— Так чего сегодня ожидают люди, отправляющиеся к психологу?

— Можно привести аналогию из параллельной области, наркологии. Есть такая реклама лечения алкоголизма, которая обещает в итоге лечения следующее: «Да, выпиваю, но в меру». Понятно, что любой алкоголик заплатит большие деньги, если его будут лечить так, что он будет в меру выпивать, а уж меру он сам установит. И насколько менее популярно будет лечение, которое ставит дилемму: либо ты идешь на кладбище, либо не пьешь вообще. А в отношении алкоголизма и наркомании другого выбора нет. Истинное лечение всегда будет непопулярным.

Так же и в отношении других психопатологических феноменов: популярно будет то лечение, которое менее всего угрожает моей психопатологии. Болезненный запрос звучит так: «Измените неприятное на приятное без каких-либо изменений меня».

Я вспоминаю конкретную ситуацию гипнотерапии. Это ведь цирковое представление. Я вспоминаю одну даму, типичную кухарку, тетку из столовки. И ей внушается, что «в вашей жизни все гармонично, вы чувствуете себя отлично, ваши симптомы исчезают, у вас все хорошо». Если вдуматься: как это хорошо, когда муж-алкоголик попал под поезд и ему отрезало ноги, а детей-двоечников выгоняют из школы? В личной жизни все плохо, с работой все плохо, с собой все плохо, но внушается, что все хорошо! И возникает, я бы сказал, какой-то когнитивный протест по этому поводу. В настоящей психотерапии все совершенно по-другому.

— И как же?

— Для меня психотерапия — это, как формулирует Фрейд в «Исследованиях истерии», преобразование истерического страдания в обычное человеческое несчастье. Соответственно, психотерапия — это работа с конкретным несчастьем. Там, где есть обращение человека к собственному несчастью, — психотерапия и психоанализ. А там, где нет работы с несчастьем, — психокоррекция. Гипнотерапия и прочие виды психокоррекции изменяют не несчастье, а способ его переживания; саму специфику несчастья они никак не трогают. Поэтому особенность истинной психотерапии в том, что пациент приходит с одними проблемами, а уходит с совсем другими. Ведь проблема носит экзистенциальный, а не локальный психологический характер, тогда как обращаются обычно за помощью по поводу конкретных проблем.

Решение конкретных проблем, по большому счету, никак не затрагивает общей несчастности. Что не в порядке? Жизнь человека не в порядке. И в чем этот непорядок состоит — это и есть главный психотерапевтический вопрос. Заранее знать, что не в порядке, в чем несчастье, просто невозможно. Для этого нет никакого предсуществующего знания.

— Никакой типологии?

— По этому поводу вспоминается «Анна Каренина». Все счастливые семьи какие-то одинаковые, а все несчастные несчастны по-разному. Утверждение о существовании типологии человеческих несчастий, мягко говоря, наивно. И дело ведь не в объективном положении дел: можно легко представить себе двух разных людей, у которых совершенно одинаковые обстоятельства жизни, только один при этом несчастен, а другой почти счастлив. Так что вопрос не в этом. Человека делает несчастным что-то очень уникальное и субъективное.