Открытие театрального фестиваля в Авиньоне

Главный европейский фестиваль как форпост передовой театральной мысли

Главный европейский фестиваль как форпост передовой театральной мысли

Несколько дней назад в жарком Авиньоне, пленившем некогда римских пап, а теперь пленяющем театральных паломников со всего мира, открылся самый важный театральный фестиваль Европы. 62-й по счету. Жан Вилар придумал его в 1947 году, вскоре после окончания страшной войны. Это было время, когда национальные культуры еще имели жестко очерченные эстетические границы, а театральный художник был связан корнями со своей страной и своим зрителем. Авиньон долгие годы существовал отнюдь не как международный, а как внутренний французский фестиваль, противостоящий буржуазному, развлекательному искусству. Он был, если воспользоваться определением Джорджо Стрелера, оплотом «театра для людей». Для того широкого, демократического зрителя, которому адресовал свои произведения едва ли не каждый значимый художник послевоенного времени. Из всех искусств именно театр казался самым «объединительным», стирающим границы между социальными классами и интеллектуальными прослойками. С течением времени географические границы (во всяком случае, внутри европейского пространства) все больше размывались. Зато эстетические барьеры становились все выше и выше.





Двадцать с лишним лет тому назад Питер Брук грандиозным спектаклем «Махабхарата» фактически меняет лицо Авиньонского фестиваля. Именно после этого ошеломляющего действа знаменитый форум медленно, но верно превращается из смотра достижений французского театра в событие мирового масштаба. Но он одновременно начинает превращаться из фестиваля «для людей» в фестиваль для тонких ценителей театрального артхауса, для тех, кто любит театр не в традиционном его изводе, а предпочитает неожиданные, эпатирующие театральные формы. Все эти изменения случились, разумеется, не в одночасье. Это был долгий, сложный процесс и чрезвычайно показательный, ибо эволюция Авиньонского фестиваля, конечно же, отражает эволюцию всего европейского сценического искусства. Нет больше «театра для людей». Есть театр для широких народных масс, особенно разнообразно и неприглядно представленный в России, но имеющийся, разумеется, и в других странах. И есть театр для тонких ценителей театра. Для продвинутых зрителей. Для международного фестивального контекста. Авиньон сейчас уже не просто фестиваль, это форпост передовой театральной мысли. Если вы хотите спектаклей привычных и предсказуемых, оставайтесь дома. Если хотите узнать о новых тенденциях в европейском театре, вас ждут жаркие объятия Прованса.



С недавних пор у главного фестиваля Европы кроме директоров-администраторов (Венсан Бодрийе и Ортанс Аршамбо) появились еще и авторы программы — не чиновники от искусства, но именитые режиссеры. Они меняются каждый год. За Авиньон-2004 отвечал руководитель берлинского «Шаубюне» Томас Остермайер, и фестиваль получился с немецким акцентом. За Авиньон-2005 — бельгийский радикал и провокатор Ян Фабр, и фестиваль получился скандальным; дело дошло до того, что зрители призвали к ответу министра культуры Франции, возложив на него ответственность за авангардный беспредел, царящий в современном театре. В 2006 году хедлайнером и хозяином Авиньона стал талантливейший хореограф и придумщик новых театральных форм Жозеф Надж. В этом году лицо Авиньона определяют радикальный итальянский режиссер Ромео Кастеллуччи и знаменитая французская актриса Валери Древиль (русский зритель знает ее по спектаклю Анатолия Васильева «Медея-материал»). И хотя Древиль была призвана «уравновесить» радикала Кастеллуччи, общий тренд современной фестивальной жизни она изменить не могла. Программу нынешнего Авиньона составляют все больше спектакли с лица не общим выраженьем. И последнее неизбежно обескуражит человека, не очень внимательно следящего за новейшей театральной модой. Главным блюдом Авиньона-2008 станет, конечно же, сочинение самого Кастеллуччи. Его трилогия «Ад» (будет представлен на основной площадке фестиваля — во дворе величественного папского дворца), «Чистилище» и «Рай» навеяна, как несложно догадаться, «Божественной комедией» Данте. Однако уже сейчас можно предположить, что рай у Кастеллуччи будет мало отличаться от ада. Что у зрителей будет кровь стынуть в жилах. Что нервным лучше не беспокоиться и что свой радикальный гностицизм Кастеллуччи упакует в какую-нибудь душераздирающую театральную форму. Сама Древиль устроит театрализованное чтение Данте, но это уж так, чтобы «уравновесить». Прочие хедлайнеры Авиньонского феста — корифей документального театра Штефан Кэги (спектакль «Дети аэропорта»), музыкант и художник Хайнер Геббельс (причудливое действо «Вещи Штифтера»), голландец Иво Ван Хове («Римские трагедии») — тоже принадлежат к когорте режиссеров, которые предпочитают необычный и часто очень непростой театральный язык. Знакомый Москве по спектаклю «Нора» Томас Остермайер, который покажет в Авиньоне премьеру своего «Гамлета», выглядит на их фоне традиционалистом. Но на фоне отечественного театрального мейнстрима он тоже кажется неистовым театральным новатором. Из других знакомцев Москвы, заявленных в программе, можно выделить приезжавших на фестиваль NET творца визуального медитативного театра Франсуа Танги, изобретателя нового способа театрального нарратива Жоэля Помра и всеобщего любимца Алвиса Херманиса с его европейским суперхитом «Соня» по рассказу Татьяны Толстой. Херманис принадлежит к числу тех новаторов, которые всячески избегают радикализма и тяготеют к душевному театральному разговору. Он на нынешнем фестивале один из немногих, кто соответствует стрелеровскому определению «театр для людей», придуманному в те далекие времена, когда никто слыхом не слыхивал ни о каком артхаусе и все поголовно верили, что театр способен объединить мир.