри театра, что не желает бороться со спекуляцией просто и эффективно? Может, таким образом сознательно отсекают значительную часть той публики, которая презрительно скривилась бы при виде «картинки» Фриджерио? Впрочем, до конца отсечь не удается — народ на балетных форумах «картинке» ужасается.

6. Птицы, принцы, феи и кошечки

Это их победа. Им клали под ноги скользкую дрянь, выпускали на сцену дым, не давали нормально репетировать (у «Спящей» не было ни одной генералки, потому что театр продолжали доделывать перед премьерой: как тот корабль в «Как царь Петр арапа женил», щели в котором подрядчики шпаклевали, когда царь уже ходил по верхней палубе). Но вышли и станцевали — хуже, чем могли бы в человеческих условиях, но все равно ведь хорошо. Взлетал дивной Голубой птицей Владислав Лантратов, щебетала фея Канарейка Анастасия Сташкевич, лихо прорезала сцену фея Смелости Анжелина Воронцова. Одним из главных событий премьеры стал дебют в роли феи Сирени Ольги Смирновой — выпускница Вагановского училища этого года показала высший балеринский класс — чистый, прохладный, благородный танец. По-разному (но славно) правили балетной страной Дэвид Холберг и Николай Цискаридзе, а Белые кошечки — Мария Прорвич и Виктория Литвинова — соревновались в кокетстве и одинаково страдали из-за того, что вместо традиционных кошачьих ушей им на головы были прилеплены треуголки (становился очень странным положенный жест, которым Кошка умывает мордочку). Так победил Большой или проиграл? Люди театра определенно победили. А театр — он и сам, похоже, не знает.​

Ссылки

• Петр Поспелов, Алексей Парин. «Руслан и Людмила» в Большом театре. Продолжение темы, 16.11.2011
• Екатерина Бирюкова. «Руслан и Людмила» в Большом театре, 07.11.2011
• Екатерина Бирюкова. Грозы перед бурей, 31.10.2011
• Вожди в Большом, 29.10.2011