Беззвучный шум: Александр Долгин vs. Демьян Кудрявцев

Прошлое и будущее социальных сетей обсуждают профессор Высшей школы экономики, управляющий порталом Imhonet АЛЕКСАНДР ДОЛГИН, генеральный директор Издательского дома «Коммерсантъ» ДЕМЬЯН КУДРЯВЦЕВ и представители от OPENSPACE.RU ВЛАДИМИР САНИН и МИХАИЛ РАТГАУЗ.

НЕОБЯЗАТЕЛЬНОЕ ВСТУПЛЕНИЕ, ИЛИ ДВА СКАНДАЛА

Михаил Ратгауз. Вот история, которая, как мне кажется, имеет отношение к теме сегодняшнего разговора. Произошла она с довольно известным британским журналом Prospect, который в 2005 году по результатам открытого голосования опубликовал список самых влиятельных публичных интеллектуалов мира. Летом этого года редакция повторила опыт. Поначалу все шло как обычно, лидировали Хомский и Эко, но в этот раз на первое место вдруг вырвался живущий в Штатах проповедник-суфий из Турции, а в окончательном рейтинге все первые десять мест оказались за мусульманами. Выяснилось, что одна крупная турецкая газета, тиражом в 700 тысяч экземпляров, призвала голосовать за своего кандидата в сети и его поклонники привели его к победе. Мне кажется, что это ситуация нового типа, ставшая возможной только благодаря развитию социальных сетей.

Владимир Санин. А мне кажется, что ничего нового в этой ситуации нет, не считая возросшей активности исламского мира. Ничего специфического для интернета, кроме более легкого голосования. Сама-то газета была офлайновая.

Демьян Кудрявцев. В принципе, это история о том, что голосование было устроено криво. Для верного результата сегодня должны быть представительские квоты, ограничения. Иначе на «Евровидении», например, всегда будут побеждать русские, потому что их больше. В таком случае профессиональное жюри говорит: во-первых, мы делаем так, чтобы дважды проголосовать было нельзя. Во-вторых, делим пропорции покрытия телеканала, который показывает в разных странах.

Владимир Санин. А «Имя России»? Там что не сложилось? Кажется, поклонники Александра Первого или Николая Второго имеют все возможности побороть любителей Сталина. И там можно было с самого начала бесконечно накручивать счетчик.

Демьян Кудрявцев. В истории с «Именем России» все просто. Во-первых, они получили результат, который, в общем, соответствует действительности. Они надеялись, что в интернете, в отличие от полного референдума, результаты опроса действительности соответствовать не будут, — то есть думали, что в сети люди более состоятельные, продвинутые, интеллектуальные. Но тогда сделай так, чтобы те, кто не соответствует этим характеристикам, не могли бы голосовать по пять раз. Что такое диктатура пролетариата? Это пять голосов у каждого пролетария против одного голоса у каждого крестьянина. В результате поклонники Сталина сделали эту ситуацию адекватной всей стране, включая тех, у кого нет интернета.

Есть и еще одно важное соображение. Левая идеология — коллективистская. Она потому и побеждает, что у левых есть способы коллективной организации. И глубинное различие между правыми и левыми — не в отношении к собственности, а в примате коллективного над индивидуальным или наоборот. Тысяча правых, которых больше среди европейцев и у которых примат индивидуального сознания, проголосуют за сто разных кандидатов. А из левых, с их приматом коллективного, проголосуют, может быть, 500 человек, но за одного. Это системная проблема. И тут нельзя замерять единым способом голосования. Но если в «Имени России» и правда не делали регистрацию и привязку по IP, это вообще смешно. Потому что тогда, я уверен, даже либерально настроенные люди, которые просто не любят идиотов, демонстрировали им технологические дырки в их машине.{-page-}

РЕВОЛЮЦИЯ СНИЗУ? — ОНИ ТОЛЬКО РЕАГИРУЮТ. — АПОЛОГИЯ ДИЛЕТАНТОВ

Владимир Санин. Любопытно, хотя пока мы еще даже не приступили к нашей сегодняшней теме: прошлому и будущему социальных сетей, к тому, на что они оказались способны и чего от них ожидать. Главный редактор OPENSPACE.RU Мария Степанова говорила мне только что, перед началом нашего разговора, что, с ее точки зрения, социальные сети могут привести к культурной революции снизу, демократизации культуры и опрокидыванию ее привычных иерархий. Как я понимаю, пример с Prospect был про это. Я-то отношусь к таким разговорам очень скептически, потому что слышу их уже лет десять. Есть ли действительно такой эффект?

Демьян Кудрявцев. Мне бы не хотелось обсуждать это в простых терминах. Во-первых, что такое культурная революция, я не очень понимаю. Снизу, сверху... Демократизация культуры снизу существует столько же лет, сколько попытки наладить обратную связь. Как только появилось телевидение, появилось измерение рейтингов. Нет рейтинга — передачу убирают. И в этом смысле уже давно идет реакция снизу, — но только в определенных рамках: людям предлагается реагировать. Сегодня и блогерская активность работает точно так же. Люди масштабно реагируют на предложенную повестку. Было: кто-то придумал передачи, а мы рейтингом за них голосуем. Стало: кто-то придумал напасть на Грузию, а мы в блогах про это пишем. Это все равно реактивное поведение, никакой революции оно не создает и никогда не создаст. Как все было устроено, скажем, в ХХ веке? Количество раздражителей нашей этики было минимальным...

Владимир Санин. Довольно смелое заявление.

Демьян Кудрявцев. Сейчас объясню. Сила раздражения происходящим была необычайно высока — так была устроена христианская культура. Временной промежуток между событием и раздражением был тоже очень велик. Но запаздывание становилось все меньше и меньше — и вот мы уже можем показывать перестрелку в прямом эфире. Это вызвало рост гуманистического сознания. Если пришла новость о том, что зарезали сто маленьких детей на англо-бурской войне, но произошло это пять недель назад и они уже все похоронены, — ну, одна скупая слеза. Ужасно, но не ужасно. Если это происходит прямо на твоих глазах — башни падают, эффект совершенно другой. Но зато на твоих глазах происходит гораздо больше всего и ты уже не можешь реагировать так, как реагировал бы раньше. Скорость реакции возрастает, а желание падает. В этом смысле коллективистским культурам, будь то левые, исламские, какие угодно, проще. Потому что от каждого нужна минимальная реакция (притупление-то одинаковое, что у нас, что у них), но сложение этих небольших реакций дает эффект. Вот тебе эти полмиллиона проголосовавших за что-то. А у нас такого эффекта нет. Но зато инструменты придумываем мы. Они их лучше используют, но инструмент суть продукт индивидуальной инициативы. Это наше.

Владимир Санин. Давайте дадим слово недавно присоединившемуся к нам Александру Долгину. Мы тут обсуждаем разные новаторские возможности социальных сетей. Например, культурную революцию снизу.

Александр Долгин. Да, некоторым небезразличным людям хотелось и почти казалось, что, действительно, веет если не культурной, то революцией. Или по крайней мере видоизменением силовых полей и ключевых игроков медиапространства. Предвкушение пока не оправдалось (ничего особо крупного не произошло и в данный момент не происходит) не только в России, но и, например, в Америке. Но при некотором усилении сети, ее модернизации положительный сдвиг еще может случиться. Это первое.

Второе. Я так же, как и Демьян, с трудом воспринимаю постановку вопроса, потому что процесс влияния снизу, конечно, нельзя по времени связывать со стартом блогерской активности. Этот «низовой» процесс давным-давно шел параллельно коммерциализации культуры, которая просто маркетингово обязана учитывать предпочтения массового потребителя. В какой-то момент так называемая «теория просачивания Веблена-Зиммеля», — когда большие творцы производят высокие образцы, а те потом медленно проникают сквозь социальную толщу, адаптируясь в различных слоях, — перестала быть главной. Культурологи увидели, что срабатывают и другие модели, — когда, к примеру, некий хиппи или фланер задает культурную повестку дня или новый модный тренд рождается в подворотне.

Экономически говоря, вопрос значимости сетей — это вопрос эффективности, проще говоря, вопрос издержек на горизонтальную коммуникацию из рук в руки, из уст в уста по сравнению с коммуникацией вертикальной. Прежде было выгодно иметь одно солнце или большой фонарь, который освещает значительное пространство. Но благодаря интернету выяснилось, что может быть много маленьких светильников, и при этом их можно индивидуально включать, выключать, когда нужно выявить что-то свое. Это вопрос экономики горизонтальных транзакций. Конечно, интернет породил технические предпосылки революционной ситуации. Как она реализуется — вот в чем вопрос.

И, наконец, третье. Некоторое время назад обозначился тренд, в который прекрасно укладывается сетевая активность. Я имею в виду стремление людей самим участвовать, а не просто внимать и наблюдать за тем, как это делают недосягаемые кумиры. Эту тенденцию, как правило, трактуют негативно, хотя, по-моему, честнее относиться к ней с пониманием, как к данности, у которой есть разумные основания. Верхи с ужасом и брезгливостью констатируют деградацию высокого и, в частности, появление непрофессионалов на сцене, на экране. Те что-то такое изображают плохо поставленными петушиными голосами. По прежним меркам их появление на широкой публике ничем не оправдано, однако, глядите-ка, все аплодируют и, очевидно, довольны. Что это? Думаю, отчасти это реакция на то, что высокая профессиональная культура, как гусеница, очень далеко вытянула голову, потеряв связь со своими конечностями — с аудиторией, и сейчас она всего лишь подтягивает хвост. Вообще-то, нравится это или нет, она таким образом перемещается. Ответом на колоссальный отрыв элит, с их труднопостижимым культурным производством, стали технологии user generated: публика сама создает контент как умеет — не выдающийся, не остро-новый, зато такой, который ей понятен и люб. Своим дилетантским усердием люди воплощают олимпийский слоган участия, отменяющий табели о рангах. Это как в известной истории про Ходасевича, который учил революционных матросов стихосложению. Они следовали его наставлениям, а в какой-то момент сказали: «Вы в своих кругах друг друга хвалите, мы тоже так хотим. Ты нам больше не указывай». Так вот, актуальный и заслуживающий всяческого уважения тренд в том, что люди готовы к сотворчеству, они не робеют и не довольствуются ролью пассивных наблюдателей, дистанционно вкушающих высокие (и непонятные) им образцы. Пусть пониже, зато я в этом участвую. Это другая логика человеческих ценностей, именно ею питается сетевая активность.

Демьян Кудрявцев. В результате которой в каком-то смысле происходит даже повышение общего уровня художественного качества.
Простой пример. Пятнадцать рок-групп Ленинградского рок-клуба времен конца восьмидесятых. Среди всех этих людей было два гитариста уровня голландского ДК или британского ночного клуба. Два, и все их знали: Наумов в акустике и Ляпин в электричестве. Всё. Сегодня любой мальчик в провинции чисто технически играет лучше, потому что у него есть амбиция. И не важно, есть ему сейчас что сказать или нет — он знает, что, если он будет сидеть и в течение шести лет ставить себе руку, существует механизм, который вынесет его наверх. Хотите свою группу — пойдите на MySpace и соберите себе людей, которые умеют, действительно умеют играть. В этом смысле все новейшие способы связи в каком-то смысле повышают качество путем отбора из большого и доступного количества.


Александр Долгин. И в литературе тоже так? Музыка удачный пример, но, боюсь, не показательный. В кино, стихосложении, сценических искусствах ничего подобного, кажется, не наблюдается.

Владимир Санин. Да нет, в общем, то же самое. Ремесленный навык письма, что поэтического, что прозаического, вырос очень сильно. Можно как угодно относиться к поэтам, скажем, наиболее читаемым аудиторией LiveJournal, но с технической точки зрения там всё в порядке. Более того, мы видим, что при наличии хорошего редактора издательство может три раза в год выпускать толстые сборники рассказов никому, по большей части, не известных людей, и все эти люди демонстрируют вполне технологичное письмо.

Демьян Кудрявцев. Доступ к образцам ускорился, мы можем читать любую западную книгу, не ожидая сто лет перевода. Мы можем жить в актуальном контексте, понимать, как устроена та или иная поэтика. Критика, открытая и свободная, быстро до нас доходит.

Александр Долгин. Я хотел бы заметить, что повышение этого самого ремесленного уровня, к примеру создания музыки с помощью компьютера, не гарантирует, что над ним автоматически что-то будет подниматься. Вас же заботит то, что над ним возвышается?

Демьян Кудрявцев. В рамках сегодняшней темы нас не интересует, что над ним возвышается. Нас, вообще говоря, интересует удовлетворение участников этой системы, которые пишут, читают и напрямую между собой коммуницируют. Один из вопросов, конечно, в том, порождают ли они какой-то взлет, отрыв, то, чего нет в других системах; и как это связано с логикой и идеологией функционирования интернет-сетей.

Пока что это точно может дать культуре сырье, продвинутое сырье. Хотя, я думаю, что настоящий прорыв социальных сетей, а точнее, скорости и многонаправленности сегодняшних коммуникаций должен проявиться не в текстах, а в чем-то другом, например в науке или в политике.{-page-}

ШУМ В СЕТИ. — ЭКОНОМИКА ДАРА. — ЗАЧЕМ 10 ЦЕНТОВ МИХАИЛУ ПРОХОРОВУ?

Владимир Санин. Я бы хотел вернуться чуть назад, к реплике Долгина про облегчение горизонтальных транзакций. У меня есть ощущение, что оно происходит не только в культуре, но и, например, в экономике. Сети облегчают эту горизонтальную транзакцию во всех системах или нет?

Александр Долгин. Сложная система часто поглощает, снижает выигрыши, которые возникают на старте. В случае социальных сетей легкость высказывания сводится на нет бесконечным количеством реплик. Да, транзакции дешевые, но выбор качественного контента затруднен, эфир зашумлен. Это своего рода потоковая лента, беда технологий web2.0, то есть контента user generated. Эту потоковую ленту можно сравнить с магнитофонной, которую замучаешься перематывать, чтобы найти нужное место.

Но сейчас уже созданы компьютерные технологии, которые радикально повышают КПД выбора. Они позволяют обнаружить среди ассортимента, стократно превышающего возможности человеческого восприятия, то, что тебе действительно понравится. Они позволяют не перелопачивать все, что обречено уйти в отвалы. Это web3.0 (user certificated content), который грядет на смену сегодняшнему web2.0 (user generated). Web3.0 неразрывно связан с рекомендательными сервисами на базе пользовательской фильтрации — и такую систему я создал и развиваю в Рунете под названием Имхонет. Будущее за технологиями отбора, который осуществляется коллективными усилиями участников сети.

Есть еще один важный вектор эволюции — это монетизация блогерской активности. До сих пор, когда речь заходила о деньгах в социальных сетях, сразу пахло катастрофой, потому что игра тут идет по вдохновению, она немеркантильная, а как только туда привносятся деньги, все портится. Но есть один цивилизационный ход, который, я уверен, решит эту проблему. Это когда весомые, читаемые авторы в сети будут получать деньги за свою работу. Только они будут получать их не в качестве рекламных поступлений и не за участие в «джинсе» (что не особо и получается, потому что интернет-сообщество мигом это раскусывает). Они будут получать такие средства в виде добровольных благодарственных платежей от своих читателей и почитателей. И в тот момент, когда сумма вознаграждения, которую автор сможет получать в сети, станет соизмеримой с сегодняшними гонорарами в СМИ, возникнет рабочая, продуктивная ситуация конкуренции.

Демьян Кудрявцев. Не будет работать. Но затея очень благородная.

Владимир Санин. Почему?

Демьян Кудрявцев. По многим причинам. Дело даже не в том, что я тут представляю традиционные СМИ, а в том, что я человек, который первый начал платить за блоги в интернете в 1996 году. Тогда это не называлось «блоги», тогда это называлось русским словом «обозрение». Их было около десятка, и все они были на содержании нашей компании. Эти обозрения не должны были писать про наш бизнес. Просто если человек пришел в интернет, он там должен же что-то делать, что-то читать, и поэтому не важно, что там пишут, даже пусть пишут «Кудрявцев дурак».

Владимир Санин. Вы пытались его задержать, потому что речь шла о dial-up и повременной тарификации.

Демьян Кудрявцев. Конечно. И на Западе есть примеры подобного рода активности; есть люди, которые получают деньги давно; не говоря уже о Technorati, о ребятах, которые зарабатывают много и успешно.


С чем я совершенно согласен, так это с тем, что вопрос рекомендаций главный. Рекомендации должны существовать поверх поисковых сервисов. Так работает рейтингование фильмов в AppleTV или книг в «Амазоне» — через произвольные и непроизвольные действия пользователя. Одно дело — сколько людей прочли, а другое — сколько людей плюнули или погладили по головке. И у того и у другого есть коэффициенты при оценке. Другой вопрос, что такая комплексная машина не может быть, к сожалению, сделана в одном конкретно взятом месте. Потому что она работает только в том случае, если одновременно обрабатывает большой массив и является дочкой этого массива, то есть следствием тех связей, которые внутри него образуются. Это сегодня может сделать, скажем, Google, но проблема в том, что тогда это будет восприниматься почти как «правительственное» действие. Эта технология должна народиться на стыках больших массивов.

Вот у «Амазона» есть свои рейтинги, им доверяют, потому что сообщество за тебя уже отобрано. То же самое в блогах. Есть два миллиона русских блогеров только в LiveJournal. Ну и что? Мне от них не тепло и не холодно. Я уже отфильтровал себе ту референтную группу в моих 100 человек, которая обязательно сошлется на то, что мне надо.

Теперь что касается пользователей. Смотрите, будут платить — слава богу. Но на сегодняшний день ни один из блогеров, пользующихся реальным читательским интересом, не зарабатывает 500 долларов, или даже 3 тысячи, или 5. Они зарабатывают гораздо больше. Они потому и интересны как пишущие, что состоялись вне рамок письма. Вот Михаил Прохоров, вот Дмитрий Воденников, который собирает по четыреста человек в зале, — зачем им ваши 10 центов? Они потому и интересны читателям онлайн, что без них обходятся. Если Дмитрий Воденников начнет хотеть у читателей10 центов, сначала ему дадут их, а потом в него же кинут помидором. И правильно ему будет эти 10 центов не брать.

Владимир Санин. Есть ли у Александра Долгина что возразить на это?

Александр Долгин. Демьян постулировал две вещи, несколько, простите, кавалерийским образом: не может быть, потому что не может быть никогда, что подтверждает его, Демьяна, собственный опыт. Экономика ближайшей пятилетки (и уж точно десятилетия) — это экономика дара, микропатроната. То есть добровольной подачи сигнала в адрес создателей чего-либо — сигнала, символизирующего, что они тебя порадовали. Это уникальное и весьма ценное право и одновременно высшая свобода — сформулировать и выразить свое персональное мнение так ясно и с такой пользой для общего дела. Можно привести несколько примеров в подтверждение этой логики. Во-первых, как вам известно, модель street performance protocol (чаевые уличным музыкантам) во многих случаях работает. Известный пример — эксперимент Стивена Кинга: он выкладывал свою книгу «Растение» частями в сети, и любой желающий мог бесплатно скачивать текст; правда, набрав где-то полмиллиона долларов, Кинг так и не довел дело до конца. А группа Radiohead недавно собрала порядка 8 миллионов долларов за свой альбом «In Rainbows», позволив скачивать его бесплатно и потом платить в соответствии с полученным удовольствием. Но я вспомнил об этих прецедентах совсем не в защиту, а скорее в опровержение того, о чем идет речь. Потому что любой подобный эксперимент, когда он, единичный, успешен уже в силу своей маргинальности.

Совсем другое дело — масштабная, устоявшаяся практика. Когда она войдет в обиход как общественная норма или утвержденное добро, к ней лавинообразно присоединится множество хороших людей. Технически, инструментально это будет выглядеть так: у тебя есть на счете 10 долларов — это бюджет на месяц, который ты можешь распределить между авторами статей, песен, фильмов. Одним нажатием кнопки со счета списывается некоторая сумма. Процесс очень прост, и речь идет о микроплатежах. Это вполне работоспособная модель — достаточно посмотреть на статистику sms-голосований, когда из какого-нибудь города, даже не миллионника, в течение вечера поступает SMS на десятки тысяч долларов: люди хотят, чтобы Чубайс победил или чтобы их любимец с «Фабрики звезд» вышел на первое место.

Владимир Санин. Это в каком городе у нас люди хотят, чтобы Чубайс победил?

Демьян Кудрявцев. Ничего-ничего, есть много людей, которые готовы заплатить за это сто тысяч долларов.

Александр Долгин. Так вот, потребность в благо-дарении в человеке присутствует, и только невнятное инструментальное оформление не позволяет ей реализоваться.

Демьян Кудрявцев. А можно вопрос? Скажите, пожалуйста, а при наличии пиратской музыки разве факт покупки легального диска не является даром, который вы и так делаете, покупая диск?

Александр Долгин. Кому?

Демьян Кудрявцев. Тому, кто этот диск произвел.

Александр Долгин. Продюсеру, дистрибьютору или автору? В легальном диске вознаграждение автора составляет от 5 до 12, в случае со звездами — 16 процентов. Всё остальное — оплата дистрибутивной и промоутерской цепочки...

Демьян Кудрявцев. Нет, в России это не так. Приведу пример. Если очень грубо, общий доход последнего диска, который мы выпускали, был миллион, из которых 200 тысяч нужно было, чтобы его напечатать, 300 стоили права, еще 300 — распространение и продвижение и 2000 тысяч — наша прибыль. Так что автору, он же владелец прав, досталось 300 тысяч из миллиона. Но я хочу вернуться к покупке легальной продукции как к проявлению поддержки. Ведь вы можете скачать текст Пелевина из сети, вы можете взять книжку у знакомого и прочитать, но вы идете в магазин и ее покупаете...

Александр Долгин. Поддержка, о которой вы говорите, деперсонализирована. Факт покупки в сегодняшней культуре не означает прямого волеизъявления. Box office, кассовые сборы — это очень косвенный признак, как и чарты. Возьмите лондонский Top-20 или американский Hot-100 — скорее всего, вам ничего там не понравится. Это не про вас, поскольку построено на продажах. А продажи — это функция промоушена, брендинга и прочего. Все это очень косвенный сигнал, его никак нельзя путать с тем, что лично я этому продюсеру, автору, издателю адресно перечислил деньги. Это беспосредническая схема, которая приведет к радикальному переустройству торговой системы.

Теперь что касается сертификации и фильтрации. Упоминая об экспертизе, язык не поворачивается говорить о рейтингах. Рейтинги построены на усреднении, во время которого стирается важнейшая информация, это малоинформативный инструмент... Что на «Амазоне» нет фильтрации по художественному вкусу, это уж поверьте. Так что говорить о доверии рейтингам опрометчиво. Посмотрите индивидуальную оценку многих людей, сопоставьте ее с рейтингом — и вы увидите различие.{-page-}

«ОДНОКЛАССНИКИ» КАК АДРЕСНАЯ КНИГА. — УМНЫЕ ЗНАКОМСТВА. — ДВА ЦВЕТА ВРЕМЕНИ

Владимир Санин. Однако вернемся к уже существующим социальным сетям. Мы до начала беседы приватно говорили про момент наивысшего расцвета сайта «Одноклассники.ру», когда у них количество зарегистрированных пользователей росло не по дням, а по часам. И говорили о том, что бурный рост этих систем, конечно, не дает нам нового качества социальной ткани, но явно выражает потребность в этом качестве. Симптомом чего является бурный рост таких сетей, сейчас затормозившийся? Какую социальную потребность он иллюстрирует?

Демьян Кудрявцев. В Америке Classmates перестал расти четыре года назад, идет массовый отток. То же самое будет с «Одноклассниками», если они не научатся создавать новую данность. Пока все, что они создали, — это интерактивная адресная книга, которую раньше мы в Outlook забивали, но нам было лень. А теперь есть эта штука, и все мне сами напомнят, какой у них адрес и телефон.

Александр Долгин. А я отношусь к «Одноклассникам» с большим уважением, хотя и не пользуюсь. Я знаю, что такие масштабные социальные практики не бывают пустяшными. Для людей чрезвычайно важны новые формы, каналы интимизации, возможности образования ближних кругов, валентностей, духовной подвижности — не социального лифта, а горизонтальных стяжек. Их манят новые отдушины, которые находятся за пределами стандартной карьеры, регламентированной жизненными обстоятельствами.

С точки зрения «вебтриноля», «Одноклассники» — это важная, но, да простят меня фанаты этого сайта, примитивная фильтрация. Она ведь сводит людей по одному, пусть важному, признаку — по факту вместе проведенного отрезка жизни. Вот если к этому добавить возможности фильтра по вкусам, эта штука заиграла бы на порядок сильнее. Это главное, чего недостает популярнейшим сетям. Нужно включить более тонкие, более сущностные механизмы отбора. Потому что пока на «Одноклассниках» ты часто не рискуешь засветиться перед прежними друзьями — а что, если вы теперь совсем чужие?

Перспектива социальных сетей нового поколения видится в том, чтобы не утратить содержание. Например, «Имхонет» выводит на умные знакомства. Это следующая стадия развития коммуникаций — содержательные, жизнеобустраивающие связи. Это первое. Второе и более важное, «Имхонет» сразу представляет содержательные объекты для общения, там есть про что говорить.

Владимир Санин. То есть это вопрос содержательности общения.

Александр Долгин. Это вопрос качества времени, которое при этом тратится. Время — или скрадывающая томительное паузы жвачка, или же нечто другое, жизненасыщающее, отдаляющее небытие.

Владимир Санин. Большое спасибо всем. Мне кажется, что, несмотря на определенный сумбур вместо музыки, вышло содержательно. К большинству вопросов нам еще предстоит вернуться — хотелось бы года через два. Я думаю, ситуация будет совсем иной, все меняется очень быстро. Еще увидимся.

Ссылки

• Антон Носик: «Шеи вывернуты в направлении будущего»
• Василий Эсманов: «Look At Me был придуман для друзей»
• Том Наттел. Как Фетхуллах Гюлен Умберто Эко победил