Сценическую культуру Москвы погубит не скудость – ее погубит чудовищное, непотребное и совершенно бессмысленное изобилие
Имена:
Алвис Херманис · Виктор Рыжаков · Давид Бобе · Кирилл Серебренников · Константин Богомолов · Кристиан Люпа · Кшиштоф Варликовский · Кшиштоф Горбачевский · Миндаугас Карбаускис · Олег Кудряшов · Патрис Шеро · Петр Фоменко · Сергей Женовач · Юрий Бутусов
© Getty Images / Fotobank
В российской столице очень много театров. И вообще – много театра. Это общеизвестно. Это является предметом гордости. Мой приятель, некоторое время назад возглавлявший Британский совет в Москве, был очень впечатлен, узнав, как велика наша сводная театральная афиша, и увидев, как по вечерам люди толпятся у стационарных учреждений культуры. «Такое ощущение, что все у вас только и делают, что ходят в театр», – не без зависти сказал он.
Мне тоже всегда казалось, что это изобилие благотворно. Когда знакомые обыватели спрашивали, не многовато ли у нас театров в одном отдельно взятом городе, я отвечала известной притчей (точнее, былью) про И.В. Сталина, который решил, что не стоит снимать сразу много фильмов, большая часть которых плоха, а надо снимать шесть хороших в год. Но выяснилось, что шесть хороших снимать невозможно, получается снимать только шесть плохих. Для того чтобы имелись сливки, надо иметь молоко. Для того чтобы получить железо, нужна руда. Чтобы народилось три (даже два) талантливых режиссера, надо, чтобы был контекст, некое театральное варево. Это было для меня аксиоматично. Теперь эта логика, во всяком случае, применительно к нашей столице, больше не работает. Из молока действительно можно сделать и сливки, и сметану, и сыр, и много чего еще, но из помоев получатся только помои. Более того, их запах рано или поздно пропитает собой все то, что было некогда молоком или сливками.
В сущности, уже пропитал…
Случилось это так. В Москве имеется огромное количество больших стационарных театров (красы и гордости нашей столицы) с залами на 700, 800, 1000 мест. И их, чтобы театр не вылетел в трубу и не закрылся вовсе, каждый вечер надо заполнять. Чтобы их заполнять, надо ставить то, что востребовано публикой. Публикой же, вкус которой давно и безнадежно испорчен ТВ, в наибольшей степени востребована чудовищная дребедень с участием звезд, условно именуемая драматическим театром и иногда стыдливо прикрываемая именами Гоголя или, скажем, Островского. Все не являющееся дребеденью присутствует на московских сценах в гомеопатических дозах, как некий побочный продукт хозяйственной деятельности театров. Девяносто же процентов огромного, разросшегося до неприличия театрального хозяйства Москвы фактически существует для воспроизводства дребедени. Ее надо выпускать, чтобы заполнять залы, чтобы потом рапортовать, что театральный процесс идет полным ходом, и получать новые дотации на выпуск новой дребедени. Поистине порочный круг.
Если бы дребедень существовала в какой-то специальной резервации (некоем аналоге Вест-Энда), это не имело бы для театра катастрофических последствий. Но она существует повсеместно. Она вездесуща. Никаких директорий, резерваций и границ для нее давно уже нет. Это разъедающая все и вся ржавчина. Пространство, не покрытое ржавчиной, каждый год сжимается, как шагреневая кожа.
Читать текст полностью
Публики, готовой воспринимать серьезное искусство, осталось у нас в лучшем случае на три-четыре театра с большими залами. Да и она готова потреблять это самое искусство лишь в привычных формах – добрый, старый, проверенный психологизм (Фоменко, Женовач, Алексей Бородин); качественный бенефисный театр (самым ярким его образцом стали великолепные «Рассказы Шукшина» Алвиса Херманиса). То, что должно быть мейнстримом, заняло у нас обочинное место артхауса и авангарда и в сознании подавляющего большинства зрителей исчерпывает понятие «серьезное искусство».
Но серьезный спектакль – это ведь не обязательно ставшие уже театральной классикой работы Фоменко или чудесные спектакли «Студии театрального искусства». Серьезный спектакль – это чаще всего риск. Это некая попытка художественного высказывания, не предполагающая игру в поддавки со зрителем, а заставляющая его стать соучастником, сотворцом, благодарным содумателем режиссера и артистов. И здоровье той или иной театральной культуры определяется не только наличием в ней некоторого количества общепризнанных мэтров (таковые у нас пока, по счастью, есть, вот будут ли они в ближайшем будущем – большой вопрос). В куда большей степени оно определяется наличием публики, готовой рисковать вместе с теми, кто стоит по ту сторону рампы.
Только что на фестивале в Кракове (аналог нашей «Золотой маски») я посмотрела несколько работ молодых польских режиссеров. Все они шли на больших сценах. Думаю, ни одна из них не только не была бы допущена у нас ни к какому фестивальному конкурсу – вообще не вышла бы в свет. Прикрыли бы во время генерального прогона, выразительно посмотрев в сторону постановщика, повертев пальцем у виска и не выплатив ему гонорара. Кому, в самом деле, понадобилась бы в Москве «Одиссея» совсем молодого Кшиштофа Горбачевского – замысловатая деконструкция гомеровской поэмы, идущая три с лишним часа, временами впечатляющая, но чаще скучноватая. По сравнению с этой деконструкцией выпущенная на Большой сцене Театра им. Пушкина «Турандот» Константина Богомолова выглядит образцом художественной стройности. Но Горбачевский имеет возможность сделать по большому счету неудачный, но любопытный и дерзкий спектакль, ибо на него в Польше находится потребитель. Судьба «Турандот», насколько я знаю, плачевна. Не потому, что постановка безнадежно плоха. А потому, что нестандартна, непривычна, сложна. «В Германию надо отвезти эту “Турандот”, – иронически обронил на выходе из театра Олег Табаков.
Заметим в скобках, что идущую в МХТ «Женитьбу Фигаро» все того же Богомолова с Олегом Табаковым в роли графа Альмавивы никто прикрывать не собирается, хотя художественных достоинств у этой расписной театральной погремушки не больше, а куда меньше, чем у «Турандот». И в упомянутой Германии она ничего, кроме культурного шока, не вызвала бы. Но «Женитьба» в отличие от «Турандот» сделана в соответствии с описанными выше правилами порочного круга. Дело не в удачном или неудачном замысле «Турандот», а в несоблюдении Богомоловым этих правил.
В конце концов, последняя работа Патриса Шеро по Йону Фоссе, только что выпущенная в парижском «Одеоне», или два совершенно грандиозных спектакля – Кшиштофа Варликовского («Конец») и Кристиана Люпы («Персона. Тело Симоны»), увиденные мною совсем недавно в том же Кракове, были бы нужны в любом репертуарном театре Москвы не больше означенной «Турандот». Они могли бы пройти тут лишь в фестивальном формате. Собрать два (максимум три) зала и уехать восвояси.
Все недавно назначенные худруки московских театров (Александр Галибин, Сергей Голомазов, Евгений Писарев) так или иначе вынуждены встраиваться в порочный круг. Тот, кто не встраивается, может покурить в стороне. Если бы театральная жизнь Москвы подчинялась законам художественной логики, то в рамках существующей у нас репертуарной системы один из крупных театров давно уже должен был бы возглавлять Миндаугас Карбаускис. Другой – Юрий Бутусов. Третий – Виктор Рыжаков. Список можно продолжить. Но отдать им театры никто не решается. Да и сложно представить себе, что будут делать они с пресловутыми большим залами, как будут собирать в них публику. Театра не имеет пока даже Кирилл Серебренников, явно обладающий столь востребованным на нашей сцене умением работать в бенефисном жанре. Бог знает, куда занесет этого успешного, но все же нестандартного человека. В какие дебри. Надо бы повременить…
О молодом поколении и речи нет. Ибо нет самого поколения. Серебренников, Карбаускис, Черняков хотя бы успели сделать себе имя, не став частью порочного круга. У тех, кто пришел за ними, такой возможности уже нет. Молодой режиссер в нынешней ситуации практически не имеет права на ошибку. Он должен сразу выдавать ликвидный продукт. Он может существовать на большой сцене, только если он сыграл в поддавки с театром, играющим в поддавки со зрителем. Если он, как Горбачевский, сделает шаг в сторону от магистрали, его пошлют в ссылку в какой-нибудь о-о-очень маленький подвал, на какой-нибудь о-о-очень далекий чердак. Или просто пошлют…
Все молодое и более или менее нестандартное в существующей ныне системе вытесняется даже не на обочину – на задворки театральной жизни. И ориентироваться в этих задворках сложно даже опытным театральным рецензентам. Ведь им по долгу службы надо беспрерывно описывать те спектакли, которые идут на больших сценах больших и славных театров. Ибо именно в этих спектаклях заняты чаще всего известные артисты, привлеченные рачительными худруками к выполнению благородной задачи заполнения залов. И раз уж они привлечены, значит, о спектакле расскажет ТВ, а уж если расскажет ТВ, значит, газеты с журналами потребуют рецензий. И все читатели, телезрители и радиослушатели будут думать, что вот эти самые премьеры и есть настоящий театр.
И это следующий виток порочного круга, приводящий к тотальному кризису экспертного мнения, которое в свою очередь окончательно вымывает из театра интеллигентного зрителя. Случайно забредя на дребедень один или два раза, человек с хорошим вкусом начинает думать: ах вот он какой, современный театр, – и твердо решает, что больше он туда ни ногой. Такой зритель не переходит в подвалы и на чердаки, а процентов на 80 именно вымывается! Ведь он абсолютно дезориентирован. Ему расскажут о новой премьере «Ревизора» в Театре на Малой Бронной с вернувшимся к нам Леонидом Каневским, он узнает об очередной «Женитьбе», выпущенной на очередной большой сцене (в Москве идут сейчас аж три наделавшие шума «Женитьбы», одна другой хуже). А о любопытнейшем проекте, который сделал французский режиссер Давид Бобе на Новой (очень маленькой) сцене МХТ, он почти ничего не услышит. О нем и сами-то критики в подавляющем большинстве ничего не слышали. Им некогда. Им надо писать о «женитьбах».
Все интересное и живое существует у нас не благодаря, а вопреки огромной репертуарной махине, но сопротивляться ей становится все сложнее и сложнее. Раньше любой критик знал все новые имена и новых героев сцены, следил за ними. Негодовал или восхвалял – не важно. Сейчас уследить стало невозможно. Зашкаливающее количество событий, из которых большая часть не имеет к искусству никакого отношения, но по разнарядке должна быть «охвачена», превращает все находящееся за пределами дребедени или работ нескольких чудом уцелевших мэтров в дремучий лес. Критики забредают в лес изредка и пишут об увиденном вразнобой. Кто-то приметил юного выпускника Олега Кудряшова; кто-то похвалил милых выпускников Сергея Женовача; кто-то нахваливает ребят, ставящих новую драму. Все они возникают и тут же исчезают. Куда-то испаряются. То ли исчезают, потому что вовремя не приметили, не дали высказаться, то ли с самого начала не готовы к существованию в «зоне риска». Но ни одного яркого события, сделанного более или менее молодым человеком и способного вызвать интерес не горстки восторженных театроведок, а хоть сколько-нибудь заметной части интеллектуальной элиты, – за последние много лет в Москве не случилось. Ни одного! И это при том, что такого количества театров и уж тем более театральных вузов, как в Москве, не сыщешь ни в Париже, ни в Берлине, ни в одной столице мира. Так для чего они существуют? Какое у этого интенсивнейшего театрального процесса целеполагание?
{-tsr-}Пора бы наконец признать: грандиозное театральное хозяйство столицы давно уже не просто работает на воспроизводство дребедени. Оно работает ПРОТИВ искусства и ПРОТИВ умного зрителя. Перефразируя сентенцию Хармса о детях, хочется сказать: конечно, не закрывать, но что-то же с этим делать надо. Ну надо уже, в конце-то концов…
Если сократить количество театров лучше не станет, только хуже.
Я вот вижу проблему одну из главных проблем в наших любимых критиках ходящих только в главные театры и не способных создать всеохватывающую картину театральной жизни.
в 94-ом, когда я закончил ГИТИс - надо было делать дипломную работу, а для этого понять что происходит в московских театрах, и я пошел смотреть. За 30 дней посмотрел 50 ! новых названий, посетил все театры москвы от подвалов до МХАТа. С некоторых спектаклей убегал через 5/10 минут, и таким образом мне удавалось посмотреть 2/3 представления за вечер. Я тогда вел дневник и записывал в него впечатления от просмотров. Страшно и грустно вспомнить!
Хорошее впечатление оставил только один спектакль - Шейко в Таировском театре. И поскольку он тогда ставил еще и во МХАТе, я пошел к нему на стажировку, чтобы познакомиться с Большим производством, поскольку у моего мастера - Анатолия Васильева, как Вы знаете, была совсем другая история...)
Во МХАТе мне стало еще грустнее - я увидел производство в его самом махровом, стервозном варианте. Но решил, что у меня нет другого выхода и надо попробовать включиться. Олег Николаевич пошел мне навстречу и разрешил провести переговоры с актерами МХАТ на предмет постановки "Каина". Переговоры и гуляния по МХАТу "опустили" мои ощущения еще ниже... После монастырской работы в ШДИ, столово-спиртовый дух тогдашнего МХАТа оказался мне не под силу. Добило меня два события - когда я увидел как "каин" поглощает коньяка в местном мхатовском буфете и когда прочел сообщение о выговоре моему однокурснику по Щепке за "невозможность выйти на сцену МХАТ по причине алкогольного опьянения". НО ПРОИЗВОДСТВО ШЛО ПОЛНЫМ ХОДОМ! И уже тогда было очевидно, что ПЕРЕПРОИЗВОДСТВО - близко!
С тех пор я только наблюдаю и занимаюсь развитием метода, пишу дисер о необходимых нравственных условиях для работы актера, работаю со своими учениками... И все жду и верю, что когда-нибудь смогу встать в "помоях". Вот Васильев правда так и не смог...
Спасибо Марина, давно ждал! С уважением, Перевалов
P.S. Володя Агеев, привет! ) напиши, кстати - как ты, выздоровел? (мой ник в ЖЖ - tigrich)
(А мнение о том, что критики ходят только в ограниченный круг любимых ими театров - весьма предвзятое. Я - не критик. Я вот вижу, что если появится что-то хоть сколько-нибудь стоящее в стагнирующих "больших" и в прошлом знаменитых театрах, хотя бы на малых их сценах - критика о них напишет. Просто на самом деле, не о чем там писать, и так годами. Я пыталась ознакомиться несколько раз с тем, чем критики побрезговали, а знакомые хвалили - жуть! Самодеятельность или откровенная халтура или откровенная похабщина, бездарность, непрофессионализм.) Вы что, думаете, что если критики будут исправно посещать все спектакли во всех театрах, они там обнаружат пропущенные по недосмотру щедевры? Это песня всех неудачников - конечно, критики нас не любят, они любят только .... (нужное подставить).
В Москве надо активнее практиковать взаимообмен площадок. А то нарождается новый талантливый театр - а площадки у него нет. Обещают им театр. К тому времени, как построят, проходит 15-20 лет, и новое здание получает уже состаренный коллектив, которому теперь самому надо думать, чем зрителя привлечь
Заберут конвертик - и дальше, по городам и весям. Треть театральных фестивалей - карманные игрушки, для освоения или отмывания денег, посмотрите на рожи директоров некоторых театров, на будки главных режиссеров, гляньте на тачки, в которых они ездят, а потом посмотрите на сцену. Как там убого и страшно. Какая нищета мысли. Театр плюс ТВ, вы сами, господа критики, это делали. Вы поощряли эту систему. Не жалуйтесь.
Наслаждайтесь творчеством любимых артистов, которым кто-то долго объяснял, что театру "режиссер" не нужен, что режиссерский театр умер, что в театре важнее артиста ничего нет, а если это народный артист, то он может и чуть ли не должен руководить театром. Режиссер - это никакой не художник, а наемный персонал, которого можно сначала нанять, а потом послать. И критика над этим славно потрудилась.
Маруся
Но это..
это шедеврально просто, точно и безапелляционно (хотя всегда можно спорить)
Вот как раз здесь и не надо спорить
Делать!
Если думать о путях выхода, то передо мной сразу появляется интерес к маркетинговой стратегии.
у тех "молодых" режиссеров, я говорю про настоящие таланты, как например у тех же "Кудряшей", нет никакого позиционирования
его нужно разрабатывать и возможно, ДА! тратиться
но иначе сложно представить, как выбраться из трясины
Дорогая Марина, Я очень хочу познакомиться с вами!
Между прочим, вы сделали важнейший шаг в направлении изменений.
эта статья!
Спасибо вам.
и еще, в сторону.. просьба (вдруг она будет услышала) - постарайтейсь сбавить обороты в эпитетах по отношению к "рассказам шукшина". даже если лично вам не кажется этот спектакль фальшивкой, имеет смысл хотя бы стремиться к чему-то, отдаленно напоминающему об объективности.
с женовачем уж подавно..
а еще вот какая штука: есть мнение, что проблема, или даже кризис театра в москве во всех своих проявлениях сводится не к "кругу" и "перепроизводству", а к устаревшей и продолжающей устаревать системе организации театрального представления.
а вооюще - спасибо вам большое, много раз. самое большое из этих спасиб - за офигительный журнал театр.
А её приятель из Британского совета, которого потрясла афиша Москвы, видимо, никогда не видел афиши Лондона. Там театров гораздо больше! И все живут!
И возникает вопрос - кто вас, критиков, заставляет писать про "Большие" и не писать про все остальные театры. Объясните мне, пожалуйста!!! Ведь именно ваши статьи, заметки, анонсы и определяют, в первую очередь то, на что зритель обратит своё внимание.
Автор приводит в статье пример со спектаклем на краковском фестивале - ну если это скукотища, даже для такого искушенного зрителя, как вы, зачем это показывать простым обывателям??!!! И не стоит забывать, что цели от похода в театр все преследуют разные. Основная масса людей просто хочет отдохнуть, впечатлений. И если спектакль не вызывает никаких эмоций - то зачем он нужен?
Я считаю, что эти подвальные и мансардные театры и создаются для экспериментальных постановок. Автор пишет, что 90% театрального хозяйства работает на производства "дребедени". И что? Эта "дребедень" помогает приобщиться к театру огромному количеству людей, которые и не требуют для себя сверхзадач и потайных смыслов, и уж тем более мнения режиссёра на то, что происходит на сцене. То, о чём говрите вы, Марина, должно быть именно на "чердаках" и в "подвалах", ибо оно по определению не расчитано на большую публику. Это искусство театралов для театралов, искусство само для себя. А процент театралов к общему населению той же Москвы недотянет и до 0,1%! А поповду того, что есть искусство - каждый сам для себя определяет. И если вы, Марина, решили, что Уэст-Энд - это дребедень, то это не значит, что оно таковым ялвяется, ибо это сугубо ваше личное мнение. У меня - другое мнение, у третьего - своё. Вы - потрясающий критик, но это не даёт вам право одно называть искусством, а другое топить в грязь!!!!!!!! Каждый должен сам для себя решать. Например, решил Джигурда, что видео родов его жены - искусство, пусть так и думает, мы же останемся при своём мнении.
Кстати, banalno пишет, что эта статья делает некий шаг в исправлении этой ситуации. Где это написано в статье?
автор уж так себя полюбила в искусстве, что дальше некуда. "Перефразируя сентенцию Хармса о детях, хочется сказать: конечно, не закрывать, но что-то же с этим делать надо. Ну надо уже, в конце-то концов…" Хармс, я думаю, застрелился бы если б это прочитал. какая нах.. сентенция??? я вот поражаюсь, как легко некоторые, бл..., критикессы, во-первых, причисляют себя к умным людям, просто выучив несколько сотен дополнительных слов, и во-вторых, ни хрена своего собственного за душой не имея???? давай, марина! зачем ты тут столько фуфла нагородила? давай рецепты счастья уже в конце концов... а то бредить "аксиоматично" можешь, а родить идею? а потом стоять и обтекать, когда другие критикессы начнут на тебя ср..ть, пардон, и гавкать?
я, извиняюсь, до середины это все осилила и поняла, что меня щас вырвет. и ведь почти что вырвало после финальной говняшки про бедного моего хармса...
так что в театре видать не все так плохо, если мы с ilyawolkow у него есть.
"в этом мире тебе необходимы три вещи: уважение ко всем формам жизни, хорошее пищеварение и военный джип..."как сказал классик.
в местном (московском)театре, по-моему, чем его больше, тем явственней проступает исконно русское дикое азиатское... я за такой театр, пусть некоторые его считают помойкой. а по мне так - всем сестрам по серьгам!