— Вы не думайте, я вас не отравлю… — настаивает пожилая женщина, протягивая Собчак и Илье Яшину черный пакет.

— Тут же голодовка, нехорошо как-то, — отвечает Яшин.

— Я думала, вы не голодаете, — смущается астраханка, но пакет не убирает.

— Мы не голодаем, но здесь 20 человек не едят.

— Я же специально живых взяла, сварила, я могу позвонить, еще привезут…

— Спасибо вам огромное, — говорит Собчак. — Вы предложите людям.

— Нет, нет, я только для вас двоих. Может, с собой в дорогу возьмете? Нельзя, да?

— Ну, сейчас здесь неправильно это.

— У нас такое поверье, когда сазанью голову съешь, еще раз возвратишься. Я ваша поклонница, Ксюша!

— В следующий раз, — отрезает Яшин.

— Ну не знаю, если возвратитесь, — сомневается женщина и уходит.

Есть в присутствии голодающих и правда неудобно. Приходится втихаря обедать в «Бистро» в здании штаба. Надежда хоть на время отвлечься от политики умирает с приходом официанта:

— Извините, у нас только белый хлеб остался. Там все перекрыто, даже в магазин сходить не можем.

— Вот видите, как они всем мешают: одним не дают отстаивать свои права, а другим — за хлебом сходить, — сразу подхватывает Люба. — Приходите на митинг сегодня, все равно к вам никто попасть не может.

— Не могу, я работаю.

— Там даже Ксюша Собчак приехала!

— Ну, она не мой кумир. Вообще, если бы не работал, сходил бы. Я за честные выборы. То, что сейчас в стране происходит, демократией не называется.

— А у Шеина есть поддержка в городе?

— Мне кажется, его любят, но даже если бы он выиграл выборы, его бы просто задавили морально и ничего не дали бы сделать. Рыба гниет с головы. Пока что-то в верхах не изменится, ничего хорошего у нас не будет. Люди должны пойти и сказать: «Мы тоже хотим жить нормально!» Почему у нас учителя бедствуют? Пусть любой депутат попробует прожить на зарплату педагога допобразования за эти 5000 руб.

Михаил Анисенко — продавец продуктового магазина. Уже 3 недели у него отпуск за свой счет. 22 марта он присоединился к голодовке. Теперь координирует всех приезжих.

— Я голосовал за Шеина, мать голосовала за Шеина, мои друзья за него голосовали. А победил неизвестный Столяров. А потом в интернете появились видео о нарушениях на участках, вплоть до уголовных, и я взял отпуск на работе и пришел сюда. Директор моего магазина воевал в Чечне, он меня понимает и поддерживает. Кстати, он тоже за Шеина голосовал. Моя мать тоже с нами голодала, ее вывела из голодовки доктор Лиза. И младший сын хочет присоединиться. Я запрещать не буду.

— Вы все время здесь?

— Мы ночуем в штабе, родственники и друзья приезжают сюда, чтобы повидаться. Чувство, что за правду голодаем, придает энергии. Те, кому совсем плохо становится, из голодовки выбывают, а на их место приходят другие. У нас так уже человек 12 сменилось. Многие выбыли, потому что в штаб постоянно кто-то приходит. Журналисты могут и в 11, и в 12 ночи приехать, как будто к себе домой. Нагло так дверь открывают, заходят — они пресса, им везде можно. В облаках летают, что ли?

— Долго голодать планируете?

— Я думал, что меня на неделю хватит, но вот ошибся. Голодать буду либо пока выборы не отменят, либо пока суд предварительное слушание не назначит. Ну, или пока по состоянию здоровья не выйду.

На следующий день Михаилу вызывают скорую помощь. У него болят почки и упал сахар. Врачи делают укол глюкозы и предлагают госпитализацию. Анисенко отказывается. Говорит, на нем в штабе слишком много дел, без него не справятся.

Ренат — друг Михаила. Он и сам хотел присоединиться к голодовке, но состояние здоровья не позволило:

— Шеин готов идти до конца. Это человек упертый и в чем-то даже одержимый, так что он и умереть может за эту идею.

— Это стоит того?

— Видите, в чем дело… У нас город довольно тихий, это болото. И то, что в этом болоте с населением в 600 тысяч человек появился такой политический деятель, как Шеин — а это своего рода Дон Кихот, — это симптоматично. Именно такой человек должен был появиться именно в таком городе. Я думаю, что это знак.


— Но ведь Дон Кихот безуспешно с ветряными мельницами боролся. Думаете, у Шеина что-то получится?

— Все зависит от поддержки горожан. А она минимальная. Это южный менталитет, тут люди равнодушны ко многому. Они и Шеина фриком считают, хотя это не так. Но я надеюсь, что он разбудит город.

— У вас есть знакомые, голосовавшие за Столярова?

— Нет. Я проводил собственные опросы среди друзей, нашлось всего двое человек, и то я их не знаю — это знакомые знакомых.

— Астраханцы стали активнее?

— Одни воодушевились, другие, наоборот, озлоблены и возмущены. Но основная масса инертна. Это какое-то полумертвецкое состояние. Не знаю, с чем это связано… Может, с местоположением города. Может, с газоконденсатным заводом, который нас постоянно травит своими выбросами. Если честно, мне стыдно за горожан. Только по официальным данным за Шеина проголосовало 62 тысячи горожан. И где они все? Их нет. Они не приходят поддержать своего же кандидата, хотя он очень многим в городе помог, все его знают. Он всем юридическую помощь оказывает, постоянно судится с работодателями. Организовывал паломничество местной паствы к святым местам. Кстати, церковные деятели абсолютно игнорируют голодовку, ни одного священника здесь не было за весь месяц. Хотя тут есть и крещеные, и воцерковленные люди.

Ренат работает на себя, поэтому о бюджетниках, которые по указке начальства приезжали на столяринг, говорит с неприязнью:

— Мне надоело терпеть это скотское состояние, постоянно запугивание, шантаж работой. Меня поражают бюджетники, которые были сегодня здесь. Их свезли на автобусах, как какой-то скот, заставили постоять и увезли. Я не понимаю, чего эти люди боятся? Лишиться копеечной зарплаты? Я бы на это не пошел. Я бы лучше уволился. Я не чувствую себя скотом, я человек. Пускай несвободный, но человек. А когда люди топчут свое достоинство, это стыдно и неприятно. И в городе это происходит повсеместно. Я не знаю, как еще можно расшевелить астраханцев.

— Так, может, им такой мэр, как Столяров, и нужен?

— Я вам скажу, что астраханцы такого мэра, как Шеин, недостойны. Они не готовы бороться за человека, который гробит собственное здоровье ради них же. Поэтому все, что в городе происходит, они заслужили: эти поджоги, эти вырубки парков, эти торговые центры, ужасные дороги. Мы заслужили это своим равнодушием. У нас за время правления бывшего мэра Боженова сгорело 28 человек. Дома горели в центре города на самых выгодных местах. Потом на их месте строились магазины и торговые центры. И то, что это явно были поджоги, весь город знает, вам любой про это скажет.

Из Астрахани я улетаю в понедельник, одним самолетом с Шеиным — он летит в ЦИК к Чурову. Пассажиры оглядываются и шушукаются. Подхожу к компании прилично одетых женщин среднего возраста.

— Среди ваших знакомых были те, кому мешали митинги за Шеина?

— Нет, таких нет. У нас все были за Шеина.

— Моя сестра работает в автодорожном техникуме. Студентам даже пары сократили для того, чтобы они вышли на митинг за Столярова.

— Жалко Шеина, он не сломает Кремль.

— Я вам скажу, что демократии в России нет и не будет. Я вам отвечаю.

— Ничего он нигде не получит… Против него очень сильные волки, его просто сожрут. Если власть у «Единой России», то у нее она и останется.

— Да пусть она и будет. Я, например, за Путина голосовала, я его обожаю. Но мэром хотела бы видеть Шеина.