«Новые пьесы» в немецком Висбадене

На общеевропейской биеннале современной драматургии на долю русского спектакля выпал едва ли не самый большой успех

На общеевропейской биеннале современной драматургии на долю русского спектакля выпал едва ли не самый большой успех

Двадцать лет назад проводить общеевропейскую биеннале современной драматургии придумали два знаменитых немецких театральных «общественника» — драматург Танкред Дорст и режиссер Манфред Байльхарц. Они же сформулировали принцип отбора спектаклей: на фестиваль приглашали новые пьесы, сыгранные непременно на языке оригинала, причем пытались охватить как можно больше стран. То есть новая русская пьеса, чтобы попасть в фестивальную программу, должна была быть интересно разыграна на русском языке, в России, под руководством русского режиссера.

Европейский континент находился в то время в разгаре передела сфер влияния. Предчувствие интеграции еще только носилось в воздухе, и фестиваль, который родился в тогдашней столице ФРГ Бонне, должен был стать чем-то вроде театрального Европарламента. Представители разных стран знакомились друг с другом (а также спорили, ссорились, братались) благодаря драматургии. Подлинными героями фестиваля становились как раз маленькие государства, иные из которых и рождались в те годы. Благодаря пьесам немецкие энтузиасты европейского единства словно приоткрывали крышки над странами-кастрюлями, пытаясь понять, что «варится» в том или ином обществе. А когда все (сербские, исландские, молдавские, албанские, русские, литовские и т.д.) блюда собирались на едином фестивальном столе, зрители чувствовали себя как на пиру.

С тех пор много воды утекло. И в том, что — по организационным причинам — фестиваль переехал в 2002 году из Бонна в сонно-курортный Висбаден, видится закономерность: принцип равного и суверенного представительства народов и языков перестал работать. Страны Европы худо-бедно, но все-таки уже перезнакомились друг с другом. А если еще не успели это сделать, то помощь драматургов им точно без надобности. Фестиваль как будто не хочет замечать, что в последние годы наиболее интересными оказываются не сугубо национальные, а интернациональные работы — когда немецкие пьесы ставят в Финляндии, русские в Польше, а французские, скажем, в Турции. Во всяком случае, выводы из таких спектаклей можно делать более содержательные. Кроме того, если пьеса пересекла государственную границу, значит, она уже как минимум небезынтересна. Но отцы-основатели фестиваля «Новые пьесы» почему-то опасаются «смешанных браков».



С течением времени фестиваль из ярмарки современных текстов постепенно превращается в выставку постановочных театральных штампов той или иной страны. Можно заранее с уверенностью сказать — так и было в этом году, — что исландцы представят нечто экзотическое из жизни рыбаков, что полуобнаженные греки станут истошно вопить на сцене, что сербы будут жизнеподобно играть бытовую драму, что мобильные голландцы покажут бодрую пьеску с тремя стульями вместо декораций... Свой интерес в такой галерее среднестатистических образцов театра есть. Но с интересом к новым веяниям драматургии он имеет мало общего.

Закономерно, что в таких обстоятельствах на долю русского спектакля выпал едва ли не наибольший успех. Спектакль «Прекрасное далеко» по пьесе и в постановке молодого петербуржца Дмитрия Егорова в Висбаден приехал аж из Барнаульского молодежного театра. Кажется, это был самый длинный спектакль фестиваля — он шел три часа. Притча о русских людях, попавших в загробный мир, развивалась весьма неспешно, с добротными психологическими паузами. Хорошие русские провинциальные актеры играли с печалью и слезой, с толком и расстановкой, по школе «проживая» предложенные обстоятельства и в конце даря зрителю надежду на «небо в алмазах». И если в области театральных инноваций мы почти не имеем шансов на победу, то добрая старая русская традиция, которой до единства Европы нет никакого дела, все еще способна растопить сердца европейцев.