Владимир Флейшер, Юрий Фаинкин: «С уходом Павла Руднева Центр Мейерхольда работать будет не хуже»


— Увольнение Павла Руднева — частность. Я хотела поговорить об уникальности структуры, которую представляет собой ЦИМ, и спросить о его будущем.

Владимир Флейшер. Уникальным он был и до Паши. И будет. Павел не был арт-директором, Павел был главным специалистом. Таким, какие у нас являются Олег Кузовлев, Юрий Фаинкин. По штатному расписанию, которое существует, все они — главные специалисты.

— А кто составляет репертуар ЦИМа?

Флейшер. Репертуаром занимается человек, который сидит на телефоне, по которому поступают звонки. Сейчас мы посадим на этот телефон другого человека — Иванов, Петров, Сидоров…

— Он тоже будет называться главным специалистом?

Флейшер. Да, конечно. Вы журналистка, я вас сюда посажу и скажу: вот эти дни у меня свободны, можете приезжать и показывать свой спектакль.

— А если этот спектакль не нравится художественному руководителю?

Флейшер. Это коллективное решение.

Юрий Фаинкин. Вы вообще знаете, как в театре работают?

— Да. Я работаю в театре.

Фаинкин. Значит, вы понимаете: репертуар делает зав репертуарной части. Дальше начинается: один артист уехал туда на съемки, другой — сюда. Потом, кто это утверждает?

— Худрук, директор.

Фаинкин. И еще зав постановочной частью. В зависимости от того, может ли постановочная часть обеспечить один спектакль после другого. Способна ли она…

— Но это те спектакли, которые идут в постоянном прокате. У вас все-таки не ситуация репертуарного театра, в котором я работаю.

Фаинкин. Какая разница. Репертуар составляется вперед за полгода.

— Все-таки я не про то. У вас на сайте — программный документ, в котором заявлены основные положения работы ЦИМа. Он был создан как площадка для инноваций. Именно «лаборатория» и поддержка новой режиссуры — главное в его работе. Вот я и спрашиваю, как вы строите репертуар?

Флейшер. Львиную долю нашего репертуара занимают фестивали, арендующие у нас площадку за деньги: NET, «Маска», Чеховский и так далее. У фестивалей бывают разные спектакли, но здесь мы не можем сами диктовать. В своих проектах — да. Их смотрит худрук, смотрят главные специалисты и люди, которым мы доверяем, в том числе и Павел Руднев. И мы даем или нет добро для них в нашем репертуаре. Но бывают другие случаи, когда разово какой-нибудь театр приезжает из провинции, и мы даем им возможность сыграть на нашей площадке.

— И этот театр уже не платит аренду?

Флейшер. По-разному бывает. Спектакли, которые приводил Павел, в 90 процентах случаев не платили аренду. Хотя Павел заинтересован тоже в том, чтобы ее платили, и тоже добивался этого. Если не аренда, то платят только техническому персоналу, который перерабатывает после рабочего дня. Поэтому я и не вижу предмета вопроса.

Фаинкин. Я тоже не вижу.

Флейшер. Вот любимый спектакль Павла, «Житейское дело» Имамовой. Это его инициатива. Он пригласил их, они стали репетировать. Потом пришел господин Кленин как представитель группы, и мы заключили договор о совместной деятельности. Чтоб они бесплатно играли спектакли в свободное от других спектаклей время. Это к слову о том, что сказал Павел. Центр не берет с них денег вопреки тому, что он сказал.

— Они продают билеты?

Флейшер. Да. Наверное, получают какую-то выгоду. Центр Мейерхольда с этого ничего не получает. Так же, как с «Наташиной мечты» Шамиля Дыйканбаева, где другая история. Вот работают у меня световики и проч. — их приглашают сюда в нерабочее время. Ну, не знаю, может, разок кто-то и придет на халяву. Но, как правило, за это платят деньги везде. Центр Мейерхольда никакой прибыли здесь не имеет, не имел и даже не закладывал.

Флейшер. Так оно и есть.

— Вы являетесь государственным унитарным предприятием?

Флейшер. Мы им были многие годы. И не получали от государства ничего. Унитарное предприятие должно само себя обеспечивать. Что мы и делали.

— За счет аренды и продажи билетов?

Флейшер. Много есть способов, и меня тут просят написать статью про это в журнал «Сцена». А я вот как-то опасаюсь…

— Вы занимаетесь стратегией ЦИМа — какой она будет? Не превратится в прокатную площадку?

Флейшер. Этого не было никогда и не будет. А вы думаете, что это Павел сдерживал? Не допускал этого?

— Нет, я думаю, что Павел, обладая связями в театральном мире России, приглашал кого-то, кто интересен и московской публике тоже. И это было важно.

Флейшер. До Павла этим занимался Юрий Аркадьевич. После Павла будет заниматься Диана Викторовна. Это не важно. Павел выполнял функцию, которую ему поручил идеологически Фокин. Вот из этого нужно исходить — мы все делаем дело, генеральную идею которого сформулировал руководитель.

— А в чем она заключается сегодня?

Флейшер. Вы мне ее только что сказали.

— То есть она не изменилась?

Флейшер. Абсолютно точно.

Фаинкин. Вы поймите, что до прихода сюда Павла ЦИМ существовал 15 лет и репутацию свою получил не благодаря Павлу. Вы это понимаете? Это важно понять. Я в «Мастерских» работал с 1988 года, потом в ЦИМе, который я помогал создавать Валерию Владимировичу. И до Павла Руднева у нас много чего происходило. И мастер-классов, и гастролей зарубежных театров, и Пину Бауш мы первые привезли, и фестивали делали, и провинциальные театры возили. Звонят мне какие-то люди, куда я должен отправить этого человека? Мы для этого наняли человека, которым был Павел Руднев.

— То есть функцию экспертизы выполнял все-таки один человек?

Фаинкин. Да почему же. Коллегиально. Если у меня есть магистранты, которые приезжают из разных стран, из провинции, как вы говорите, то и они что-то предлагают. А дальше мы их отправляем к Рудневу для выяснения возможностей по времени. А дальше уже другие люди решают, как это будет происходить организационно. К этому уже Павел не имеет никакого отношения.

Я почему вам так все это говорю — меня лично очень задело то, что Паша сказал. Что он один все это делает, а кругом все ему только мешают. Я даже не буду ссылаться на людей, которых я знаю 20—30 лет, в отличие от вас и всяких молодых девочек-мальчиков, понятия не имеющих, что происходит вообще в театрах и тем более в нашем Центре. Так вот они тоже волновались, со мной поговорили и все поняли. Представляете, если один человек здесь будет работать, а остальные будут ему только мешать? Может что-то произойти?

Флейшер. Это Юрий Аркадьевич комментирует мысль Павла о прессинге. Что бы он сделал, если б его прессовали? То, о чем мы говорим, — приезжие спектакли, бесплатные спектакли…

Фаинкин. Которые мы обираем якобы…

Флейшер. Поэтому мы и назвали это ложью. Это некорректно, мягко говоря. Он умный человек и не упоминал пока фамилии. Иначе можно подать на него в суд. С оценкой морального ущерба в 1 рубль.

Фаинкин. Но никто не будет этого делать. Не понимаю, что тут обсуждать.

Флейшер. Не беспокойтесь, с уходом Павла Руднева Центр Мейерхольда работать будет не хуже. Это я вам к финалу констатирую. Процент независимых коллективов будет увеличиваться. Отбор — вещь субъективная. То, что предлагал Паша, было одним диапазоном. Сегодня будет более широкий диапазон.

Фаинкин. Во всяком случае, не таким хаотичным. Все заранее нужно представлять, на каких принципах отбирается. И все должно быть открыто. Я считаю, что все произошло потому, что все замкнуто на одном человеке. Все должно публиковаться на сайте, чтоб было понятно, к кому обращаться по тому или иному вопросу.

Флейшер. Тем не менее вести все это будет один человек. Мы же не можем все этим заниматься. Просто человек этот будет привлекать больше театральных критиков, которые будут смотреть, предлагать и отбирать. И Павел ездил куда-то, доверяя каким-то критикам. Ничего нового в этом нет.
Я могу и эмоционально прокомментировать Пашино увольнение. Паша принес буклет, двести страниц. Хотя заявку подавал на сто. Мы понимаем — может быть увеличение, но не в два раза. За этим стоит удвоенное количество денег — я их не планировал, мне их неоткуда взять. Он сказал мне: два месяца напрасного труда. У меня нет никаких обид, абсолютно. Меня сегодня больше волнует слесарь, который запил и вместо которого я срочно должен искать человека, чтобы здание функционировало. Я нанимаю слесаря со стороны. А здесь — частное заявление одного человека. Это нормальное стечение обстоятельств. А легкая истерия и неправда, которая прозвучала, это дело частное. Какого-то удушения здесь не было, поверьте, у меня нет с ним ни ссор, ничего.

— У вас написано: конкурс на вакантную должность. Открытый?

Флейшер. Да, уже идут люди.

— А какие требования к кандидатам?

Флейшер. Вы хотите предложить свою кандидатуру? Давайте резюме.

— Нет. Не буду.

Флейшер. Профессионализм, знание иностранных языков, усидчивость. Вот сегодня пришла дама. После первых нескольких фраз понятно: серьезный, давний профессионал. В деле человек. Но, думаю, не она будет работать. С ней мы найдем другие способы сосуществования. Мы выбираем идею. Нам нужно смешать все снова в стакане, но не уходить от генеральной идеи — но время меняется. Нужно, чтоб молодые тут сидели, шумели, собаки.

— Как вы формируете цены на билеты?

Флейшер. Фестивали сами назначают свои цены на билеты. Наши идут практически бесплатно. У нас нет задачи на этом зарабатывать.

— А на чем тогда зарабатывать?

Флейшер. Все вам расскажи.

— Ну расскажите что-нибудь одно. На аренде можно заработать?

Флейшер. Можно немножко, чтоб содержать это здание. У нас есть спонсорские отношения с Газпромбанком. На проведение Мейерхольдовских встреч, где вручаются ежегодные Мейерхольдовский приз, нам помогают спонсоры Газпромбанка. Так что не беспокойтесь, все будет хорошо. Плохо, когда у дела нет художественного лидера. Мы каждый год ищем новые пути, чтобы взбаламучивать нашу площадку — проектами, выставками.

— Буклет-то выйдет в итоге?

Флейшер. Выйдет, конечно. Работа сделана большая. Мы его подкорректируем. Павлик сделал там много, поэтому все будет. Дай бог ему удачи. Думаю, он сегодня сожалеет о своей эмоциональности.

Фаинкин. Время все покажет.