РЕВОЛЮЦИЯ СНИЗУ? — ОНИ ТОЛЬКО РЕАГИРУЮТ. — АПОЛОГИЯ ДИЛЕТАНТОВ

Владимир Санин. Любопытно, хотя пока мы еще даже не приступили к нашей сегодняшней теме: прошлому и будущему социальных сетей, к тому, на что они оказались способны и чего от них ожидать. Главный редактор OPENSPACE.RU Мария Степанова говорила мне только что, перед началом нашего разговора, что, с ее точки зрения, социальные сети могут привести к культурной революции снизу, демократизации культуры и опрокидыванию ее привычных иерархий. Как я понимаю, пример с Prospect был про это. Я-то отношусь к таким разговорам очень скептически, потому что слышу их уже лет десять. Есть ли действительно такой эффект?

Демьян Кудрявцев. Мне бы не хотелось обсуждать это в простых терминах. Во-первых, что такое культурная революция, я не очень понимаю. Снизу, сверху... Демократизация культуры снизу существует столько же лет, сколько попытки наладить обратную связь. Как только появилось телевидение, появилось измерение рейтингов. Нет рейтинга — передачу убирают. И в этом смысле уже давно идет реакция снизу, — но только в определенных рамках: людям предлагается реагировать. Сегодня и блогерская активность работает точно так же. Люди масштабно реагируют на предложенную повестку. Было: кто-то придумал передачи, а мы рейтингом за них голосуем. Стало: кто-то придумал напасть на Грузию, а мы в блогах про это пишем. Это все равно реактивное поведение, никакой революции оно не создает и никогда не создаст. Как все было устроено, скажем, в ХХ веке? Количество раздражителей нашей этики было минимальным...

Владимир Санин. Довольно смелое заявление.

Демьян Кудрявцев. Сейчас объясню. Сила раздражения происходящим была необычайно высока — так была устроена христианская культура. Временной промежуток между событием и раздражением был тоже очень велик. Но запаздывание становилось все меньше и меньше — и вот мы уже можем показывать перестрелку в прямом эфире. Это вызвало рост гуманистического сознания. Если пришла новость о том, что зарезали сто маленьких детей на англо-бурской войне, но произошло это пять недель назад и они уже все похоронены, — ну, одна скупая слеза. Ужасно, но не ужасно. Если это происходит прямо на твоих глазах — башни падают, эффект совершенно другой. Но зато на твоих глазах происходит гораздо больше всего и ты уже не можешь реагировать так, как реагировал бы раньше. Скорость реакции возрастает, а желание падает. В этом смысле коллективистским культурам, будь то левые, исламские, какие угодно, проще. Потому что от каждого нужна минимальная реакция (притупление-то одинаковое, что у нас, что у них), но сложение этих небольших реакций дает эффект. Вот тебе эти полмиллиона проголосовавших за что-то. А у нас такого эффекта нет. Но зато инструменты придумываем мы. Они их лучше используют, но инструмент суть продукт индивидуальной инициативы. Это наше.

Владимир Санин. Давайте дадим слово недавно присоединившемуся к нам Александру Долгину. Мы тут обсуждаем разные новаторские возможности социальных сетей. Например, культурную революцию снизу.

Александр Долгин. Да, некоторым небезразличным людям хотелось и почти казалось, что, действительно, веет если не культурной, то революцией. Или по крайней мере видоизменением силовых полей и ключевых игроков медиапространства. Предвкушение пока не оправдалось (ничего особо крупного не произошло и в данный момент не происходит) не только в России, но и, например, в Америке. Но при некотором усилении сети, ее модернизации положительный сдвиг еще может случиться. Это первое.

Второе. Я так же, как и Демьян, с трудом воспринимаю постановку вопроса, потому что процесс влияния снизу, конечно, нельзя по времени связывать со стартом блогерской активности. Этот «низовой» процесс давным-давно шел параллельно коммерциализации культуры, которая просто маркетингово обязана учитывать предпочтения массового потребителя. В какой-то момент так называемая «теория просачивания Веблена-Зиммеля», — когда большие творцы производят высокие образцы, а те потом медленно проникают сквозь социальную толщу, адаптируясь в различных слоях, — перестала быть главной. Культурологи увидели, что срабатывают и другие модели, — когда, к примеру, некий хиппи или фланер задает культурную повестку дня или новый модный тренд рождается в подворотне.

Экономически говоря, вопрос значимости сетей — это вопрос эффективности, проще говоря, вопрос издержек на горизонтальную коммуникацию из рук в руки, из уст в уста по сравнению с коммуникацией вертикальной. Прежде было выгодно иметь одно солнце или большой фонарь, который освещает значительное пространство. Но благодаря интернету выяснилось, что может быть много маленьких светильников, и при этом их можно индивидуально включать, выключать, когда нужно выявить что-то свое. Это вопрос экономики горизонтальных транзакций. Конечно, интернет породил технические предпосылки революционной ситуации. Как она реализуется — вот в чем вопрос.

И, наконец, третье. Некоторое время назад обозначился тренд, в который прекрасно укладывается сетевая активность. Я имею в виду стремление людей самим участвовать, а не просто внимать и наблюдать за тем, как это делают недосягаемые кумиры. Эту тенденцию, как правило, трактуют негативно, хотя, по-моему, честнее относиться к ней с пониманием, как к данности, у которой есть разумные основания. Верхи с ужасом и брезгливостью констатируют деградацию высокого и, в частности, появление непрофессионалов на сцене, на экране. Те что-то такое изображают плохо поставленными петушиными голосами. По прежним меркам их появление на широкой публике ничем не оправдано, однако, глядите-ка, все аплодируют и, очевидно, довольны. Что это? Думаю, отчасти это реакция на то, что высокая профессиональная культура, как гусеница, очень далеко вытянула голову, потеряв связь со своими конечностями — с аудиторией, и сейчас она всего лишь подтягивает хвост. Вообще-то, нравится это или нет, она таким образом перемещается. Ответом на колоссальный отрыв элит, с их труднопостижимым культурным производством, стали технологии user generated: публика сама создает контент как умеет — не выдающийся, не остро-новый, зато такой, который ей понятен и люб. Своим дилетантским усердием люди воплощают олимпийский слоган участия, отменяющий табели о рангах. Это как в известной истории про Ходасевича, который учил революционных матросов стихосложению. Они следовали его наставлениям, а в какой-то момент сказали: «Вы в своих кругах друг друга хвалите, мы тоже так хотим. Ты нам больше не указывай». Так вот, актуальный и заслуживающий всяческого уважения тренд в том, что люди готовы к сотворчеству, они не робеют и не довольствуются ролью пассивных наблюдателей, дистанционно вкушающих высокие (и непонятные) им образцы. Пусть пониже, зато я в этом участвую. Это другая логика человеческих ценностей, именно ею питается сетевая активность.

Демьян Кудрявцев. В результате которой в каком-то смысле происходит даже повышение общего уровня художественного качества.
Простой пример. Пятнадцать рок-групп Ленинградского рок-клуба времен конца восьмидесятых. Среди всех этих людей было два гитариста уровня голландского ДК или британского ночного клуба. Два, и все их знали: Наумов в акустике и Ляпин в электричестве. Всё. Сегодня любой мальчик в провинции чисто технически играет лучше, потому что у него есть амбиция. И не важно, есть ему сейчас что сказать или нет — он знает, что, если он будет сидеть и в течение шести лет ставить себе руку, существует механизм, который вынесет его наверх. Хотите свою группу — пойдите на MySpace и соберите себе людей, которые умеют, действительно умеют играть. В этом смысле все новейшие способы связи в каком-то смысле повышают качество путем отбора из большого и доступного количества.


Александр Долгин. И в литературе тоже так? Музыка удачный пример, но, боюсь, не показательный. В кино, стихосложении, сценических искусствах ничего подобного, кажется, не наблюдается.

Владимир Санин. Да нет, в общем, то же самое. Ремесленный навык письма, что поэтического, что прозаического, вырос очень сильно. Можно как угодно относиться к поэтам, скажем, наиболее читаемым аудиторией LiveJournal, но с технической точки зрения там всё в порядке. Более того, мы видим, что при наличии хорошего редактора издательство может три раза в год выпускать толстые сборники рассказов никому, по большей части, не известных людей, и все эти люди демонстрируют вполне технологичное письмо.

Демьян Кудрявцев. Доступ к образцам ускорился, мы можем читать любую западную книгу, не ожидая сто лет перевода. Мы можем жить в актуальном контексте, понимать, как устроена та или иная поэтика. Критика, открытая и свободная, быстро до нас доходит.

Александр Долгин. Я хотел бы заметить, что повышение этого самого ремесленного уровня, к примеру создания музыки с помощью компьютера, не гарантирует, что над ним автоматически что-то будет подниматься. Вас же заботит то, что над ним возвышается?

Демьян Кудрявцев. В рамках сегодняшней темы нас не интересует, что над ним возвышается. Нас, вообще говоря, интересует удовлетворение участников этой системы, которые пишут, читают и напрямую между собой коммуницируют. Один из вопросов, конечно, в том, порождают ли они какой-то взлет, отрыв, то, чего нет в других системах; и как это связано с логикой и идеологией функционирования интернет-сетей.

Пока что это точно может дать культуре сырье, продвинутое сырье. Хотя, я думаю, что настоящий прорыв социальных сетей, а точнее, скорости и многонаправленности сегодняшних коммуникаций должен проявиться не в текстах, а в чем-то другом, например в науке или в политике.

Ссылки

• Антон Носик: «Шеи вывернуты в направлении будущего»
• Василий Эсманов: «Look At Me был придуман для друзей»
• Том Наттел. Как Фетхуллах Гюлен Умберто Эко победил