Юлия Латынина, журналист, обозреватель «Новой газеты» и «Эха Москвы»

1. Любым образом США влияет на общемировую ситуацию, потому что США в данный момент является сверхдержавой. Статус сверхдержавы не означает, что она посылает танки, куда хочет. Он подразумевает в первую очередь то, что если экономике США плохо, то и всем остальным странам плохо. Вот экономике Нигерии может быть тоже не очень хорошо, но на это никто не обратит внимания. А если экономика США чихает, то все остальные валяются без сознания. Очевидно, что от Обамы очень многое зависит в мировой политике — в том, что касается будущего международного поведения США, и в том, что касается преодоления кризиса. А вот в отношении к России, я думаю, от Обамы практически ничего не зависит, потому что отношение к России определяется самой Россией. У любого демократического государства достаточно небольшой спектр возможных реакций на такое поведение.

На данный момент программа Барака Обамы по преодолению финансового кризиса недостаточно конкретна. Я хочу успокоить всех Леонтьевых, а также Владимира Владимировича, который сказал, что доллар кончился, — после чего курс начал так расти, что все перепугались. Так вот, экономика США явно переживет этот кризис, как и все предыдущие. Более того, при кризисе мировой экономики, как мы видим, все бросились покупать именно американский доллар. Все верят американским долларам больше, чем даже евро — евро, видимо, ждет достаточно длительная рецессия. Я думаю, что кризис в меньшей мере коснется экономики Америки — и именно благодаря тому, что все страны будут рассматривать ее как единственное надежное убежище. В большей степени кризис коснется тех стран, которые производят для США товары, — это в первую очередь Китай. И особенно он ударит по тем странам, которые производят сырье для производства товаров, — это страны, к которым относится Россия. Кроме того, в России свои особые причины кризиса. Надо понимать, что наш кризис не является в полной мере следствием американского. Кризис в США заключается в том, что лопнул пузырь нехороших ипотечных кредитов и по всему миру пошли лопаться пузыри. Причина нашего кризиса не в том, что до этого все в нашей экономике было зашибись, но потом вмешались проклятые американцы, убрали деньги с рынка, и все кончилось, а в том, что на российском рынке тоже был пузырь.

2. Для нас это достаточно абстрактный вопрос. В России есть неправильное представление о том, что мировая политика определяется личными контактами президентов стран. Это бесспорно так в случае, когда речь идет, скажем, о премьере Путине и Муаммаре Каддафи. Надо заметить, что российская внешняя политика наиболее успешна с теми странами, в которых нет бизнеса, а государство занимается бизнесом напрямую. У нас прекрасные отношения с Ливией — Путин посещает эту страну, подписывает ряд сделок, в результате которых Ливия больше не должна российскому бюджету, но оказывается должна госкорпорациям. Вот это некое идеальное представление о внешней политике.

Но отношения с демократическими странами строятся совершенно по-другому. Хотя есть иллюзия, что есть некий способ, как между собой договариваются эти страны (как Путин с Каддафи), но нас туда почему-то не пускают. И поэтому возникают нешуточные обиды — почему бы Тони Блэру не привезти на своем самолете в подарок Березовского. Это совершенно искренне воспринимается как некий личный выпад Блэра против российских пацанов. Но это не личный выпад, так устроены демократические государства. И что Барак Обама, что Маккейн, для нас большой разницы нет. В авторитарном государстве внешняя политика определяется личными отношениями лидеров авторитарного государства, а в демократическом — поведением партнера или противника. Если он посылает танки в Грузию, то отношение к нему соответствующее.