Несколько дней и одна ночь

ГИГИ ГУЛЕДАНИ, журналист из Тбилиси, вспоминает, как он пробирался из Кодорского ущелья, где началась война, домой, в грузинскую столицу, которая к его приезду уже ждала ввода российских войск

ГИГИ ГУЛЕДАНИ, журналист из Тбилиси, вспоминает, как он пробирался из Кодорского ущелья, где началась война, домой, в грузинскую столицу, которая к его приезду уже ждала ввода российских войск

Все началось с того, что, отдыхая у себя в горах в Сванетии, вернувшись в один прекрасный день с рыбалки в свой дом рядом с Кодорским ущельем, включив телевизор, я увидел своего президента, объявляющего, точно не помню, не то призыв к миру, не то ультиматум, но однозначно намекающего на то, что в ближайшие часы начнутся военные действия покрупнее, чем прежние обмены «артиллерийскими любезностями».

На следующий день все было относительно спокойно. Сельчане говорили, что в Кодори бояться нечего, так как все укреплено на славу. Правда, было неясно, как наши собирались вытеснить русских, не заняв предварительно Рокский тоннель, но решили, что Миша, мол, не дурак и армия ведь натренирована, не то что двадцать лет назад, знают, что делают.

Из-за августа все знакомые были разбросаны по стране — кто в горах, кто на море (в Аджарии, естественно, так как в Абхазию мы уже давненько не можем наведываться), и последующие дни я провел в трех основных позициях: ожидая новостей по телику, приемником ловя радиопередачи на коротких волнах или полулежа у яблони с мобильным телефоном в руках, получая обрывки информации в эсэмэсках, которые по сравнению с ньюсами по ТВ звучали крайне пессимистично.

Я начал сомневаться.

Потом стали бомбить точки по всей стране, включая Кодорское ущелье. Так как бомбили города по центральной трассе, было небезопасно возвращаться в Тбилиси, и друзья с побережья пригласили спуститься к ним, пока что-нибудь не прояснится. Но все знали — уже нигде нет надежного места: русские не бомбили «тотально», но попасть под авиаобстрел мог любой, будь он в Гори, Тбилиси, Потийском порту или где-нибудь на дороге. Все последующие дни что-нибудь разрушалось, и гибли люди вне зоны боев.

К этому моменту бравада выступающих официальных лиц заметно приуменьшилась. Хотя мы по-прежнему держали позиции в Цхинвали, но видеоматериал оттуда не поступал, и было ясно, что нашим там совсем не до сьемок (в отличие от русских телеканалов), что крайне настораживало.

Следующее утро готовило мне несколько неприятных сюрпризов: меня разбудил шум военного вертолета, который приземлился на футбольной площадке рядом с моим домом. Как выяснилось, грузинский экипаж искал укрытия от русской авиации, но в райцентре им сказали, что вертолет мог поставить под опасность весь населенный пункт, после чего машина поднялась и улетела в неизвестном направлении.

Наблюдая за вертолетом, я заметил в селе скопление незнакомых людей — женщин и детей, которых, как выяснилось, переправили ночью из Кодорского ущелья после интенсивных русских авиаобстрелов. Я вернулся в дом с тяжелым предчувствием.

Включив телевизор, я услышал заявление председателя парламента Грузии о готовившемся взятии города Зугдиди русскими войсками. Так как через Зугдиди проходит дорога к Восточной Грузии и, соответственно, к Тбилиси, я, чтобы не застрять основательно в горах, наконец решил ехать в столицу.

Ситуция вокруг Зугдиди была спокойно-напряженной. На улицах дежурили наши солдаты, на бензоколонках были небольшие очереди, попадались пешеходы с сумками, покидающие город. По дороге мне позвонили друзья и сказали, что бомбят Гори и там небезопасно, но было видно, что по направлению к Тбилиси едет много машин, и я решил проскочить, тем более что Гори бомбили уже третий день, а движение по трассе все равно не прекращалось.

Проехал разбомбленныe Сенаки и Копитнарский аэродром, миновал тоннель в Восточную Грузию и с наступлением темноты попал в Гори. У вьезда в город — опрокинутый грузовик из Поти, везший несколько новеньких иномарок. Город затемнен, на улицах много наших солдат, военного транспорта и «скорых» у памятника Сталину в центре. Там все было цело, но еще вчера около этого памятника от авианалета погибли два иностранных журналиста.

К полуночи прибыл в Тбилиси. В городе было спокойно, но ньюсы передавали про бомбежки во всех частях страны. На следующий день ночью нас разбудил звук пикирующего бомбардировщика и последующих взрывов где-то совсем близко. Стали трезвонить сигнализации, по улицам носились «скорые». Утром передали, что бомбили радары в северной части города. Банки распространили сообщение о прекращении зачисления и выдачи наличных. Те, у кого остались деньги на руках, стали заполнять бензином баки и скупать продовольствие. Вскоре продуктовые магазины напомнили совковые пустые гастрономы.

Положение в стране было тяжелое, но никто всерьез не думал, что русские займут города вне зон конфликта. Однако вечером по ТВ передали обращение президента, который заявил, что трасса у Гори блокирована русскими силами, русские войска заняли все райцентры в Западной Грузии, включая Зугдиди и Потийский порт. Всем настоятельно посоветовали оставаться в домах и не паниковать.

В Тбилиси воздух стал тяжелеть на глазах в ожидании чего-то трагичного. К полуночи в городе с виду было спокойно, но машины проезжали быстрее, чем обычно, и звук шин на асфальте часто принимали за приближавшийся истребитель, а потом вздыхали с облегчением. В сознании стала формироваться мысль, что бежать уже практически некуда и скоро будут брать столицу. Я ясно представил, как летний Тбилиси с освещенными проспектами, зеленью и обилием белых кафешек превратится в кровяную, дымящуюся черную дыру.

Стали звонить на мобильник близкие, застрявшие на побережье в Западной Грузии, спрашивали, что происходит. Я ничего не мог ответить конкретно, но старался всех успокоить.

В начале первого министр обороны сообщил, что приняты меры к обороне города.

Мы с женой сложили в сумку теплую одежду, паспорта, оставшиеся деньги, памперсы и лекарства для детей.

А потом вышли на балкон и, как все, стали вглядываться в темное, звездное небо.


Автор — редактор тбилисского арт-журнала «Анабечди»


Еще по теме:

Павел Пепперштейн. Две руки одного тела
Александр Пятигорский: «Нормально омерзительно»
Марина Давыдова. Война для пролетариев
Ольга Славникова. Что делать?
Екатерина Деготь. Что значит «Нет войне»

Ссылки

• Павел Пепперштейн. Две руки одного тела
• Александр Пятигорский: «Нормально омерзительно»
• Марина Давыдова. Война для пролетариев
• Ольга Славникова. Что делать?
• Екатерина Деготь. Что значит «Нет войне»