Рейтинг театральных вузов

Накануне вступительных экзаменов OPENSPACE.RU решил выяснить, чем отличаются друг от друга московские театральные вузы и какой из них круче

Желающие учиться на актера пробуются нередко во все театральные вузы — Щепкинское училище, Щукинское училище, Школу-студию МХАТ и РАТИ/ГИТИС (и даже в один нетеатральный ВГИК). Большинству неважно куда — лишь бы взяли. Среднестатистический абитуриент понятия не имеет о том, куда он поступает и чем одна школа отличается от другой. Поэтому, уже стоя под заветной дверью, делятся слухами, более или менее фантастическими. Больше всего мифов на тему того, в каком вузе на что смотрят. В цене любые подробности: «все зависит от типажа»; «во ВГИК могут взять даже 25-летних, а в театральные вузы берут молоденьких»; «во МХАТе нужны мальчики»; «ГИТИС и Щука — школы более игровые»; «Щука похожа на цирк: здесь нужно выкинуть какой-нибудь номер»; «а ГИТИС как большая психбольница»; «во МХАТ в этом году набирает Рыжаков: ходят слухи, что на прослушивании мальчишек просят читать рэп».

В Щепке, как утверждают, приветствуется определенный типаж: статные русские парни богатырского телосложения и благовоспитанные девицы с косой и высоким голосом. Студентка актерско-режиссерского курса ГИТИСа рассказывает, что в период учебы в Щепке играла одних только бабушек с Урала, потому что щепкинская школа ориентирована на амплуа и внешность решает все. Студенты Школы-студии МХАТ полагают, что в ГИТИСе легче получить скидку на фактуру: «Во МХАТе меня никогда, ни разу не просили предъявить характерность, а в ГИТИСе мне сразу сказали: “Почитай как пьяная”». А сами гитисовцы говорят обратное: «У нас педагоги не подгоняют тебя под готовую схему, а пытаются разглядеть твою индивидуальность и идти от нее. В ГИТИСе смотрят на твой внутренний мир, а в Щуке — на внешность». Про то, какую именно внешность ценят в Щуке, показания расходятся с точностью до наоборот. Кто говорит, что сюда берут однотипных красавцев и красавиц, из года в год одних и тех же: высоких, темноволосых и «героичных». А кто — что в Щуке любят смешных, чудных, этаких дурачков, и чем моложе, тем лучше. Ректор Щукинского училища Евгений Князев уверяет: «Бывает, к нам поступают те, которые не проходят никуда: роста маленького и голос не такой — а мы находим в них какую-то индивидуальность».

Школа-студия МХАТ — вуз, наиболее открытый новым веяниям. Студенты тут чувствуют себя на хорошем счету, уверенно говорят о своих перспективах и легко идут на сравнение с другими театральными школами: «В Щуке больше внимания уделяют движению, но там у студентов слишком много свободного времени: актеры учатся полтора часа в день — это на третьем-то курсе! А у нас свободной минуты нет. Занятия по мастерству проходят два раза в день, утром и вечером, иногда приходится готовить по два этюда сразу. А в ГИТИСе занятия мастерством три раза в неделю — ну как это может быть?»

На первом курсе помимо классического репертуара (Достоевского, Островского) актеры пробуют силы в эстетике артхаусного и документального театра: «В Школе-студии ориентируют не на конкретный тип театра, а на разработку собственной темы: у актера должно быть что-то за душой, чем он может поделиться. Много времени уделяется общению, разговорам о смысле, формированию человеческой и гражданской позиции, потому что, если человеку нечего сказать, на него интересно смотреть две секунды». Здесь охотно привлекают к работе выпускников, и поэтому много молодых преподавателей. По инициативе Виктора Рыжакова, набирающего следующий курс, актерский факультет рекомендовал своим абитуриентам включить в программу для прослушивания пару десятков современных авторов, в числе которых: Захар Прилепин, Борис Рыжий, Вера Полозкова, Виктор Пелевин, Владимир Маканин, Владимир Сорокин, Евгений Гришковец, Иван Вырыпаев, Людмила Улицкая, Михаил Елизаров, Михаил Шишкин, Ольга Седакова, Ольга Славникова. Но при всей радикальности некоторых нововведений Школы-студии в ее стенах, по-видимому, соблюдается определенный дресс-код, оговоренный в местном объявлении: «В шортах и пляжной обуви вход в Школу-студию категорически воспрещен».

Щепкинское училище лидирует в первую очередь в обеспечении безопасности. На вахте ГИТИСа я набрала номер деканата актерского факультета, представилась, и меня сразу пропустили. В Щуке охранник сам вызвался вылавливать мне актеров в толпе абитуриентов. А охрану Школы-студии МХАТ я и вовсе миновала незамеченной. Щепкинское училище было первой (и, признаться, единственной) школой, в которой с меня потребовали официальное письмо на имя ректора и служебный пропуск, удостоверяющий право задавать вопросы студентам и абитуриентам Высшего театрального училища (института) им. М.С. Щепкина при Государственном академическом Малом театре России. Это была первая традиция, с которой я столкнулась, едва переступив порог старейшей театральной школы.

От новых веяний студентов тут охраняют примерно так же рьяно. Воспитывают в духе патриотизма. Щепкинцы в разговоре со мной не стеснялись пафоса и возвышенных слов: Щепка хранит классические традиции, а традиции — это хорошо; классику уловить сложнее, чем современность; театр всегда был отражением социальной жизни; ставить пьесы нужно как написано; театр должен отсеивать пошлость; любое действие должно быть психологически оправданно; все должно быть по-настоящему, как в жизни. Спрашиваю: «Какой спектакль из последних понравился, запомнился? В каком театре?» — «В Малом. Последний потрясающий спектакль — “Пиковая дама”… Не помню, чья постановка».