«…тревожный, кризисный спектакль, который явно хромает на одну из трех своих ног».

Оцените материал

Просмотров: 11908

Петр Фоменко поставил «Триптихъ»

Глеб Ситковский · 09/12/2009
Новый спектакль «Мастерской» неожиданно перекликнулся с исполненным горечи спектаклем Анатолия Васильева «Каменный гость, или Дон Жуан мертв»

Имена:  Галина Тюнина · Карэн Бадалов · Кирилл Пирогов · Петр Фоменко

©  ИТАР-ТАСС

Сцена из спектакля «Граф Нулин»

Сцена из спектакля «Граф Нулин»

«Триптихъ» представляет собою трехчастную, как и заявлено в названии, композицию, в которой соседствуют друг с другом пушкинские «Граф Нулин», «Каменный гость» и «Сцены из Фауста». Во время первой, развеселой части зрителю хочется вслед за героями этого стихотворного анекдота перейти на французский и сказать «шарман», но чем ближе к финалу, тем решительнее спектакль отказывается быть прелестным. Забегая вперед, скажем: всякий прельститель и всякая прелестница, следуя логике фоменковской композиции, держат курс по направлению к гробу, который совершенно раззевался, их ожидая. Зрелище мрачнеет на глазах, и последнее слово остается за Мефистофелем, который в «Сценах из Фауста» водит экскурсии по загробным местам.

«Триптихъ» — многоголосая и многоязыкая структура. Только что вернувшийся из Парижа опереточный фат граф Нулин (Карэн Бадалов) более всего поднаторел, само собой, во французском. В «Каменном госте», действие которого вершится в Мадриде, то и дело звучат испанский и церковная латынь. А в «Сценах из Фауста» к Пушкину добавлен уже и Гете, в помощники которым дан еще и Иосиф Бродский, с его макароническим стихом «Два часа в резервуаре»:

        Я есть антифашист и антифауст.
        Их либе жизнь и обожаю хаос.
        Их бин хотеть, геноссе официрен,
        дем цайт цум Фауст коротко шпацирен.

Поистине вавилонская смесь языков…

©  ИТАР-ТАСС

Сцена из спектакля «Каменный гость»

Сцена из спектакля «Каменный гость»

Однако почему вообще «триптих»? Зачем Фоменко понадобилось это слово, которое изначально применялось по отношению к трехстворчатым церковным алтарям? Как известно, одним из самых распространенных сюжетов в алтарной живописи считается «Страшный суд»: в центре — Спаситель, вершащий правосудие, в боковых створках — Рай и Ад. Нечто похожее соорудил и Фоменко.

Вот первая «створка» — «Граф Нулин». Здесь с водевильной фривольностью показана деревенская идиллия — что-то вроде райского сада, где очаровательная проказница в исполнении Галины Тюниной (ее героиню зовут Наташа, а не Ева!) вопреки всему удерживается от грешного соблазна. Сюжет решен «фоменками» с их фирменным лукавством и прямо-таки барочной чувственностью. Когда градус театрального праздника достигнет максимума и граф Нулин крадучись отправится в спальню Наташи, где тут же нарвется на пощечину, нам будет явлено полотно Рубенса «Тарквиний и Лукреция» — с задника эффектно спадет драпировка, и мы сумеем рассмотреть сюжет о соблазнении стойкой римлянки во всех его сочных деталях. Где-то там, на самой верхотуре, — и над Рубенсом, и над незадачливым Тарквинием, нарвавшимся на плюху новоявленной Лукреции, — Фоменко устроит наблюдательный пост и впустит туда актера Кирилла Пирогова. Его герой — молодой соседский помещик Лидин, который, как намекнул нам весельчак Пушкин, с большим успехом, чем граф, наставлял рога Наташиному мужу.

Читать текст полностью

КомментарииВсего:1

  • francilienne· 2009-12-20 23:39:29
    Вообще-то, Глеб, строго говоря и последняя метафора - из Васильева. У него это было в кукольном спектакле "Мизантроп", в театре "Тень", где он играл - более или менее - самого себя.
    Надо сказать, что Васильев - один из немногих, кто справляется с метафизикой, с той обратной, "полунощной" стороной, которой и у Пушкина довольно... А не только с влажными, нежными, трогательными человеческими отношениями...
Все новости ›