ИННА СОЛОВЬЕВА рассказала МАРИНЕ ДАВЫДОВОЙ, как родилась знаменитая система и почему ее не надо преподавать
© Анна Всесвятская
— Вот представьте себе, что я человек, который слышал фамилию Станиславский, но не знает, что такое эта самая его система, и думает — это нечто вроде математического закона, который он когда-то вывел. Что бы вы рассказали ему про систему?— Я бы сказала, прежде всего, простейшую вещь. Никакой системы не существует.
— Да-а??— Станиславский говорил о ней «моя так называемая система». Кем называемая, не очень понятно. Не я ее так
окрестил — мог бы он добавить. Складывается ли все то, что он думал по поводу актерского творчества, в какое-то стройное здание, организм, существо (лучше всего тут было бы употребить слово «существо»)? Видимо, складывается. Повредил ли он сам и его последователи этому существу тем, что захотели его описать по кусочкам, анатомировать? Думаю, безусловно повредили. Анатомия не вредит трупу, но если мы будем анатомировать живого человека, это совершенно точно не пойдет ему на пользу.
— Хорошо, тогда я спрошу: что же стояло за рождением этого так называемого существа?— А стояла чрезвычайно простая вещь. Станиславский был человеком малодисциплинированным и воспитанным в доме, в котором каждый делал то, что хотел. Это был очень хороший дом — добрый, щедрый, веселый, прелестный. Жизнь в нем не требовала по своей благородной природе никакой дисциплины. Тут в любую минуту готовы были что-то хорошее сделать. Сыграть на сцене в том числе. Не прежде всего, а именно в том числе. «Хотите, мы вам сыграем водевиль?» Гости обычно отвечали: «Хотим!» Поскольку ты задаешь этот вопрос, ибо сам в эту минуту хочешь сыграть, все прекрасно. Имеет ли это все отношение к системе? Имеет.
Очень сложным оказывается момент, когда Станиславский становится актером — сначала полупрофессиональным (в Обществе искусства и литературы), а потом профессиональным. В Обществе продают билеты, там назначают спектакли, значит, в этот вечер точно надо играть. Тут, как порядочный человек, КС начинает чувствовать ответственность. Он ведь принадлежал к купеческой семье, в которой очень гордились, что за всю историю существования фирмы не было ни одного опротестованного векселя. Фирма Алексеевых была очень богатой и очень крупной. Золотую нить они начали тянуть с XVIII века, на это был большой спрос, она нужна была для мундиров, для митрополичьих риз. Станиславский сам, к слову, усовершенствует станок, чтобы тянуть эту нить, и на этом во многом будет потом основано дальнейшее процветание фирмы. Он даже ездил в Англию, чтобы получить патент на свое усовершенствование. Деловой был мужчина и — как все в семье — исключительной честности.
А проданный билет — это как вексель. Он не должен быть опротестован.
Читать текст полностью
Дальше начались мучения КС, потому что не каждый вечер хотелось играть. И тогда зал, который полон держателей векселей, становится страшной черной ямой. Тут, если бы я была лектором, я бы сделала небольшое отступление и занялась драматическом этюдом Чехова «Лебединая песня», который потом так замечательно сыграет Леонид Леонидов на сцене Первой студии МХТ. Он начинается с того, что человека забыли в театре, он там заперт. Я все время спрашиваю: кто-нибудь уже сопоставлял это с Фирсом, которого забыли в доме? Кажется, я все же первая. Вот это ощущение запертости в театре, черной ямы, которая одновременно яма, полная держателей векселей, и яма, куда уходит вся твоя жизнь и которая поглотит все, что ты делаешь, начинает преследовать этого замечательного, легкого красавца, дивно ездящего верхом, дивно владеющего своим телом, всю его жизнь. Начинаются мучительные, дикие перегрузки. Как спастись от этой ямы? Как вернуться к тому состоянию, когда ты играл замечательно, дышал всеми оттенками чувств?
— Но ведь есть артисты, которые входят в это состояние легко и непринужденно.
— Совершенно верно. Станиславский боялся зала. Качалов как-то раз обмолвился: но что же мне делать, я-то его не боюсь.
— Так это особый случай КС или все же универсальная ситуация?
— Я бы сказала — это универсальный случай КС. В том смысле, в каком КС был и обычным лицедеем, и совершенно необычной, со своими качествами, со своей судьбой личностью. Станиславскому казалось, что Качалов потому не боится зала, что у него запас штампов. Это вообще-то нормально. Актер не может все время жить органической жизнью. Органическое творчество на сцене как четырехчасовой (а спектакли тогда длились четыре часа) или даже полуторачасовой процесс невозможно. И тогда КС пытается выработать некие приспособления…
— Но приспособления — это в каком-то смысле и есть те самые штампы, в наличии которых он упрекал Качалова.
— Нет, это другое. Он создает «систему» не как выработку штампов, которые его оберегут. От этого он с самого начала отречется. А как систему способов, приемов, освобождающих его от страха перед пустой ямой, помогающих вернуть то блаженное состояние, в котором ты можешь спросить: хотите, мы вам сыграем водевиль? Когда ты готов сыграть и этот самый водевиль, и трагедию, станцевать на сцене гопака, помолчать так, что это всех захватит. Система — это попытка понять, как актер, что бы он ни делал на сцене, может испытать на ней творческую радость. И кончил Господь творить, и увидел, что это хорошо. Ему понравилось это делать, ему понравились его результаты. Но актер, бедняжка, не видит своих результатов, так что тем более он должен получить удовольствие в процессе творчества.
Почему я вообще ненавижу разговоры о системе, потому что собеседники почти все глупые. А тут у меня собеседница, которая совершенно не хочет, чтобы я доказала ей, что система — это нечто прекрасное. И равно не хочет, чтобы я сказала, что система — это бред собачий. Ведь не хочешь?
— Не-а.
— Вот и правильно. Это не то и не другое. Это опыт поразительного актера, дивного человека, на который налипло такое количество отвратительных, глупых, пустых людей, лезущих в истолкователи системы. Да не нужны тут истолкователи. Это ведь просто попытка объяснить, как я, Станиславский, пытаюсь справиться со своим мучением.
— Но всякий уникальный опыт содержит в себе некую универсальность.
— О том и речь. Это моя анатомия, моя рука, и вены, жилы — тут все мое. Но если ты посмотришь на свою руку, у тебя все примерно так же устроено. Всякий личный опыт интересен тем, что он применим почти ко всем. Система возникла как абсолютная необходимость для данного человека, но она оказалась необычайно полезна для самых разных людей в самых разных вариантах. От Леонида Мироновича Леонидова, когда он кричал в роли Мити: «В крови отца своего невиновен» — и до травмированной своим телом, его манкостью Мэрилин Монро, которой система позволяла избавиться от постоянства своего собственного присутствия.
— Так что же нужно, чтобы войти в это творческое состояние?
— Для него все начинается с веры. Не с веры в Бога, разумеется, хотя с нее в каком-то смысле тоже. А вы верите в те обстоятельства, в которых вы оказались? Научитесь в это верить. Вера, фантазия, воображение — вот опорные точки системы.
А дальше возьмите книжку «Работа актера над собой», удивительно неудачную в литературном отношении: достаточно сказать, что альтер эго Станиславского Торцов поначалу вообще носил фамилию Творцов. А это уж совсем некуда, ужас!
За этим ведь еще стоит плохая образованность. Станиславский был плохо образованным человеком.
— В отличие от Немировича.
— Что? От Немировича?? Да Немирович был просто необразованным человеком, но он совершенно не сходил с ума от этого.
— Но есть же некое устойчивое представление, что именно у образованного Немировича в отличие от стихийного Станиславского…
— Марин, ну если еще и ты так думаешь, я тогда уж и не знаю…
— То есть это театроведческий штамп?
— Да это не штамп даже, это глупость. Причем эта глупость поддержана, увы, одной из самых авторитетных книг — трехтомником Ольги Радищевой о Станиславском и Немировиче, в котором она утверждает, что один идет от актерства, а другой от литературы. Маленькая подробность — Немирович был очень плохим писателем. В отличие от большинства моих знакомых я читала его прозу. В целом это очень посредственная литература. Слушайте, у Немировича была масса других достоинств. Да он фантастический был человек, чего там говорить! Он в 15 лет имел взрослую женщину и мог ее не только удовлетворить, но даже и содержать. Но это все про другое.
— Так, мы отвлеклись.
— Нет, мы не отвлеклись. Это все к делу. Рядом с таким человеком, как КС, должен был быть второй — Станиславский нуждался в дополнительности. И Немирович с его удивительной жизненной пластичностью построил себя именно так, чтобы дополнить Станиславского. Никто так не применял хорошо в своей практической работе уроки Станиславского, как Немирович. Именно он, и никто другой, построил лучшие сцены «Братьев Карамазовых»: и то, что делал Леонидов в роли Мити, и то, как играл Качалов Ивана, — все это построено по законам и предложениям Станиславского Немировичем.
— Вот мы все говорим об актерском творчестве. Но я вдруг подумала — представьте себе, что все пришли посмотреть, как рисует художник. А у него нет вдохновения. Но люди заплатили деньги. Они купили билеты, и они хотят, чтобы он с 19:00 до 20:30, скажем, рисовал хорошо. Но это же абсурд!
— Есть, кстати, знаменитый документальный фильм Клузо о тайнах творчества Пикассо. Пикассо при Клузо работал, а тот снимал.
— Но, согласитесь, далеко не все художники так смогли бы.
— Да почти никто не смог бы. Просто Пикассо был из тех людей, которых совершенно не смущало, что они выдали кому-то вексель. Есть известные воспоминания о том, как Серов прогнал Александру Федоровну, которая пришла посмотреть, как он пишет портрет ее мужа. Он писал как раз портрет Николая II с лошадью.
— Я к тому, что если есть некие рецепты по вхождению в некоторые творческие состояния для артиста…
— Это не рецепты!
— О'кей. Если есть некое ОНО, которое помогает войти в творческое состояние артисту, вероятно, есть некое ОНО, которое поможет войти в творческое состояние литератору или композитору. Не об этом ли в таком случае рассказывает система?
— А вот сейчас ты схватила самое главное. Вопрос — где это ОНО? И как это ОНО сосуществует с другим ОНО, которое, по словам Леопольда Сулержицкого, рассеяно в мироздании. Когда Михаила Чехова спрашивали, как он так (то есть так гениально) играет, он говорил, что за этим стоит простейшая вещь — любовь. Какая любовь? — спрашивали его. Он отвечал: любовь ко мне зала, моя любовь к залу, любовь к роли, наконец. Если бы я не испытывал любви, у меня бы ничего не получилось. Но дело не только в испытываемом тобой, дело еще и в том, что где-то есть любовь, что движет Солнце и светила. Есть нечто, заладившее весь этот мир с его вращениями. И задача — с ней, этой любовью, рассеянной в мире, соединиться. Тогда ты станешь частью этой мировой системы, и тебе будет хорошо.
— Слушайте, но как же можно преподавать такую вот, с позволения сказать, систему?
— Так ее и не надо преподавать. Ни в коем случае.
— Но это то, чем занимаются на протяжении многих лет, причем не только в России, но и в других странах. Приезжает в Америку Петр Петрович и называет себя носителем некоего сакрального эзотерического знания под названием «система Станиславского». Уважение к нему безмерное, как правило.
— Да это просто надежный, на долгие десятилетия способ заработка. И — я{-tsr-} бы добавила — вид шарлатанства. Системе, я уверена, нельзя научить, но можно попытаться ей научиться.
А еще не надо забывать, что театр помимо прочего — это и милое и простое занятие. Развлечение? Да, развлечение! Кувыркание? Да, кувыркание! «Вы хотите, чтобы мы вам сыграли водевиль?» Вся система, в конце концов, заключена в этой простой готовности сыграть нам водевиль.
Роль Марины Давыдовой в данном случае провокационная, а вот зачем ей это надо - непонятно, ведь ежу понятно: не нравится слово "система" - говорите "метод" и живите дальше спокойно...
Может тогда не "низвели", а возвели в богов? Да кто сейчас молится-то на них? Покажите пальцем. "Возводить", а потом "низводить" - одинаково пошло. Всё гораздо глубже и тоньше, а не так, как это одним махом объясняется в интервью. А каким "человеком" был Немирович - вообще никакого значения не имеет. Это так свежо и так ново - напоминать о том, что кто-то из великих был человеком. Спасибо за такие "открытия"!
Однажды, мой друг профессиональный актёр дал мне почитать книжку Станиславского, в которой, неожиданно для себя, я обнаружил много общего с современными идеями, которые используются в бизнесе. Я имею ввиду метод, построения роли на основе сверхзадачи – это очень перекликается с классической бизнес-теорией стратегического планирования.
Я думаю, это не случайно, так как Станиславский воспитывался в семье успешных предпринимателей. Немирович, на сколько я помню, в то время возглавлял ГИТИС и решил пригласить Станиславского в качестве инвестора, но Станиславский настоял на том, чтобы ему, кроме всего прочего, дали возможность работать со студентами актёрского факультета. Для Немировича это было неприятным сюрпризом, так как система преподавания в ГИТИСе всегда строилась на методе «Шесть шляп мышления» литовского режиссёра Эдварда Боношюса. Естественно, между Немировичем и Станиславским возник идеологический конфликт. В конце концов, было найдено компромиссное решение и Станиславскому дали возможность поставить пьесу Метерлинка на курсе у Каменьковича. Хотя, возможно, я что-то и путаю.
Но дело даже не в этом, единственным, кто по-настоящему оценил революционность метода Станиславского, был Михаил Чехов, но он почти сразу уехал в Америку и на основе этого метода открыл в Лос-Анджелесе курсы актёрского мастерства.
По-моему, ситуация вокруг системы Станиславского похожа на типичный конфликт, который возникает между креативными личностями и бюрократами.
Так как я не специалист театра, то не могу сказать, на сколько система Станиславского эффективна в работе с актёрами, но для любого предпринимателя, менеджера современной компании, по-моему, в ней есть много свежих и полезных идей.
Далее, olegzhuk7897: если Ваша цель - не истина, а покрывательство, тогда да, можно натянуть аргументацию под ситуацию. Но я бы и здесь заикнулся о нравах, в данном случае - профессиональной этике и зрелости журналиста как существа мыслящего, а не воспроизводящего окружающие звуки, как попугай. Сам журналист (или автор статьи) либо совсем не понимает, к чему статья клонит (именно к разрушению идеалов и ориентиров), неся собственную глупость на потеху публике, либо ПОНИМАЕТ, что творит, и несет некую, пусть призрачную, но моральную ответственность за слова свои и своего респондента. Я наивен? "Профессиональная этика" умерла? Очень и очень жаль.
Далее, о шарлатанстве и заработке. Думаю, преподавать систему Станиславского - меньшее и самое безобидное из всего, чем сейчас промышляет российский бизнес. Да, вероятно, элемент маркетинга заложен в самой системе. Ну так пусть каждый сейчас вспомнит, чем он зарабатывает (а чем зарабатываете лично Вы сами??), соотнесет с платным продвижением идей Станиславского и взвесит. Инна Натановна в этом смысле меня вообще веселит: всю жизнь кормиться разработками классика, и под пенсию вдруг "прозреть", что все это - фигня! Инна Натановна, что ж Вы столько десятилетий молчали-то?! Нехорошо... Некрасиво получается!
Я считаю, что в интервью и в развернувшейся последующей дискуссии смешиваются различные понятия, например, вопросы технологические, связанные с практическим использованием системы, с вопросами личных субъективных приоритетов представителей разных театральных профессий. Выглядит это примерно так: система может быть и хорошая, но Петр Петрович преподаёт в Америке, а значит Немирович не очень понимал Станиславского.
Dmitry Mikheev, мне уже порекомендовал «быть последовательным и помнить, кто был первым», но что именно он имел ввиду мне не очень понятно, так как для меня вначале был успешный бизнес, на деньги от которого Станиславский смог сформировать отличную труппу и с которой он создал эффективную технологию для работы актёров над ролью. Станиславский внёс в спонтанный и неструктурированный процесс логику. До него, включая того же Немировича, театральные профессионалы занимались, как я понял из книжки того же Станиславского, изображением эмоций и выразительным произнесением слов. Если вспоминать, кто кроме Станиславского проводил работу в том же направлении, то можно вспомнить психодраматиста Морено, но он использовал театральные приёмы для лечения неврозов, а Станиславский по сути, создал профессию режиссёра, ведь именно он первый стал использовать такие понятия как предлагаемые обстоятельства и сверх-задача. И эти понятия он привнёс, я уверен, из бизнеса, так как именно в бизнесе главное – это, точно поставленная цель, бизнес-контекст и адекватные средства её достижения.
У Станиславского, в отличие от его театральных коллег, был другой жизненный опыт, он был «технарь» и поэтому, имел привычку все систематизировать и превращать в процедуры и технологии. Именно поэтому он вызывал и продолжает вызывать, по моему мнению, раздражение у театроведов. Большинство театральных профессионалов отрицают систему Станиславского просто потому, что не видят в ней её реальных возможностей, так как не воспринимают её непосредственно, как технологический инструмент, предназначенный для рационального анализа.
У нас обожают вести пространные дискуссии, негодовать по поводу мифических Петров Петровичей, переживать по поводу авторитетов и отношений в далёком прошлом, при этом не очень внимательно относиться к тем реальным возможностям, которые есть в настоящем.
Почему в Америке к системе другое отношение? Это страна с очень структурированным менталитетом, поэтому инновационные и полезные современные технологии, рождаются сегодня в Америке. Они не просто умеют думать по-другому, более технологично, но и умеют использовать эти технологии с пользой для общества.
Во-первых, про дистанцию. Мой бизнес работает, как раз на дистанции, так как мои сотрудники находятся друг от друга и от меня на большой географической дистанции, но между нами нет дистанции в понимании. В бизнесе очень важно понимать друг друга и поэтому всё, что сближает и разрушает дистанцию на уровне взаимопонимания, меня очень интересует. Данная дискуссия привлекла моё внимание именно по этой причине.
Теперь про жанр, мне кажется, что, если, например, сбрить бороду Немировичу и приклеить её Каменьковичу, то, во-первых, все узнают ответы на главные вопросы: про систему, про Станиславского и за что американцы так полюбили Петра Петровича. Но поскольку никто этого не допустит, то придётся о многом пока только догадываться и использовать инновационные технологии в бизнесе с подачи иностранцев в жанре, который нам не всегда близок. Но я уверен, что всё меняется к лучшему.
Правда, один мой знакомый менеджер, когда узнал, где я про это прочитал, высказал предположение, что Ликбез - это название одной литовской строительной компании, которая, в связи с тем, что Литовская Республика испытывает в последнее время серьёзные экономические трудности, в связи с вступлением в ЕС, перепрофилировалась на выпуск специальных материалов для театральных декораций, где изготавливают, например, очень хрупкие кирпичи, которые с хлопаньем и большим количеством пыли разбиваются, когда падают, об сцену, кривые половые доски, окна и двери, которые открываются с нечеловеческими, душераздирающими звуками, шифер, который производит неизгладимое впечатление и многое другое. Но, скорее всего, он ошибается, так как мой друг имеет очень смутные представления о современной профессиональной режиссуре.
Я понял, что на местном форуме, участники обмениваются короткими и очень емкими по смыслу фразами, за которыми, как и в любом спектакле, содержится много зашифрованных смыслов и поэтому мои пространные тексты плохо воспринимаются. Понятно, что дело не столько в скорости написания, сколько в скорости прочтения, поэтому, видимо, имеет смысл писать в удобном для восприятия формате, поэтому я буду делать внизу вставки специального приложения для тех, кому удобнее читать в сжатом формате "Ликбез". с аббревиатурой "СФ Ликбез"
СФ Ликбез:
У меня есть один принципиальный вопрос про второй план для olegzhuk7897: ?
А вот то, что вы написали в последнем большом абзаце - абсолютно верно.
Гидропоника, на сколько мне известно, как технология, используется, в первую очередь, в тех странах, где ощущается острая нехватка воды и почвенных ресурсов, например, в Арабских Эмиратах и, если развивать предложенную вами метафору, то, я считаю, что Россия обладает богатой театральной культурой и у нас достаточно ресурсов, чтобы выращивать интеллектуальную пищу на естественной почве.
Если же вы про интервью Давыдовой, то, вы правы, такой гидропонический коктейль спутанных мыслей про литературный стиль Немировича с невнятными намёками на некачественное использование отечественных технологий за рубежом, имеющих фальшивый привкус, вызывает сначала ошарашивающее впечатление, а потом провоцирует навязчивую, похожую на примитивные куплеты, икоту. За рецептом такого коктейля, вам всё-таки лучше обратиться к Давыдовой.
olegzhuk7897, спасибо за адрес, как только будут конкретные вопросы, сразу напишу. По поводу того, что не всем интересно, я подумаю.
А Вы не прикалываетесь? Вообще если бы я попытался рассуждать о бизнесе, Вы бы тоже решили, что я Вас разыгрываю и всё-таки знаю побольше, так что не обижайтесь. Удачи.
Ничто не простоит сто лет, если это, прошу прощения, фуфло, шарлатанство.
Я конечно не специалист, но что-то тут не так.
http://miroshnichenko.livejournal.com/24540.html