Contemporary dance на «Золотой маске»

Классический балет не то чтобы впрямую уничтожает современный танец, но будто съедает воздух, утаскивает землю из-под ног

Классический балет не то чтобы впрямую уничтожает современный танец, но будто съедает воздух, утаскивает землю из-под ног

В городах, где сильны балетные театры (Москва, Петербург, Париж, Гамбург, Токио), танцтруппы едва живы; в городах, где балет еле теплится (Екатеринбург, Тель-Авив, Берлин), каждый новый год приносит выдающиеся спектакли contemporary dance. Лишь Нью-Йорк — исключение из правила, но исключение единственное. Закончившийся показ спектаклей, выдвинутых на национальную театральную премию «Золотая маска», снова это правило подтвердил.

Мариинский театр, как известно, самый сильный балетный театр в России. Может быть, поэтому два петербургских образца современного танца — спектакли «Безнадежные игры», сделанный Евгением Козловым в его «До-театре», и «Песни Комитаса» Натальи Каспаровой, — были самыми слабыми творениями во всей программе. Каспарова сделала спектакль разумный, тщательно спроектированный и скучный. Что касается Козлова, то он и вовсе оказался в профессиональном конкурсе по неясным причинам.

Неуспеху «Песен Комитаса» Каспаровой можно посочувствовать — это от увлеченности, от болезненности темы. Так случается, когда автор говорит о чем-то важном лично ему и уже не думает, понятны ли его слова другому. Комитас, живший в начале ХХ века композитор, переживший геноцид армянского народа, чудом спасшийся сам и сошедший с ума от своих воспоминаний, в своей музыке пел именно о геноциде. Рассказать о мытарствах армянского народа так, чтобы танец был понятен не только диаспоре, Каспаровой не удалось. Армянские обряды (умывание землей, омовение ног молоком) перемежаются тягучими дуэтами и ансамблями — на спектакле диаспора тихонько вторит мелодиям и покачивается в такт. Прочие зрители чувствуют себя как на экскурсии в этнографическом музее — познавательно, но длинновато.

Но это еще ничего, на «Безнадежных играх» чувство такое, будто ты сидишь в сельском клубе. Для компании, когда-то отколовшейся от труппы Полунина, время остановилось: здесь все еще танцуют, как в начале девяностых. Покачивая деревянными телами, не знакомыми ни с какими европейскими образовательными программами, гордо потряхивая выбритыми наголо черепами и показывая сделанное на коленке видео с символическими поездами. Последние годы труппа работает в Германии, и в программках фигурирует под маркой «Петербург—Ахен». Что в этом находят немцы, неизвестно — должно быть, загадочную русскую душу.

Этой самой душой не первый год торгует Татьяна Баганова, лидер екатеринбургских «Провинциальных танцев», которая выпускает спектакли на American Dance Festival, а затем показывает их в России. Ее спектакль «После вовлеченности. Диптих. Часть II» — снова о диковинной стране, где в елочных шарах живут русалки, а длинноволосые ведьмочки вытряхивают из шевелюр снежную бурю. Картинка волшебна и в точности отвечает ожиданиям заказчика: цивилизация (выучка артистов) и национальная мифология (фантазия хореографа) смешаны в нужной пропорции.

Наконец, московский спектакль на «Маске» был дебютом, точнее, спектаклем дебютантов. Алла Сигалова поставила «Кармен. Этюды» со студентами Школы-студии МХАТ, впервые затанцевавшими драматическими артистами. Все девушки курса (пять штук) — Кармен; все парни — Хозе и Эскамильо. Роль Кармен можно примерить на себя, можно поиграть в страсть, но не до смертоубийства. Никого не зарежут, а если и попытаются придушить, то пострадавшей принесут стакан водички, похлопают по щекам, и грянет томный «медляк», наступят уют и благополучие. Из-за великой любови не обязательно убивать и умирать — вот послание Сигаловой молодому поколению. Неожиданное, нежное, не попадающее под правило неуживаемости классики и современности, «войны балета с танцем». Дающее надежду на то, что неприятные законы в искусстве работают все-таки не всегда.