Три вопроса о кризисе

Представители публичных профессий от ОЛЕГА КУЛИКА и ГЕНРИ РЕЗНИКА до ЭДУАРДА ЛИМОНОВА и ВАСИЛИЯ ШАНДЫБИНА отвечают на короткую анкету OPENSPACE.RU

Имена:  Андрей Битов · Василий Шандыбин · Виталий Вульф · Владимир Кара-Мурза · Генри Резник · Дмитрий Врубель · Дмитрий Ицкович · Игорь Маркин · Ирина Михайловская · Константин Боровой · Мария Бутырская · Сергей Сельянов · Эдуард Бояков · Эдуард Лимонов

1. Что вы испытали при известии о наступающем мировом кризисе?
2. Чем бы вы занялись, если бы были вынуждены искать себе заработок в другом месте?
3. По кому вы хотели бы, чтобы ударил кризис?

Ответы записали ЗОЯ МАШКОВЦЕВА, МАРИЯ СИДЕЛЬНИКОВА и ВЛАД ПОЛЯКОВСКИЙ

Олег Кулик, художник

1. В первую минуту я испытал холодящий страх, что теперь все рыночные механизмы разрушатся и голодные люди начнут бегать друг за другом с дубинками. Но затем я вспомнил про новый морозостойкий, рассыпчатый, сладкий сорт картошечки, выведенный моим знакомым в Тверской области.
Мое сердце успокоилось, и я понял, что смогу выжить даже после ядерной зимы.

2. Тем, чем я сейчас занимаюсь, я занимаюсь не ради заработка. Поэтому что бы ни случилось, я буду делать то же.

3. Я бы хотел, чтобы этот кризис ударил по всем нетерпеливым, недоброжелательным, бездуховным людям.


Эдуард Бояков, режиссер, художественный руководитель театра «Практика»

1. Я, конечно, не Джордж Сорос, который славен предсказаниями финансовых катаклизмов, но то, что мировую экономическую систему будет лихорадить все больше и больше, абсолютно естественный и очевидный процесс. Ведь просто так ничего не бывает, здесь сработали одновременно несколько факторов: война в Южной Осетии, падение цен на нефть, охлаждение политических отношений России с Америкой и с Западом. И дальше будет только хуже — трясти будет мировую экономику, так как Америка просто не справляется с ролью цивилизационного лидера, она не работает как проект. На наших глазах западный мир разрушается, и об этом надо вспоминать не только 11 сентября.

2. Я давно разобрался со своими потребностями и вообще с материальным миром, и, как бы громко это ни звучало, я от него не слишком завишу. Мне совершенно наплевать, в какой унитаз я хожу. Я могу прекрасно пописать и на природе или в деревенском сортире. И еще у меня есть мама под Тарусой, коровы, гуси, утки и огород. Мне все равно, где жить. А кризис художникам часто даже помогает.

3. Мы, люди, которые занимаются творчеством, должны почувствовать ответственность за то, что происходит в стране. Мы должны начать жить честно. Во время этого «пира во время чумы», который сейчас происходит и с арт-рынком, и с другими сферами искусства, куда поступают все эти бесконечные субсидии, может быть, кризис всех немного встряхнет, и заставит задуматься о каких-то забытых главных вещах.


Игорь Маркин, коллекционер, директор музея ART4RU

1. Настроение не очень хорошее. Кроме музея, я еще параллельно занимаюсь бизнесом. Так вот производство на рынке строительных материалов за последний месяц упало на 20%. Ведь все работают на кредитах, но прибыли нет, и соответственно кредит возвращать нечем. Поэтому катастрофические последствия могут быть даже при таком небольшом падении спроса, как сейчас. Но до искусства этот кризис пока не дошел. Хотя я разговаривал с галеристом Гари Татинцяном, и он сказал, что у него спрос упал. Но чтобы совсем упало «искусство» — это сейчас маловероятно, только если голод начнется.

2. Если компании разорятся, то могу, например, продавать картины из своей коллекции. Допустим, раз в три месяца. Думаю, мне этого будет хватать.

3. Он должен ударить по трудовым резервам в стране в дисциплинарных целях. Потому что зарплаты бесконечно растут, человек работать не хочет, переходит с места на место только в поисках больших денег. Это влияет на производительность труда, и предприятия терпят убытки. А так люди будут крепче держаться за место.


Владимир Кара-Мурза, журналист

1. Я вспоминаю события 10-летней давности, когда был дефолт 1998 года. В это время я работал на НТВ в программе «Сегодня в полночь». В пятницу у нас выходил выпуск «Тема дня», а дефолт, как вы понимаете, случился в понедельник. Передача была посвящена злободневной теме — возможности обрушения пирамиды ГКО (собственно, это и случилось в понедельник, слово «дефолт» Кириенко придумал только через два дня после произошедшего). Выступали Львов, Богомолов, представители оппозиции — Глазьев, Делягин. И, в общем-то, все склонялись к мнению, что коллапс скорее всего произойдет. После выхода передачи меня вызвал к себе Владимир Кулистиков, тогда главный редактор информационной службы НТВ, и устроил разнос. Сказал: «Зачем ты сеешь панику, эти академики просто не успели откусить от общего пирога, вот они и злобствуют. Никакого обвала на рынке не будет». Но в понедельник случился дефолт.

Ситуация сейчас очень напоминает 1998 год.

А заверения правительства — это просто смешно. О каком резерве идет речь? Если ежедневно «вливают» 40 млрд долларов в российскую экономику, то хваленого благополучия хватит на 14 дней. Потому что весь наш золотовалютный запас — это 560 млрд долларов. А дальше-то что?

Думаю, ничего хорошего не ожидается. Будут и очереди по ночам, и переклички. Нас заверяют, что вклады застрахованы. Но это как было при Гайдаре: положил ты себе на счет пять тысяч рублей, на которые можно было купить машину, и потом никто тебе не мешает спокойно снять эти самые пять тысяч, только теперь это стоимость одной поездки на трамвае. И сейчас человек тоже сможет получить свой вклад — только со временем на него можно будет купить одно яйцо, даже не десяток.

Американский кризис базируется на одной из сильнейших экономик мира, и там будет все урегулировано. А наш кризис — на прогнившей и сильно перекошенной экономике. Чего хорошего можно ждать?

2. Я восемь лет работал на НТВ без отпуска и не получил за это никакой компенсации. 9 месяцев на ТВ-6 и не получил ни копейки, потому что были арестованы счета. После этого еще 6 месяцев на телеканале ТВС — и тоже бесплатно. Хотя акционерами канала были богатейшие люди — Абрамович, Дерипаска — некоторые из них посчитали нужным лучше купить футбольный клуб, чем заплатить зарплату сотрудникам.

Так что я не гонюсь за длинным рублем — и я это доказал. Перебьюсь без подачек от государства. Я не боюсь никаких кризисов — мы же пережили брежневские времена, когда невозможно было бутылку минеральной воды для ребенка купить. В то время я работал дворником в нашем ЖЭКе, а человека, который побывал в самом низу социальной лестницы, сломать невозможно. Не то что наших так называемых хозяев жизни, миллиардеров, которые вздрагивали от каждого шороха. Самые независимые и смелые люди, которых я когда-либо видел, были вообще без денег — у них не хватало даже на метро, и они шли пешком.

3. Я не злорадный человек — каждого бог накажет по его заслугам. Но по всем прогнозам, этот дутый режим скоро рухнет. Он выглядит как пародия на империю зла, которая была при Брежневе. «Мы великая держава!» Подумать только. Два наших ржавых бомбардировщика благополучно долетели до Венесуэлы. Но это же курам на смех. А наказание найдет виновных, где бы они ни оказались. Чаушеску тоже был миллиардером, и Маркос, диктатор Филиппин, — и что в результате? Я спокойно отношусь к тому, что дети прежних партработников процветают где-то на Канарах. Да процветайте, пожалуйста, только нами больше не руководите.


Генри Резник, адвокат

1. О чем вы говорите?! Настоящий кризис — душевный. А этого кризиса я не замечаю. Экономическая система России так устроена, что опасность ей может грозить только изнутри страны — от людей, которые при власти и которые под властью. Не будем дураками — не будет никакой опасности.

2. Я десять лет как пенсионер, никакого заработка искать не буду.

3. Конечно, я никому не желаю зла, но хорошо бы, чтобы этот кризис ударил по лентяям и головотяпам. Тогда действительно они бы стали думать и работать.


Марат Гельман, галерист

1. Я недоволен действиями нашего правительства. Хотя я в этом ничего не понимаю, но друзья мне объяснили, что те меры, которые принимаются сейчас, должны были быть предприняты гораздо раньше. И теперь они уже бессмысленны. Совершать какие-либо действия в отношении своего собственного благополучия, как мне тоже сказали, уже поздно. В принципе, я ничего не боюсь.

2. Я могу быть массажистом. Хотя у меня еще есть образование танцора, но из-за возраста я уже вряд ли смогу себе найти подходящую работу.

3. Такого даже врагу не пожелаешь.


Дмитрий Врубель, художник

1. Я испытываю ужас. Потому что хочется счастья. А счастье — в стабильности. Когда какое-то время живешь в стабильности, очень сложно с ней расставаться. Недавно я анализировал свою жизнь и понял, что до 28 лет жил в нищете, до 40 лет жил плохонько и только где-то начиная с 2000 года стал жить более-менее нормально. А тут — кризис.

2. Буду заниматься тем же самым. Мы рисовали и при советской власти, и после советской власти, и в России, и в других странах — ничего другого я делать не умею.

3. Перед тем как кризис затронул и Россию, я неоднократно видел в блогах радость по поводу того, что в Америке — ипотечный кризис, в Европе все валится и так далее. Не надо забывать, что покупателями всего того, что мы делаем — нефти, газа и современного искусства, — являются эти самые европейцы и американцы. Поэтому если у них не будет денег покупать — значит, и нам будет очень плохо.

Если говорить о положительных моментах, которые стали заметны сейчас, — в России наконец-то поняли, что мы являемся частью мирового сообщества. В отличие, например, от Венесуэлы — там вообще никто не знает про кризис, и им по барабану. Как жили себе на отшибе, так и живут. Вроде бы нефтяная страна, но у них колебания котировок в пределах одного процента. А у нас в результате опять пришло понимание, что мы связаны, что мы единое целое — и это хорошо.


Ирина Михайловская, главный редактор журнала Elle

1. Какую-то тоску. Я не очень оптимистично настроена по поводу нашего государства, и ситуация не то чтобы меня сильно удивляет. Не верю я в наше государство и правительство. Возможно, я не права. Наверное, когда я осознаю, что кризис коснулся лично меня, будет уже поздно. А сейчас мои интересы это особо не затрагивает: у меня нет ни акций, ни больших денежных вложений.

2.Постараюсь каким-то образом реализовать семейную недвижимость — может, продать, может, сдавать, — чтобы обеспечить себе какой-то, пусть и небольшой, но постоянный доход. Могу преподавать в школе литературу — не в качестве заработка, а в качестве общественно-полезного дела.

3. Как можно хотеть, чтобы по кому-то ударил кризис? Это все равно что хотеть, чтобы кто-то заболел и умер. Я всем желаю только добра и процветания. И я даже не знаю, какие могут быть положительные стороны у этого кризиса. А мне тут умный человек подсказывает — можно я скажу, что он подсказывает? «Ослабление государственной власти и конец режима». Я просто об этом как-то не задумывалась. Не могу сказать, что я люблю и поддерживаю государственную власть и верю в нее, но желать, чтобы по ней ударил кризис — нет, я не хочу такими словами выражаться.

Ссылки

• Линор Горалик. Мода во времена кризиса
• Эдуард Дорожкин. Пришествие ремесленников
• Евгения Пищикова. Первые увольнения и туманные надежды
• Евгения Пищикова. Тревожненько
• Андрей Лошак. Аривидерчи, нулевые!
• Владимир Санин. Медиарынок и кризис: мягкая посадка почти для всех
• Первые увольнения и туманные надежды
• Федор Сваровский. Журналисты в кризисе