Диана Вишнёва в «Новой работе Эдуарда Лока»

Выступление знаменитой танцовщицы возмутило русских балетоманов, до сих пор уверенных: все, что без фуэте, не балет

Имена:  Диана Вишнёва · Эдуард Лок

«Если это будущее балета, я хочу умереть прямо сейчас», — сообщила одна мрачная бабушка другой на показе «Новой работы Эдуарда Лока» в Кремле. «В последний раз я такие муки испытала на балетах Мерса Каннингема», — всерьез гневалась одна из дам на балетоманском интернет-форуме forum.balletfriends.ru. Наш народ Лока счел неучем и шарлатаном, Диану Вишнёву, что захотела поучаствовать в его проекте, укорял за неверность великой классике. Ну и черт с ним, с балетоманским народом. Свеженькая, полугодовой давности премьера приехала в Москву и Питер не для них.

Лок, которому сейчас слегка за пятьдесят (своей труппой La La La Human Steps он руководит тридцать лет), не ходил в балетную школу. В его биографии был обычный университет (Concordia в Монреале), где он изучал кинематографию и литературу. Канада вообще небогата школами и танцами как таковыми — да, там есть свой Большой балет, но уровень его таков, что выжечь вокруг себя местность он не может. Этот феномен — мощные классические театры ненароком ликвидируют возможность современного танца в своих городах — давно зафиксирован наблюдателями. В Петербурге жизнь контемпорари еле теплится, в Гамбурге не отыщешь внятной современной труппы, зато в Берлине россыпь замечательных неклассических театров, а Екатеринбург, где на балет без слез не взглянешь, стал российской столицей контемпорари (Нью-Йорк, понятное дело, исключение, но Нью-Йорк не город, а страна). Должно быть, отсутствие в детстве восхищенного опыта («они танцуют так, как я никогда не смогу») и присутствие опыта удивленно-насмешливого («тети стоят на пальцах и шатаются, а вон та даже упала») освобождает дорогу хореографам, не стискивает фантазию.Ну, вот и Локу в детстве взглянуть было не на что — и он сам стал сочинять танцы, на которые хотел бы смотреть.

Собрал людей, основал компанию. И мгновенно стал известен, а после и знаменит: знаком славы — как у всех — стали «пограничные» приглашения. Не то чтобы халтуры, но работы не совсем в своей тусовке (например, он был постановщиком мирового турне Дэвида Боуи). В 1988-м впервые предложил своим танцовщицам надеть пуанты — и с тех пор вошел в мир больших театров, не покидая собственной труппы.

Отсутствие балетной школы слегка мешало ему технологически (он не всегда сразу мог понять, какое движение на пуантах возможно, а какое травмоопасно), но эта проблема со временем исчезла. Зато изначально не было шор. В знаменитой его «Амелии», что привозили в Москву семь лет назад, он попробовал поставить на пуанты не только женщин, но и мужчин. Для классического балетомана мужик на пуантах — всегда клоун, есть целые мужские труппы, специализирующиеся на пародировании женских танцев, самая известная «Трокадеро де Монте-Карло». Танцовщики рисуют глаза, надевают пачки и изображают балерин; порой это бывает смешно. Но к этим милым шоу трансвеститов Лок никакого отношения не имеет — он выдал пуанты танцовщикам для изменения рисунка танца, изменения линии ног. Убрать основательность, с которой мужчины ходят по земле, даже в балете, придать стремительность — на пуантах вращаться быстрее. В результате в «Амелии» достигнута была невероятная скорость движения — и вращения, и полета. «Транс» тематика присутствовала в интервью — хореограф рассказывал, что Амелией звали какого-то его знакомого, любившего женские тряпки, но в танце решались чисто технические задачи.

В «Новой работе Эдуарда Лока» находки и решения, появившиеся в «Амелии», уже стали законами: вселенная выстроена и совершенно завершена. Забавно, что пуантов у мужчин нет — им оставлены их обычные тапочки. Но специальная обувь уже и не нужна: артисты привыкли двигаться в нужном стиле.

Очень быстро. Безумно быстро. Невидимо быстро — глаз не успевает: вот он был здесь, а вот уже исчез.

Кино, которым Лок занимался в университете, стало частью его вселенной. Хореограф работает с тенями, со светом и тьмой едва ли не больше, чем с телами артистов. В «Новой работе» сплошь и рядом видны только силуэты тел, вычерченные золотым светом в кромешной тьме — и пусть это оправдывает сюжет (загробный мир где-то рядом), но можно голову прозакладывать, что сюжет появился после того, как постановщик придумал облик спектакля.

Собственно говоря, строго проговоренного сюжета в спектакле нет. Есть две оперы — «Дидона и Эней» Перселла и «Орфей и Эвридика» Глюка. Гевин Брайерс их слегка покрошил, приспособил для исполнения камерным ансамблем — голоса заменил саксофон — и получилась 80-минутная партитура. Печальные истории двух пар не пересказываются в спектакле, для Лока важен один мотив: обязательности и одновременно невозможности расставания. И минут 65 из 80 балерины рвутся из рук мужчин, стучат кулачками в грудь, кидаются прочь, с размаху вновь влепляются в партнера. Они ничего не играют: им некогда играть, успеть бы воспроизвести весь поток движений без ошибок. Но отчаяние, дикая надежда, исчезающая с каждым повторением побега-возвращения, вылиты на сцену точно и ясно. А в промежутках меж этими яростными танцами на сцену спускаются два экрана. Слева на них возникают видеопортреты балерин, таких, какие они сейчас: девушки просто сидят, почти неподвижно. Справа же — их состаренные компьютером копии (жутковатый опыт — взглянуть на себя лет через пятьдесят). Балерины украдкой посматривают на свое будущее; морщинистое будущее усмехается — спокойно, без печали. Резкая смена ритма спектакля у кого-то из зрителей вызывает возмущение («Что нам кино показывают — мы балет пришли смотреть» — реальная реплика), у кого-то — экстаз (явный киноман восторженно взвыл: «У, какой монтаж!»). Но — принятый или не принятый огромной аудиторией Кремлевского Дворца — Лок сказал все, что хотел: о времени; о том, как оно летит и вдруг останавливается, кончается и не заканчивается никогда.

Диане Вишнёвой это высказывание явно показалось интересным и важным — трудно представить себе, чтобы в ином случае балерина захотела принять участие в проекте, где для нее нет главной роли. У Лока в труппе все равны, и Вишнёва также выходит в полумраке (лишь преданные поклонники опознают ее по силуэту), присутствует на сцене урывками десять минут от силы и исчезает во тьме. В Москве это стало особой претензией поклонников балета к организаторам концерта «Звезды балета XXI века», в рамках которого и привозили спектакль Лока. Мол, балерину-то и не показали. Но «непоказавшаяся» балерина сделала все, для того чтобы не исчезнуть во тьме. Во тьме времени, где хранится столько балерин, не любивших риск и не опознававших экстремальные таланты хореографов. А претензия к организаторам может быть только одна: не надо было именно этот спектакль показывать под маркой «Звезды балета». Пока для нашей публики все, что без фуэте, не балет.

Ссылки

• Антон Флеров. Три Анны, три Анны, три Анны, 25.03.2011
• Анна Гордеева. Вишнёва станцевала за вечер три новых балета, 04.03.2008