А началось все это с незабываемого пустячка — небольшого эпизода в «Житии Матеуша» Витольда Лещинского (1967), нежном киношедевре про деревенского святого, которого одни считают чудаком, другие — слабоумным. В этом фильме Малгожата Браунек появляется на несколько минут в роли загадочной туристки, загорающей на пустынном речном пляже. Вместе с деревенским дурачком в исполнении Франтишека Печки камера любовалась длинноногой блондинкой, на речной гальке разметавшей копну своих непослушных волос, не тронутых парикмахером.

Сцена из фильма «Житие Матеуша» Витольда Лещинского (1967)


Год спустя была похожая, но уже большая роль в «Зыбучих песках» (1968) Владислава Шлесицкого, где она снова появилась в амплуа загадочной пляжной красавицы, которой заворожены и камера, и главный герой фильма. Но сама Браунек считает своим настоящим дебютом известный фильм Казимежа Куца «Прыжок» (1968), где она, к слову, впервые появляется с Даниэлем Ольбрыхским, с которым позже снимется в костюмном блокбастере «Потоп» Ежи Гофмана (1974) по мотивам исторического романа Сенкевича. В «Прыжке», разумеется, тоже без кадров «ню» не обошлось. Сюжетным оправданием, конечно, была сцена купания в реке. Но в данном случае значение имела уже не только модельная внешность актрисы.

Эти три фильма (условно назовем их «пляжными»), где Малгожату Браунек снимали так, как будто за камерой стоит Роже Вадим, а в кадре — молодая Катрин Денев, сыграли в ее карьере такую важную роль, что звездой она стала всего за год с лишним, будучи еще студенткой.

Загадочный взгляд, способность делать лицо холодным, непроницаемым, даже опасным и в то же время полная физическая откровенность — это то, что потом будет использовано и в фильмах Жулавского, и в костюмном триллере «Локис» Януша Маевского (1970) по новелле Проспера Мериме, и в мини-сериале «Кукла» (1977) по роману Болеслава Пруса, где она сыграла самую завидную для всех польских актрис роль.

Рекламный ролик «Зыбучих песков» Владислава Шлесицкого (1968)


***

Специфическая красота и универсальность актерского дара позволяли ей играть интеллектуалок и простушек, городских девочек-мажорок и деревенских клуш, современниц и польских дворянок былых веков. Вдобавок у нее была странная особенность лица: благодаря своей всепобеждающей улыбке она могла молниеносно превращаться из женщины-угрозы в женщину-праздник. Такая двойственность актерской натуры Малгожаты Браунек была очень соблазнительна для режиссеров.

Анджей Вайда на этом построил всю свою «Охоту на мух» (1969). В этом фильме, который сделал из Браунек не просто кинозвезду, но польскую икону моды и стиля, она играла варшавскую студентку-полонистку с лицом ангела, ногами звезды кордебалета «Фридрихштадтпалас» и душой паучихи — «черной вдовы».

Эта была сатирическая комедия по сценарию Януша Гловацкого, в которой Вайда поднял на смех польскую интеллигенцию 1960-х, ловко играющую в пинг-понг словами «постструктурализм» и «постмодернизм», прожигающую жизнь в модных варшавских барах и тихо сматывающую удочки, когда доходит до драки за благое дело. Фильм вызвал возмущение поклонников Вайды, что и понятно. Автор «Пепла и алмаза», «Канала», «Пепла» и т.д. вдруг сделал гомерически смешную комедию. Высмеянная интеллектуальная элита Польши, разумеется, обиделась.

Ироническая эротика в «Охоте на мух» Анджея Вайды (1969)


Однако параллельно со злой сатирой на своих соседей по барной стойке Вайда сделал еще более возмутительную вещь: с помощью ослепительно красивой и убедительно отвратительной Малгожаты Браунек он развенчал, возможно, самый дорогой для всех поляков миф — о прекрасной гордой полячке, подруге героев и вдохновительнице подвигов во славу Польши. Героические польские мужчины (не случайно в эпизодической роли брошенного экранного любовника Малгожаты Браунек появляется аж сам Ольбрыхский) оказались в «Охоте на мух» в той роли, в какой обычно полагается видеть женщину. Теперь мужчины были соблазненными и покинутыми, эксплуатируемыми и даже изнасилованными (если не физически, то морально).

Впрочем, после выхода фильма, где Вайда устроил всю эту чехарду с ролевыми функциями, гендерными статусами и представлениями о польской интеллигенции, только режиссеру достались тычки, а вот Малгожате Браунек наоборот — весь букет возможных восторгов мужчин и очень пристальное внимание женщин. Варшавянки стали носить прическу как у Браунек, большие очки-«мухи», как Браунек, и, главное, стали улыбаться как Браунек — широко, обезоруживающе и в каком-то смысле даже бесстыдно.

Сцена с Даниэлем Ольбрыхским в «Охоте на мух» Анджея Вайды (1969)