Питерская реформа как враг реформ вообще

Действия Дмитрия Месхиева и петербургского комитета по культуре кажутся целенаправленной акцией по дискредитации любой реформы в области театра

Имена:  Дмитрий Месхиев · Юрий Бутусов

С той же неизбежностью, с которой за зимой следует весна, за февральскими скандалами, выпавшими на долю петербургской культуры, последовали скандалы майские. Начались они с учреждения «Комиссии по проведению комплексного анализа деятельности государственных театров городского подчинения», которая наследовала предыдущей комиссии, созванной в связи с давним творческим застоем в Театре комедии. Ситуация в театре той первой комиссией была дипломатично признана «в целом удовлетворительной».

Во вторую комиссию вошли некоторые (далеко не все) руководители городских театров, театроведы из Театральной академии во главе с ее ректором, два режиссера, один артист, вездесущий советник губернатора по культуре Рудольф Фурманов и неожиданно извлеченный из глубокого забвения независимый мемуарист Александр Белинский. Опубликованные вскоре первые результаты мозгового штурма сотрудников комитета по культуре и «комиссаров» повергли в легкое недоумение театральный Петербург, в состояние шока — многих руководителей театров и в состояние искреннего изумления — некоторых членов самой комиссии, утверждавших впоследствии, что часть решений, озвученных от их имени, ими не только не принималась, но даже не обсуждалась.

Отрекаться и вправду было от чего. В нескольких скупых строках официальной информации содержались следующие пункты:

— замена бессрочных контрактов для худруков театров на срочные (один год с последующим возможным продлением на три года);
— учреждение общегородского худсовета, который должен давать репертуарные рекомендации театрам и влиять на новые назначения директоров и худруков;
— единоначалие художественного руководителя в театре — «исполнительный директор» отныне ведает только финансово-хозяйственной частью, но отвечает за все худрук.

Сомнения вызывало все. И взятый с потолка срок контракта (если в театр придет наконец новый худрук — что он успеет за год при несменяемой труппе и в условиях «единоначально» свалившихся на него хозяйственных забот?). И очевидное несогласование местных инициатив с федеральными законами. И сам способ, благодаря которому бессрочные контракты превратятся в срочные. Да и принцип единоначалия худрука, не являющийся персональной затеей петербургского комитета по культуре и поддержанный лично Путиным, имеет не только положительные (примат творчества над финансами), но и отрицательные (навязывание художнику несвойственных ему функций) стороны, которые неминуемо дадут о себе знать, если опытные продюсеры и режиссеры в кресле худрука будут играть по одним правилам. И плюс ко всему этому идея пресловутого «городского худсовета», регулирующего репертуарную политику: Месхиев, к слову, не прочь при случае высказаться о «лишних» опытах «осовременивания классики». Что само по себе уже настораживает.

Заключительное заседание комиссии, обязанное «все разъяснить», было назначено на середину мая. До этого все предложения выходили как бы со статусом «недооформлено». Было очевидно, что смысл и направление так ярко заявленной театральной реформы уточнят не столько официальные формулировки, сколько конкретные административные решения. Решения — надо отдать полную справедливость Дмитрию Месхиеву — последовали незамедлительно.

В комитет по культуре был вызван главный режиссер Театра имени Ленсовета Юрий Бутусов, которому предложили, сложив с себя полномочия главрежа, возвыситься до художественного руководителя театра. С одним условием: творить только по месту постоянной службы.

Сам Бутусов, театр, питерское отделение СТД, российский СТД во главе с Александром Калягиным, Гильдия режиссеров во главе с Валерием Фокиным трактовали «предложение» комитета Бутусову единственно возможным образом: как ультиматум. Большинство членов пресловутой комиссии тут же заявили, что никакого отношения к происходящему не имеют, и выступили в поддержку Юрия Бутусова, которого уже успели трогательно окрестить «первой ласточкой» месхиевской театральной весны. Но параллельно этому скандалу (и опережая его) развивалась ситуация, скрытая от глаз посторонних. Дело в том, что содержащие дополнительные условия контракты были разосланы всем руководителям петербургских театров. «В чисто информативных целях» (по версии комитета по культуре) там неоднократно была упомянута статья 278 ТК РФ, согласно которой руководителя можно уволить просто «в связи с принятием решения о расторжении трудового договора», без объяснения причин. Содержался там и пункт о запрете на работу в конкурирующих организациях (ничем не ограничивающий свободу одних и кабальный для других — а именно для действующих режиссеров: наиболее востребованные из них время от времени работают «на стороне», в том числе за границей). Было разослано также особое письмо за подписью Дмитрия Месхиева, согласно которому за отказ подписать контракт с новыми условиями недвусмысленно грозили увольнением. Открыто возмутиться по этому поводу осмелился только режиссер Юрий Александров, худрук «Санктъ-Петербургъ Оперы». В отличие от чиновников комитета по культуре юристы театров сочли «информационное» вписывание 278-й статьи «ухудшением условий договора» (подавляющее большинство питерских худруков заключали свои контракты до 2002 года, когда эта статья появилась). Сама настойчивость, с которой 278-я статья ТК упоминалась в новом контракте, позволяла предположить, каким именно образом бессрочные контракты станут внезапно срочными. «Предложения, от которых невозможно отказаться» нависли над всеми питерскими худруками.

Все возникшие по этому поводу вопросы комитет по культуре поспешил объявить абсурдными. «Работодатель может уволить наемного работника!» — торжествующе заявляли чиновники. В исконных правах работодателя ведомство Дмитрия Месхиева, однако, никто не пытался ущемлять. Более того, все театральные люди доброй воли только приветствовали инициативу комитета по увольнению нерадивых работников. С единственной оговоркой: чтобы заранее — открыто и гласно — были заявлены критерии, по которым «радивые» отличаются от «нерадивых».

Тем паче что одновременно с театральным скандалом в городе случился еще один, имеющий прямое отношение к комитету по культуре, — «праздничный». Конкурсы на проведение Дня Победы и Дня города были выиграны фирмой Виктора Крамера (к слову, одного из членов театральной комиссии), несмотря на то что заявленная Крамером цена оба раза была максимальной. Но другие участники были отстранены от конкурса, поскольку в комитете сочли, что они подали о себе недостоверные сведения. Сейчас со всем этим разбирается ФАС. Впрочем, наверняка в самом комитете по культуре связь между театральными преобразованиями и праздничными конкурсами назвали бы несуществующей.

Что же сталось с театральным Петербургом в итоге этой инспирированной чиновниками многодневной лихорадки? Юрий Бутусов, поддержанный всем миром, отказался от поста худрука и остался в Театре имени Ленсовета на прежних правах. Театральную комиссию решили распустить досрочно, поскольку тон высказываний некоторых ее участников, по словам чиновницы, «дискредитировал мирные инициативы комитета по культуре». («Дался им голос мой!» — восклицал грибоедовский Фамусов.) Вместо нее (дабы не дать погубить идею существования некоего органа, который имеет право совещательного голоса, ничего при этом не решая, но на него можно при желании возложить ответственность) теперь будет работать «семинар для руководителей, главных специалистов театров и представителей театральной общественности». С самими же худруками и директорами театров должны быть проведены индивидуальные консультации и совещания по внесению изменений в контракты (увольнениями с выплатой двухнедельного пособия уже не грозят). Доверчивый театральный люд начал праздновать победу.

Но побежденной в данном случае оказалась сама идея театральной реформы. Поскольку в результате всеобщих усилий театральный Петербург всего лишь вернул статус-кво, что чрезвычайно выгодно неэффективным руководителям, засидевшимся в своих креслах. Стиль и методы работы команды Дмитрия Месхиева оказались таковы, что впору предположить тайный заговор против любых изменений в существующей порочной практике бессрочных контрактов. Все, что могло быть сделано для дискредитации театральной реформы, было сделано, причем с невероятным энтузиазмом. Авторитарный тон противоречивых чиновничьих распоряжений и угрозы кадровых перестановок, инициированных приближенными советчиками. Манера ябедничать на строптивых членов комиссии и стравливать между собой труппу и режиссера, пересказывая некоторые обидные формулировки, то ли произнесенные, то ли не произнесенные в частной беседе (хорошо, что актеры Театра имени Ленсовета оказались людьми взрослыми). Выдвижение зрительской посещаемости и цены на билеты в качестве единственных критериев оценки театрального искусства. Вызывающая некомпетентность в вопросах специфики театрального искусства и управления театральным делом (объяснить нынешнему составу комитета, что посещаемость в театре, который резко меняет свою художественную политику, с неизбежностью временно падает, невозможно). Впечатляющее высокомерие в оценке самых позитивных процессов, происходящих в питерских театрах (привлечение молодых, интересных режиссеров — в Театре Ленсовета или ТЮЗе — не дает этим театрам никаких преимуществ даже в сравнении с Театром комедии или совсем уж, прости господи, «Буффом»).

А театральная реформа, позволившая бы освободить в театре место молодым, современно мыслящим художникам, способным вывести его из тупика, между тем необходима как воздух. Реформа, которая не пугала бы увольнениями, а четко прописывала бы условия творческой работы и взаимодействия для каждого участника театрального коллектива таким образом, чтобы и худрук, и директор, и артист оказывались в равной ситуации. И чувствовали себя членами единой команды, все стремления которой направлены на создание хорошего спектакля. Потому что за всеми этими скандалами как-то забылось то, ради чего вообще существует театр.