Голосование очень похоже на мнение народа, не знающего ни что такое «интеллектуал», ни тем более «влиятельный» и «публичный». Но главное даже не в этом, а в том, что народ наш не способен к выбору и ориентируется на то, что есть, что ему подсунут.
Читатели сайта THUMM и PAVKA и его любимые эксперты от Юрия САПРЫКИНА до Елены ФАНАЙЛОВОЙ и от Валерия ПОДОРОГИ до Александра ИВАНОВА, а также профессиональный социолог Любовь БОРУСЯК разбирают по косточкам последний крупный проект года на OPENSPACE.RU: смотр интеллектуалов и тех, кто ими притворяется с попустительства редакции
9 вопросов читателям и экспертам
Любовь Борусяк. Грамотно
9 ВОПРОСОВ ЧИТАТЕЛЯМ И ЭКСПЕРТАМ
ЮРИЙ САПРЫКИН, редакционный директор компании «Афиша»
Тэги: Слон или кит, Сурков или Пелевин, Люди на люстрах
— Как вы относитесь к самой идее опроса на такую тему?
Читать!
— Как вы оцениваете предложенный редакцией список из 100 имен?
— Условия соревнования таковы, что люди из списка должны отвечать нескольким трудносочетаемым требованиям: нужно уметь говорить о сложных вещах на понятном языке и говорить так, чтобы тебя слушали — и даже отчасти слушались. Проблема списка в том, что подобных людей в нынешней России катастрофически мало, поэтому любой набор имен выглядит некоторым компромиссом. Но это нормально.
— Следили ли вы за ходом голосования?
— Да. При этом результат был более-менее предсказуем с первых дней — было понятно, что Ходорковский, Пелевин и Парфенов окажутся как минимум в первой десятке, что где-то наверху окажется какая-нибудь звезда из ЖЖ (скорее всего, националистического толка), что будет один идиотский флешмоб. Так и вышло.
— Как вы оцениваете схему проведения голосования? Каковы ее слабые места? Как бы вы ее усовершенствовали?
— Ничего в этом не понимаю.
— Как вы относитесь к технологическим накруткам? Не считаете ли вы их тоже признаком влияния?
— Мне трудно понять людей, этим занимающихся. Вот не лень же тратить свое время и мастерить каких-то голосующих роботов, чтобы кандидат X переполз с седьмого места на пятое. Мне кажется, это скорее признак того, что людям заняться нечем.
— Как вы интерпретируете победу Пелевина?
— Конечно, немного странно, что самым влиятельным публичным интеллектуалом оказывается самый непубличный человек из списка. Но победа заслуженная. Пелевин создал если не мир, в котором мы живем, то очки, сквозь которые мы на него смотрим. Популярные представления о том, что всё есть пиар, манипуляция, игра каких-то невидимых сил, что любая борьба идей — это разводка для лохов, устроенная чисто конкретными пацанами, что любая интеллектуальная деятельность сводится к дискурсу и гламуру, а любая социальная активность возможна только в формате «клоун для пидарасов или пидарас для клоунов» — это все Пелевин. По степени влиятельности с ним может сравниться лишь В.Ю. Сурков, причем оба думают в одну сторону — с тем отличием, что Пелевин печально описывает изменения, так сказать, ментального ландшафта, а Сурков их весело использует.
— Как вы интерпретируете состав первой десятки? Что в ней для вас случайно и закономерно?
— В ней закономерно абсолютно все. Наличие на втором месте публициста Шеповалова наглядно доказывает, что в нынешней ситуации обычная человеческая дурь значительно превосходит по своей влиятельности либерализм, национализм, коммунизм, православие и любые другие течения мысли.
— Говорят ли результаты голосования что-нибудь о ситуации с общественным мнением в стране?
— Количество проголосовавших в лучшем случае дает нам право судить о довольно узком круге людей. Удивительно, но, кажется, даже их общественное мнение до сих пор формируется в огромной степени телевизором и в гораздо меньшей — соцсетями. Победа Пелевина свидетельствует о том, что общественное мнение в общем согласно с тем, что оно все время подспудно кем-то и чем-то формируется.
— Считаете ли вы, что фигура влиятельного публичного интеллектуала отошла в прошлое?
— Речь не о самой фигуре и даже не о масштабе фигур, а о том, насколько эти масштабные фигуры востребованы и услышаны. Мы помним еще времена, когда на лекциях Аверинцева люди на люстрах висели — сейчас не очень понятно, кем надо быть, чтобы твои слова обладали такой силой (Пелевиным разве что или Путиным). Солженицыну по возвращении в Россию еще предлагали эфирное время на первой кнопке — впрочем, и тогда уже никто его выступлений не смотрел. В общем, масштаб личности совершенно не конвертируется в публичность и влиятельность, но и это когда-нибудь пройдет.
ЕЛЕНА ФАНАЙЛОВА, поэт, публицист
Тэги: Честолюбие, Апатия, Стругацкие в 60-е, Нравственная гигиена
— Как вы относитесь к самой идее опроса на такую тему?
— Остроумная идея. Стимулирует честолюбие участников списка. Интересно, есть ли подобные опросы у социологов.
— Как вы оцениваете предложенный редакцией список из 100 имен?
— Редакция имеет полное право на формирование любого списка. Это список OPENSPACE, любопытно стремление народа его дополнить.
— Следили ли вы за ходом голосования?
— Простите, нет. Один раз посмотрела, потому что наша редакция заинтересовалась, и еще раз — когда интерес проявил одни влиятельный интеллектуал.
— Как вы оцениваете схему проведения голосования? Каковы ее слабые места? Как бы вы ее усовершенствовали?
— Друзья, не знаю, честно. Я в этих материях совсем не разбираюсь.
— Как вы относитесь к технологическим накруткам? Не считаете ли вы их тоже признаком влияния?
— Сомнительное какое-то влияние. Но говорит о том, кажется, что у общества нет одного лидера, а это не так уж плохо. Люди разбились на группы и хотят своих героев. Это и признак демократии, и признак социальной апатии и клаустрофобии. Неразрешимое противоречие, увы.
— Как вы интерпретируете победу Пелевина?
— Нормально. Заслуженная победа. В шестидесятые победили бы Стругацкие.
— Как вы интерпретируете состав первой десятки? Что в ней для вас случайно и закономерно?
— Есть какие-то люди, которых я совсем не знаю, например Константин Крылов. И кажется, знать не захочу. Предполагаю, этот человек, как и многие другие, тоже не захочет меня знать. И это нормально.
— Говорят ли результаты голосования что-нибудь о ситуации с общественным мнением в стране?
— Скорее, о желаниях и проекциях. Телеведущие и писатели лидируют. Что писатели — отрадно. Что из телеведущих Парфенов и Гордон — тоже неплохо, все же не Малахов, правда? Еще раз убедилась, что страшно далека от народа. Кое-кто из моих фаворитов и чрезвычайно важных для самочувствия и нравственной гигиены людей не набрал и пяти голосов.
— Считаете ли вы, что фигура влиятельного публичного интеллектуала отошла в прошлое?
— Не думаю, скорее трансформировалась. Без медиа нет публичного интеллектуала. {-page-}
ВАЛЕРИЙ ПОДОРОГА, философ
Тэги: Недоверие, Раздевание по ранжиру, Рынок съел нравственный Закон
— Как вы относитесь к самой идее опроса на такую тему?
— С недоверием. Не понимаю, какие цели такой опрос преследует? Может, для того, чтобы Путина задвинуть куда-то? И еще раз сказать, что Парфенов и Познер очень влиятельные телеведущие.
— Как вы оцениваете предложенный редакцией список из 100 имен?
— Думаю, что вполне соответствует сегодняшнему положению дел. Практически все они сидят в ящике.
— Следили ли вы за ходом голосования?
— Нет.
— Как вы оцениваете схему проведения голосования? Каковы ее слабые места? Как бы вы ее усовершенствовали?
— Мне кажется, что весьма трудно отделить влияние от известности. По сути дела, вы провели конкурс между хорошо известными, известными, мало известными, относительно известными. Победил, как всегда, не самый умный, не самый влиятельный и даже не самый публичный, но зато всем известный и «таинственный» Пелевин. Это беда нашего сегодняшнего общества и самого устройства массмедиа, не отличающего известность от реального влияния. Думаю, что Сахаров, Лихачев, Солженицын или тот же Шаламов, да и Бродский были именно влиятельными, их известность лишь сопровождала их влиятельность. Это, конечно, исключения. Но они подтверждают правило.
Я бы разделил список по определенному ранжиру. Например, сколько времени тот или иной персонаж проводит на радио или в телеэфире, а потом отразил его количество отрицательным числом. Если ты столько-то имел времени, то с тебя снимается столько-то очков. А некоторых, раз они чуть не каждый день там сидят, не допустил бы к испытанию вообще.
Другой совет: провести конкурс на самого известного члена массмедийного сообщества, считающего себя интеллектуалом. Пускай соревнуются только известные. Можно усложнить: допускать к конкурсу только тех, кому присвоили звание «интеллектуал».
— Как вы интерпретируете победу Пелевина?
— Полагаю, что его победа вполне соответствует «классовому» составу доминирующей в интернете публики.
— Как вы интерпретируете состав первой десятки? Что в ней для вас случайно и закономерно?
—Да ничего случайного нет. Кроме двух фамилий: Крылов, Шеповалов.
— Говорят ли результаты голосования что-нибудь о ситуации с общественным мнением в стране?
— Голосование очень похоже на мнение народа, не знающего ни что такое «интеллектуал», ни тем более «влиятельный» и «публичный». Но главное даже не в этом, а в том, что народ наш не способен к выбору и ориентируется на то, что есть, что ему подсунут. Не случайно же власти прекрасно понимают, насколько население внушаемо и как легко его ввести в грех.
— Считаете ли вы, что фигура влиятельного публичного интеллектуала отошла в прошлое?
— Думаю, что еще не «пришла». Но вот «придет» ли она вообще, это вопрос. Ведь на самом деле поставлен вопрос о гражданском обществе. Насколько оно будет развито, настолько, надеюсь, возможности участия в массмедиа будут предоставляться не только политикам и журналистам.
Интеллектуал — это наше недавнее изобретение. Интеллигенции ведь больше нет (рынок съел нравственный Закон). Оттенок циничности стал сопровождать это словечко. Интеллектуал в моем понимании — это тот, кто производит идеи, или, точнее, участвует в соревновании идей. Подавляющее число радио- и телеголов списка не имеет к этой деятельности никакого отношения. Их превосходство над коллегами состоит в том, что они занимают важные позиции в средствах массовой коммуникации и умело ими пользуются.
В списке практически нет ученых. Но я не за то, чтоб они были.
Юзер THUMM (Михаил Тамм, физик, научный сотрудник физфака МГУ)
Тэги: Баги, Прокси-кандидаты, Гендерная квота, Опрос сосет
— Как вы относитесь к самой идее опроса на такую тему?
— Хорошо. Культура — штука иерархическая по своей сути. Всякая попытка задать какую-то систему координат — в том числе и таким способом — кажется мне полезной. (Про попытку задать систему координат: понятно, что сделанное — это и срез мнений определенный, и ориентир одновременно.)
Звучали критические замечания в духе того, что редакция по факту самим проведением опроса и подбором имен в списке ста навязывает некоторое (и возможно, не самое правильное) представление о том, что такое «публичный интеллектуал». Но мне кажется, что спорное представление лучше, чем никакого. Потому что может служить базой для дискуссии.
— Как вы оцениваете предложенный редакцией список из 100 имен?
— Как достаточно неплохо продуманный. О достоинствах писать не буду, отмечу недостатки. Очевидные недостатки — переизбыток имен, связанных с современным искусством (ни один не поднялся выше 44-го места!) и с политической журналистикой (здесь в большей степени вопрос в том, насколько конструктивно включать людей типа Соловьева, Леонтьева и даже Парфенова и Познера в категорию «публичный интеллектуал»; кроме того, в любом случае ясно, что без относительно второстепенных персонажей, типа Третьякова, Доренко и т.п., вполне можно было обойтись).
С другой стороны, явный недостаток — это отсутствие людей, связанных с более-менее серьезной музыкой (за исключением Десятникова, конечно). Ясно, что «серьезная поп-музыка» — область деятельности с достаточно существенным и широким влиянием на умы. Теоретически пуристский подход может состоять в том, что поп-музыканты не являются «в достаточной степени интеллектуалами», но... если Соловьев интеллектуал, то уж всяко… и Мамонов ничем не хуже, нет? Неудивительно, что во главе «пользовательского» списка мы видим БГ, Васильева, Мамонова, Шевчука...
Еще один очевидный баг, не объяснимый ничем, кроме редакционного недосмотра, — отсутствие в списке публично-активных представителей естественных наук. В этой связи характерны места, занятые «околонаучными журналистами», ставшими, по сути, прокси-кандидатами для тех, кто придает большое значение естественно-научному знанию. Понятно и то, что наиболее очевидный кандидат такого рода (имевший, судя по результатам Капицы и Гордона, блестящие шансы на общую победу), т.е. В.Л. Гинзбург, не вошел в список ста по печальным и не зависящим от редакции обстоятельствам. Но очевидно и то, что (как минимум) Жорес Алферов и Владимир Арнольд в списке ста должны были быть.
О более мелких недостатках.
Такое чувство, что составители держали в уме «гендерную квоту». Ничем другим я не могу объяснить появление в списке Ольги Крыштановской, Лилии Шевцовой (почему, скажем, не Бунин, Орешкин или Ядов?), Елены Фанайловой (почему, скажем, не Кушнер... или, наоборот, не Воденников?) и некоторых других кандидаток.
Есть отдельные непопадания по персоналиям. Такое чувство, что авторы списка не до конца перестроились с первоначальной идеи «устроить забег “Пелевин против Акунина”». Много людей, не очень известных за пределами узкого круга. Из некоторых сфер, например правозащиты, выбраны явно неоптимальные кандидаты (Людмила Алексеева всяко более «перспективный» кандидат, чем Арсений Рогинский, при всем уважении к последнему). Невозможно объяснить, почему в списке есть Е.Г. Боннэр, но нет Н.Д. Солженицыной. И так далее и тому подобное. Однако все это мелкие недостатки, выполнить такую работу на 100% оптимально, по-моему, невозможно.
— Следили ли вы за ходом голосования?
— Да.
— Как вы оцениваете схему проведения голосования? Каковы ее слабые места?
Как бы вы ее усовершенствовали?
— Первое соображение. Безусловно, на результат голосования повлияли флешмобы. От этого никуда не деться, в любой такой затее они неизбежны. Более подробно о них ниже, в обсуждении результатов голосования.
Безусловно, всякая такая схема дает значительное преимущество кандидатам, входящим в лонг-лист по сравнению с невходящими. В процессе голосования в процедуру были внесены изменения, которые смягчили этот порог, но он все равно очень велик. Ясно, что сама идея сравнения результатов кандидатов из «редакционной сотни» с остальными — некорректна. Но я не думаю, что можно как-то обойти ту проблему.
Что касается глобальной схемы в целом, то, вообще говоря, возможно два решения.
Одно — выбранное авторами — это голосование с вопросом «выберите не более N человек, которые оказывают на вас наибольшее влияние». Другое — «выберите всех, кто оказывает на вас существенное влияние». У второго варианта есть ряд важных достоинств.
1. Он делает осмысленным количественный результат опроса. Сейчас мы не имеем ни малейшего представления о том, какая доля людей реально прислушивается, скажем, к Пелевину. Создается ложное представление о чрезвычайной дробности пейзажа, однако это представление искусственно, оно внесено самим протоколом голосования.
2. Он эффективно подавляет флешмобы в пользу маргинальных персонажей, имеющих активную, но небольшую группу поддержки.
Но есть и недостатки, главный из которых — что выбираются не столько ультрапопулярные гуру, сколько «консенсусные», умеренно уважаемые персонажи. При этом скорее всего степень публичной известности, узнавания имени играла бы еще большую роль, чем при нынешнем протоколе.
В целом, я думаю, оба протокола имеют право на существование. Результаты и того и другого мне были бы интересны.
Еще одно мелкое соображение. Опросу не доставало кнопки, которая на жаргоне называется «этот опрос сосет». Людям, недовольным по каким-то причинам самой затеей в целом, стоит дать легальный способ это недовольство выразить. Это снижает уровень хулиганства при ответах. Он и так был не безумно высок, судя по всему, но все же.
— Как вы относитесь к технологическим накруткам? Не считаете ли вы их тоже признаком влияния?
— Нет. Технологические накрутки может осуществить при достаточной мотивации один человек. Наличие у Х одного мотивированного сторонника (или, как, видимо, было в данном случае, наличие одного мотивированного хулигана, желающего «испортить» результаты) ничего не говорит о популярности Х.
— Как вы интерпретируете победу Пелевина?
— Как нечто совершенно естественное. Это вполне резонирует с моим представлением о его влиятельности как «публичного интеллектуала». Еще раз повторюсь: по моему ощущению, единственный, кто, возможно, мог бы составить В.О. конкуренцию — это В.Л. Гинзбург. Но Виталий Лазаревич умер, и конкурентов не осталось.
Другой вопрос — что говорит о нашем обществе то, что его интеллектуальный слой ориентируется в наибольшей степени именно на В.О.П.? Мне кажется, можно сказать три вещи: а) интеллектуальный слой продолжает много читать, б) он достаточно пессимистично смотрит на состояние социума в целом и состояние институтов социума; в его отношении к окружению преобладает отстраненная брезгливость, в) от советского прошлого этот слой достаточно сильно отлепился, в его системе ориентиров главную роль играют герои 1990—2000-х.
— Как вы интерпретируете состав первой десятки? Что в ней для вас случайно и закономерно?
— Я бы говорил о более глубоком срезе — 20—30 первых имен. Что можно сказать?
Флешмоберы. Ясно, что социум — штука многослойная. В сети социальных связей есть более-менее однородный уровень, всепроникающий, завязанный на общеупотребительные СМИ и т.д. И есть сгустки более сильно связанных между собой людей, объединенных вокруг конкретного героя. Волна информации об опросе (а равно и волна мотивации в нем участвовать) в таких сильно связных подобластях распространяется быстрее и лучше, чем в «большом» социуме. Поэтому если — по случайным причинам — удалось такой сгусток «поджечь», то он порождает большую группу голосующих и вносит серьезные изменения в результаты. Какие именно, зависит как от объема группы, так и от ряда привходящих: того, каким именно образом распространяется информация и т.д. Но вероятность поджечь такую группу достаточно мала, и нет никаких оснований считать, что теми четырьмя группами, которые мы видели (вокруг Крылова, Долгина, Шеповалова и Галковского), это явление не то чтобы исчерпывается, но даже и просто как-нибудь осмысленно сэмплится (от to sample, не знаю, как по-русски сказать). Более того, понятно, что вообще «ковровый» опрос — очень плохой метод изучения таких групп. Поэтому сразу скажу, что результаты Крылова, Долгина, Шеповалова и Галковского я обсуждать не хочу. Мне кажется, что а) конкретные цифры в этих случаях вообще ничего не значат, б) сравнивать их с другими результатами абсолютно бессмысленно — для этих четырех кандидатов была измерена просто принципиально другая величина. Объем активной группы поддержки и популярность в большом социуме — это настолько же разные вещи, как рост и объем талии. Какой смысл их сравнивать?
Со своей стороны могу только выразить сожаление по поводу этого результата. Как минимум двое из этих четверых — Крылов и Галковский — в большом социуме имеют существенно ненулевую популярность, и замерить ее мне было бы интересно. Но — всё по правилам в этих случаях: никакой экспериментатор не застрахован от какого-то процента «грязных результатов».
Про распределение лидеров по сферам деятельности.
Слухи о конце русской литературоцентричности сильно преувеличены, похоже. В «истинной» (без флешмоберов) первой двадцатке семь человек, для которых писание художественных текстов — основной источник известности, и еще четверых редакция небезосновательно сочла возможным определить как писателей.
Второй очевидный важнейший источник авторитетов для интеллигентной публики — публицистика в СМИ.
Кроме того, ясно, что публика интересуется политикой (причем авторитетом обладают политики оппозиционные: в основном либеральные, но также и левые, и националисты), религией и наукой (см. комментарий выше о «научных» журналистах). В существенно меньшей степени — кино. Думаю, популярная музыка тоже была бы представлена где-то вверху списка, если бы не произвол в выборе «редакционной сотни». Чистая гуманитарная наука востребована меньше, современное искусство и актерские профессии — практически не востребованы вовсе.
Это что касается «социального состава» списка.
Первое место Пелевина закономерно, как я уже сказал. Вообще, последовательность «чистых писателей» Пелевин — Стругацкий — Быков — Акунин — Толстая — Сорокин — Улицкая выглядит ожидаемой. Разве что приятным сюрпризом для меня оказалось высокое место Д.Л. Быкова. Возможно, Искандер мог бы оказаться где-то в этом же списке (хотя и ближе к концу), если бы редакция его не «забыла».
Второе (еще раз — флешмобы исключаем) место Парфенова, конечно, удивительно на первый взгляд. Но тут он выступил, как мне кажется, как консенсусная фигура — его все знают, и он мало кого раздражает. Если принять, что без журналистов во главе списка никуда, то это не худший вариант. Вообще выбор Парфенов — Познер — Шендерович — Латынина — Венедиктов в журналистской подгруппе, по крайней мере, свидетельствует об определенном внутреннем здоровье опрашиваемых... Ведь могло же быть и, я не знаю, Соловьев — Доренко — Леонтьев — Новодворская...
Третье место Ходорковского меня, признаюсь, откровенно порадовало (хотя я втайне надеялся и на большее). Публика восприимчива, как оказывается, к безупречному поведению под жестким внешним давлением — даже в том случае, когда персонаж, о котором идет речь, и начинает с очень спорных стартовых позиций. Этическое чувство в наших согражданах, кажется, заснуло не совсем, и это радует.
Вообще — это относится и к Лимонову, кстати, и в меньшей степени к «политическим» креатурам оппозиции из середины списка — такое чувство, что их авторитет имеет скорее этическую, чем интеллектуальную природу. Способность не гнуться, держать позицию под жестким внешним давлением ценится.
Положение Патриарха на четвертом месте меня интригует. К сожалению, я не вижу способа объективно оценить, какой вклад в его результат дает собственно то, что он является, безусловно, очень ярким публичным интеллектуалом, а какой — просто авторитет, связанный с его саном и статусом. Так или иначе, мне этот результат нравится. Было бы огромным преувеличением с моей стороны сказать, что мне все нравится в Русской православной церкви. Но наличие в обществе определенного уважения к этому институту (или хотя бы только к человеку, стоящему во главе этого института) представляется мне объективно полезным стабилизирующим фактором.
Пятое и шестое места Капицы и Гордона связаны, по-моему, с общим интересом общества к науке на фоне отсутствия авторитетных публичных фигур среди серьезных ученых. Личная заслуга этих двух журналистов, я думаю, не очень велика. Но, с другой стороны, из результата ясно, что они выполняют очень важную и востребованную общественную функцию.
О четверых «замыкающих» в первой десятке я уже немного сказал. Добавлю лишь две вещи.
Ясно, что роль братьев Стругацких в круге чтения советской молодежи была огромной. То, что, повзрослев, молодежь о своих героях не забыла, — тоже вряд ли может считаться новостью.
Огромная кропотливая культуртрегерская работа Дмитрия Быкова неизбежно должна была принести результат, в том числе и в виде личного авторитета.
Отдельно хочется сказать о том результате, который меня более всего расстроил.
Мне представляется удивительным, что опрошенные столь низко оценивают (точнее, к сожалению, оценивали) интеллектуальный авторитет Егора Гайдара. В целом — учитывая множество факторов — это, наверное, неудивительно. Но все равно грустно.
— Говорят ли результаты голосования что-нибудь о ситуации с общественным мнением в стране?
— Немногое. Срез далек от репрезентативного. Наверняка есть соблазн сказать, что общественное мнение раздроблено. Но, повторюсь, тут дело не в структуре общественного мнения, а в протоколе опроса.
— Считаете ли вы, что фигура влиятельного публичного интеллектуала отошла в прошлое?
— Конечно, нет. С какой стати? Больше скажу. Мы за последние два месяца потеряли двух виднейших публичных деятелей, чей моральный и интеллектуальный авторитет во многом служили ориентирами, задавали ландшафт всей культурной жизни в России. Речь, естественно, о Виталии Гинзбурге и Егоре Гайдаре.
И в этой ситуации... С одной стороны, с их уходом у меня лично остается очень острое ощущение сиротства. Ощущение конца эпохи, когда смещаются маяки, меняется ландшафт, что-то очень важное потеряно и уже не вернется никогда — это к вопросу о важности «публичных интеллектуалов».
С другой же стороны, понятно, что возникает острая потребность в поиске новых ориентиров, новых человеческих, личностных опор для всего культурного здания. Я бы сравнил эту ситуацию с 1989—1990 годами, когда почти одновременный уход Сахарова, Эйдельмана, Ерофеева, Довлатова, Мамардашвили, Самойлова, Анчарова, Цоя (пусть кому-то этот список и покажется эклектичным!) радикально видоизменил весь окружающий культурный ландшафт.
Однако прошло время, нашлись новые герои, новые авторитеты — совсем другие, во многом связанные с новым этапом истории, — но нашлись. Думаю, надеюсь, что и сейчас место не останется пустым.
В конце концов, как и было сказано, культура иерархична. И культура принципиально человечна — личностный фактор в ней огромен, идеи не являются силой сами по себе, они действуют через личности своих носителей. Исчезновение моральных и интеллектуальных авторитетов будет попросту означать конец российской культуры. А этого мне очень не хотелось бы. {-page-}
АЛЕКСАНДР ИВАНОВ, издатель
Тэги: Медиа, Медиа, Медиа, Без комментариев
— Как вы относитесь к самой идее опроса на такую тему?
— Хорошая медиаидея; для большей рациональности (или, как вы на «Спейсе» любите говорить, «вменяемости») можно было бы предварить этот опрос коротким резюме с вашим определением (видением), что такое «интеллектуал» сегодня.
— Как вы оцениваете предложенный редакцией список из 100 имен?
— Это определение позволило бы отнестись к вашему списку исходя из ваших же критериев «интеллектуальности», а так, ну, о-кей — ваш выбор, видимо опирающийся на коллективный «вкус» (скорее чувственный, нравится — не нравится, чем рефлексивный).
— Следили ли вы за ходом голосования?
— Нет.
— Как вы оцениваете схему проведения голосования? Каковы ее слабые места? Как бы вы ее усовершенствовали?
— Без комментариев.
— Как вы относитесь к технологическим накруткам? Не считаете ли вы их тоже признаком влияния?
— Ну, это просто fun такой, я полагаю, то есть работает на вашу же задачу «посещаемости» ресурса.
— Как вы интерпретируете победу Пелевина?
— Как очевидный признак медиаориентированности и медиауспешности затеи.
— Как вы интерпретируете состав первой десятки? Что в ней для вас случайно и закономерно?
— Интересна смесь интернет- и офлайн-«героев».
— Говорят ли результаты голосования что-нибудь о ситуации с общественным мнением в стране?
— Я думаю, страна вряд ли собирается такого рода рейтингами. Но ваша «страна» («страна Опенспейс») может быть таким опросом нащупана.
— Считаете ли вы, что фигура влиятельного публичного интеллектуала отошла в прошлое?
— Опять же, не стоит генерализировать такие «рейтинги». Правильнее, мне кажется, уточнять с их помощью образ вашего типичного, «среднестатистического» читателя и исходя из этого строить редакционную политику. Лет через пять (если вы будете регулярно проводить такие опросы) можно будет отследить какую-то динамику предпочтений вашей аудитории и очерчивать на этой основе «рефлексивное» суждение ее вкуса и — заодно — вкуса редакции (типа не «мне нравится Пелевин», а «мне нравится в себе то, что мне (по-прежнему — несмотря ни на что — всегда и т.п.) нравится Пелевин»).
Юзер PAVKA, США (предпочел остаться анонимным)
Тэги: Других публичных влиятельных интеллектуалов у нас для нас нет
— Как вы относитесь к самой идее опроса на такую тему?
— Я-то к этой идее отношусь весьма хорошо — и даже не разделяю жалоб относительно будто бы сложности изыскать подходящую для нее формулировку. «Влиятельный публичный интеллектуал» — это создатель / носитель / распространитель определенного идейно-культурного посыла, каковой внедряется им в массовое сознание без применения прямых административных / насильственных методик. Вот, собственно, и все. Но что любопытно — это достаточно заметное противодействие именно идее (вернее, теме) опроса. Отчасти, только отчасти, оно было вызвано не совсем осторожной (не скажу неудачной) формулировкой, предложенной редакцией: кто, мол, повлиял лично на вас? Это, я убежден, многим показалось слегка обидным: есть у нас унаследованная от судьи Ляпкина-Тяпкина уверенность в полной интеллектуальной самодостаточности. Мы «до всего сами дошли, собственным умом». И влиять на нас, манипулировать нами никто не в состоянии. Это (также отчасти) определило и крайний разброс при голосовании, о чем верно сказано у HelenaL (см. ее комментарий от 2009-12-18 10:45:51): «У номинантов какое-то микроскопическое, детское количество голосов». Если к этому прибавить, что роль, условно говоря, дозволенных технологий накрутки достаточно существенна не только (и, на мой взгляд, не столько) у лидеров, но и у большинства одно-, двухпроцентников, то картина получается достаточно макабрическая. А иногда, прошу прощения, забавная. Публичный интеллектуал, чей продукт профессионально внедряется в общественное сознание на протяжении до полутора десятилетий (я совершенно не касаюсь качества данного продукта), на что были затрачены значительные денежные средства, — при свободном изучении спроса дает на выходе максимальный «тираж» от 600 до двух с небольшим тысяч «экземпляров». И это лишь при допущении, что в голосовании участвовали только «живые души», а не так или иначе организованные «мертвые». Поэтому, повторюсь, идея и тема опроса мне представляются удачными, — а результаты опроса вполне показательными, о чем пойдет речь ниже.
— Как вы оцениваете предложенный редакцией список из 100 имен?
— С учетом всех обстоятельств (доступных моему разумению), предложенный список я оцениваю очень высоко. Среди редакционной сотни я обнаружил всего-то до семи персон, которые никак, ни при какой погоде не могут быть отнесены к влиятельным (публичным) российским интеллектуалам. Несомненно, у редакции были свои причины, по которым эти немногие оказались в списке, но я отнесся к ним как к неизбежной статистической погрешности и потому особенно не следил за их процентовкой. И, напротив, все прочие, как бы я персонально ни относился к их деятельности (продукции), вне всякого сомнения, относятся к категории этих самых ВПИ (с различной степенью влияния), нравится это кому-либо или не слишком. Комментарии принципиальных противников редакционного списка носили более всего характер жалоб на судьбу, возмущение несправедливостью ее же и т.п. Но как бы мы ни обзывали постылых нам персон из редакционного списка, все они (за вычетом упомянутой семерки) есть российские публичные интеллектуалы. Перефразируя известное высказывание И.В. Сталина, подчеркнем: других публичных влиятельных интеллектуалов у нас для нас нет. Т.е. интеллектуалы, конечно, имеются, но они, увы, недостаточно влиятельны. Кое-кто из них вошел в пользовательский список, но ни один из этих (в том числе симпатичных мне) вошедших не набрал и сотни голосов, что я могу объяснить только осознанным или неосознанным бойкотом собственно ресурса OPENSPACE. Результаты эти для меня явились очередным подтверждением господства примата идеологии в нашем общественном умонастроении. Казалось бы, как не постараться обеспечить победу любезному тебе кандидату, да еще такому, у которого имеются тысячи и тысячи сторонников, присутствующих в сети? Но «мой кандидат», если он по воле обстоятельств присел на одном поле с врагами, он уже не мой, а вроде «ихний». И поддерживать его «у них» я не стану. Это очень трогательная, но не всегда разумная позиция.
— Следили ли вы за ходом голосования?
— Да, с вниманием, но только до конца ноября, т.е. первые десять дней голосования. Затем пошли в ход разнообразные технологии, что было для меня делом ожидаемым. Тенденция стала слишком очевидной, и я утратил интерес к битве 3—4—5-процентных гигантов. Мне было гораздо интересней следить за 1—2-процентниками, о чем я и писал в своих комментариях на OPENSPACE. Было также крайне поучительно (и утешительно) обнаружить, что ряд лиц, чью интеллектуальную продукцию я полагаю вреднейшей, на самом-то деле, даже в благоприятной для их деятельности питательной среде, обладают влиянием исчезающе малым, ничтожным, во всяком случае незначительным. Более 42 тысяч опрошенных, с учетом всех поправок и несовершенств, — это репрезентативно. Наши ВПИ теперь знают, какова реальная степень их воздействия. И мы (не ВПИ) знаем.
— Как вы оцениваете схему проведения голосования? Каковы ее слабые места? Как бы вы ее усовершенствовали?
— В сущности, это один вопрос. Схема проведения голосования во многом определилась ее, может быть, главным слабым местом: редакция непозволительно замешкалась с уравниванием в правах собственного и пользовательского списков. На мой взгляд, следовало немедленно, без всяких дискриминационных ограничений (вроде принудительной регистрации) позволить нам, «внешним», составить свой «список ста». Этот список по мере возникновения следовало бы предложить для голосования. Как только в нем скопилась бы искомая сотня, прием новых кандидатов должен был прекратиться. Возможно, лучше было бы дать общий старт голосованию и редакционному, и пользовательскому.
— Как вы относитесь к технологическим накруткам? Не считаете ли вы их тоже признаком влияния?
— Сначала скажу, что предоставленная редакцией возможность жульничать рассматривается мной как удачный психологический прием, во многом обогативший (для меня) полученные результаты. Что же до самого примитивного варианта накрутки, а именно массированной подачи голосов с одного IP, это, разумеется, один из методов, позволяющий жестоко дезавуировать неугодного кандидата, как это и случилось с некоторыми персонами. Неявные же накрутки, как я это вижу, в целом составляют достаточно весомую часть результатов опроса, но для относительно ограниченного числа лиц. Здесь я бы позволил себе попенять редакции: она слишком затянула процесс голосования, давши время опомниться и мобилизоваться и кое-каким «членам списков», и их, условно говоря, сторонникам. Разумеется, в известном смысле эти (и все другие) накрутки — это признак влияния. Вернее, признак того, что на нас стараются повлиять. Как бы то ни было, для меня голосование завершилось 29—30 ноября, но об этом я уже говорил.
— Как вы интерпретируете победу Пелевина?
— В те минуты, когда я поглядывал на экран, победителем был экономист К. Сонин с шестью процентами голосов. Если же в результате выяснится, что он пал жертвой технических накруток, а легальная победа остается за В. Пелевиным, то мой ответ на вопрос был дан в самом первом разделе. На всякий случай повторяю его. Итак, публичный интеллектуал, чей продукт профессионально внедряется в общественное сознание на протяжении до полутора десятилетий (я совершенно не касаюсь качества данного продукта), на что были затрачены значительные денежные средства, — при свободном опросе дает на выходе максимальный «тираж» — от 600 до двух с небольшим тысяч «экземпляров». И это лишь при допущении, что в голосовании участвовали только «живые души», а не так или иначе организованные «мертвые». Душераздирающее зрелище.
— Как вы интерпретируете состав первой десятки? Что в ней для вас
случайно и закономерно?
— Я предпочитаю говорить о первой семерке, куда входят все получившие от шести до трех процентов включительно. Обо всех прочих следует рассуждать в отрицательных категориях, т.е. при интерпретации надо попытаться понять, почему они НЕ набрали (или набрали НЕ) более 2—2,5 процента, но этой материи мы уже так или иначе касались. В великолепной же семерке мне все представляется закономерным. Другое дело, что закономерность закономерности рознь.
— Говорят ли результаты голосования что-нибудь о ситуации с общественным мнением в стране?
— Что бы мы ни воображали о себе, мы все (все) живем в ранних 90-х. Как в клетке.
— Считаете ли вы, что фигура влиятельного интеллектуала в целом отошла в прошлое?
— Ровно напротив — она отошла в будущее. {-page-}
ЛЮБОВЬ БОРУСЯК
Грамотно
На сайте OPENSPACE.RU завершился проект с пышным названием «Самый влиятельный интеллектуал России». Статистика показывает, что интерес к проекту оказался достаточно высоким: за претендентов на звание самого влиятельного интеллектуала было подано около 42 тысяч голосов, более 120 тысяч раз интернет-пользователи заходили на сайт, чтобы проголосовать или просто проследить за ходом голосования. Это важно, поскольку своей целью организаторы интернет-проектов всегда считают их массовость. Чем больше людей приходит на сайт, тем лучше для портала — и с имиджевой, и с финансовой (рекламные поступления) точек зрения.
С другой стороны, разного рода голосования привлекают интернет-пользователей, они с удовольствием принимают в них участие, если тема кажется им интересной. В данном случае поучаствовать в голосовании было привлекательно с двух точек зрения: не только «на других посмотреть» (проголосовать за предложенных персон), но и себя показать — очевидно, что выбирать самого-самого интеллектуала могут только те, кто сам так или иначе относится к этой элитарной группе.
Голосование завершено, имена победителей известны. Пришло время подвести первые итоги. Но сначала мне кажется необходимым немного порассуждать об интернет-опросах вообще и о том, как воспринимать и оценивать их результаты. Это важно, поскольку в отличие от «правильных» опросов, для которых делается специальная выборка, здесь решение принять участие в опросе принадлежит самим участникам. Если в первом случае каждый отобранный участник репрезентирует некую группу, то здесь только самого себя — не больше, но и не меньше.
Интернет-голосования: кому и зачем они нужны?
Типов интернет-голосований существует очень много. Голосуют (не только по интернету, но и по телефону) на радиостанциях — за песни и исполнителей, за политиков, за тему предстоящей передачи и пр. Голосуют на сайтах газет, журналов. Раньше такие же возможности предоставляло и телевидение, но сокращение числа прямых эфиров привело к тому, что опросов и голосований почти не осталось. А ведь они позволяют сделать программы интерактивными, привлечь к ним дополнительную аудиторию: людям хочется быть услышанными, им приятно чувствовать, что их мнение кому-то важно и интересно. Более того, у членов атомизированного общества таким образом формируется впечатление о своей принадлежности к группе единомышленников.
Достаточно часто в последние годы в интернете проводится сбор подписей: в защиту кого-то или против кого-то. Появляется инициативная группа, предлагающая людям оставить свою подпись в списке голосующих: в поддержку Европейского университета в Санкт-Петербурге, Светланы Бахминой, строительства Башни «Газпрома» в том же Петербурге и пр. Очень часто параллельно (на другом интернет-портале) ведется сбор подписей (а это тоже своего рода голосование) только с прямо противоположными целями: тут уже будет анти-Бахмина, анти-Башня и т.п. Поскольку речь идет о типах голосования, в данном случае не важно, «кто первый начал»: тот, кто за, или тот, кто против. Важнее, что возможность высказаться имеют обе стороны. Этот паритет сегодня в России характерен именно для интернета, гораздо в большей степени, чем для традиционных СМИ.
Разного рода голосования проводят социальные сети, причем практически ежедневно. Если вопрос задевает участников сетей за живое, он становится массовым. У значительной части пользователей интернета (особенно молодых) работа в инете сопровождается очень активным общением в социальных сетях, причем нередко в нескольких одновременно. Поэтому на интересные голосования моментально даются тысячи ссылок, о них становится известно практически мгновенно.
Речь шла об интернет-голосованиях, которые идут «сверху», инициируются не самими пользователями, но есть опросы, которые инициируют они сами — такая возможность есть у каждого. Большинство таких опросов носит локальный характер: они проводятся среди «друзей» (в интернет-смысле). И вот здесь групповой характер реагирования как раз очевиден, поскольку более или менее понятен состав голосующих. Его можно проанализировать на основе личных данных, содержащихся на страничках социальных сетей. С голосованиями, предложенными «сверху», сложнее. По своему образовательному и профессиональному составу голосовавшие — например, за и против досрочного освобождения Светланы Бахминой — были очень сходны. А что-то еще сказать об этих людях на основе имеющихся сведений невозможно.
Пожалуй, самое масштабное интернет-голосование в стране было инициировано телеканалом «Россия» в 2008 году, в ходе проекта «Имя Россия» — за героев проекта было подано около 50 миллионов голосов интернет-пользователей. Правда, была возможность голосовать многократно, проводить флешмобы. Это был тот не слишком частый случай, когда на первом этапе интернет-проекта результаты голосования оказались репрезентативными. В том смысле, что десятка «великих русских», полученная голосованием на сайте, совпала с результатами опросов, проведенных социологическими службами по общероссийской выборке. По-видимому, отношение к лицам, внесшим важнейший вклад в русскую историю, в массовом сознании сформировано (школой, СМИ и пр. институтами) достаточно четко. Есть массовые группы поддержки у очень разных исторических персонажей, в том числе очень спорных (например, Сталина), но они именно массовые и не замкнуты на какие-то отдельные сегменты населения. И тогда активная интернет-аудитория может оказаться (и оказалась в проекте «Имя Россия») схожей с населением в целом.
Отметим это важное обстоятельство. Если отношение общества к каким-то лицам или социальным процессам достаточно однозначно или же есть несколько (ограниченное число) больших групп поддержки, то любые голосования (в том числе и в интернете) могут давать результаты достаточно репрезентативные. Примерами такого массового единодушия могут служить отношение населения в целом и интернет-сообщества к российско-грузинскому конфликту или к манипуляциям с памятникам воинам-освободителям в Эстонии или Грузии. Если такого единодушия нет — трактовать результаты интернет-голосований крайне сложно, а распространять их на какие-то широкие группы и тем более население в целом принципиально невозможно.
И тогда встает вопрос: о чем нам может говорить победа любого персонажа в проекте «Самый влиятельный интеллектуал России»?
Влияют ли интеллектуалы на народ?
Весь ХIХ и первая половина ХХ века прошли не только у нас, но и в западноевропейских странах в ситуации, когда интеллектуалы задавали идеи, некоторые из которых, как было принято говорить в советское время, «овладевали массами». Самих интеллектуалов называли «властителями дум», «совестью нации». Именно о них в 1967 году писал Андрей Вознесенский:
Есть русская интеллигенция.
Вы думали — нет? Есть.
Не масса индифферентная,
а совесть страны и честь.
В это же время европейские студенты, вдохновленные идеями влиятельных интеллектуалов, начинают молодежную революцию, во многом изменившую мир того времени. Еще сегодня, более 40 лет спустя, на могиле Жан-Поля Сартра и Симоны де Бовуар на Монпарнасском кладбище можно увидеть необычную картину, показывающую, что эти интеллектуалы остаются влиятельными. Весь холмик покрыт подарками, которые ежедневно приносит молодежь Сартру. Здесь многочисленные письма: свернутые во много раз листки бумаги, на которых что-то торопливо написано (тайна переписки неприкосновенна, поэтому не знаю, что сообщают внуки «сердитых шестидесятников» своему кумиру или о чем его спрашивают). Трамвайные билеты — символ пути к нему. Пакетики с презервативами, символизирующие сексуальную революцию. Мелкие монетки, фантики от конфет. Все это заботливо прикрыто небольшими камнями — от ветра. Все это очень маленькое, сниженное, профанное…
Пожалуй, именно в 60-е закончилась эпоха влиятельных интеллектуалов, интеллектуалов — всенародных кумиров. Наступила эпоха постмодернизма, размывшая, рассеявшая, развеявшая прежнее влияние элиты. У нас эта эпоха продолжалась дольше. Еще была такая фигура, как Дмитрий Сергеевич Лихачев, которого называли прежними высокими словами, но это была фигура отчасти назначенная на должность «совести эпохи», процесс измельчания кумиров шел и у нас. В середине 1990-х годов петербургская социологическая служба провела опрос о том, кто является самым влиятельным жителем города. Естественно, что победил Дмитрий Сергеевич, а третью позицию занял Игорь Корнелюк, автор шлягера «Подожди, дожди, дожди».
Мы живем в обществе без интеллектуальных кумиров, которые оказывали бы влияние на широкие слои общества. Но может быть, есть персонажи, объединяющие интеллектуалов — элита для элиты? Это и мог показать объявленный конкурс.
Интеллектуальная элита 2009
Первым этапом конкурса был отбор сотни наиболее влиятельных интеллектуалов. В современном обществе постмодерна нет и не может быть интеллектуального сообщества, какого-то единства, узкого круга. Поэтому отбор во многом носил случайный характер, чего не скрывали организаторы проекта, которые просто назвали людей, которые им показались достаточно влиятельными, чтобы быть включенными в этот список. Такой принцип отбора не хуже и не лучше любого другого. Если бы был объявлен конкурс на составление этого списка, то на этом конкурс можно было завершать: сложили все голоса, отданные за каждую кандидатуру, получили победителей. Но такой конкурс — это прежде всего игра. Это лишило бы его игрового момента, а потому сделало бы неинтересным. К тому же тогда снизилась бы массовость голосования, что тоже отрицательно сказалось бы на интересе к нему.
Отчасти для того, чтобы быть уверенными, что не пропустили кого-то важного, а отчасти — чтобы усилить игровой момент, авторы проекта предоставили участникам голосования право добавлять в список своих кандидатов. Мне кажется, что это было верным ходом. Благодаря этому одним из лидеров стала «черная лошадка», очевидно никому из высоколобых интеллектуалов не известная: Даниил Шеповалов (ник в ЖЖ — dryan, говоря по-русски — «дрянь»). Так что к организации проекта у меня претензий нет, они работали очень грамотно.
Впрочем, я уверена, что их постоянно спрашивали, почему они включили в список одних и не включили других. Это нормальная ситуация. Когда начался проект «Имя Россия», список претендентов на это звание состоял из 500 (что явно избыточно) исторических героев. При этом пресса была полна сомнений в правильности отбора. Интеллектуалов у нас много, представление об их влиятельности настолько расплывчато, что здесь сомнений в релевантности списка наверняка было еще больше. На самом деле, если уж совсем огрублять, этот список вообще непринципиален, поскольку социальное влияние даже лидеров, даже победителей очень и очень невелико, а иногда оно не просто нулевое — а отрицательное, как в случае с Шеповаловым. А вот это очень ценно, поскольку наше общество на всех его уровнях излишне серьезно, постмодернистские игры для него труднопереносимы. А тут вице-победитель — человек, о котором на портале «Луркоморье» — сниженном, пародийном варианте «Википедии», сказано буквально следующее: «Моральный урод, родившийся, по его же словам, вблизи могильника с ядерными отходами. Журналист, прославившийся своими статьями в журналах “Хакер” и “Хулиган”, состоящими из местами смешного стеба, мизантропии, черного юмора, самовозвеличения и эпатирования почтеннейшей публики». Чем не влиятельный интеллектуал постмодернистской эпохи? Но все-таки не он стал победителем проекта. Первая десятка по результатам голосования выглядит так:
Виктор Пелевин, писатель — 2133 голоса
Даниил Шеповалов, журналист — 1908 голосов
Леонид Парфенов, телеведущий — 1296 голосов (83)
Михаил Ходорковский, политик, публицист — 1274 голоса
Константин Крылов, публицист, писатель — 1267 голосов
Патриарх Кирилл — 1208 голосов
Сергей Капица, ученый, телеведущий — 1048 голосов
Александр Гордон, телеведущий 1042 голоса
Борис Стругацкий, писатель 1023 голоса
Эдуард Лимонов, писатель, политик — 917 голосов
Культовый писатель Виктор Пелевин победил с небольшим преимуществом. Как напоминание, что Россия славна своей великой литературой, писатели заняли половину десятки. От фантаста-классика Бориса Натановича Стругацкого — до еще одного писателя-фантаста, а еще и главного редактора одиозной газеты «Русский марш», члена Конгресса русских общин Константина Крылова. Крылова, пишущего под псевдонимом Харитонов, рекомендовал издательству «АСТ» сам Сергей Лукьяненко, автор ночного, дневного и пр. «Дозоров». Конечно, это влиятельный интеллектуал. Как и писатель-политик Эдуард Лимонов.
Как и положено обществу телезрителей, три позиции получили телеведущие. Причем один из них — почтенный профессор, сын нобелевского лауреата Сергей Петрович Капица. В нашем интеллектуальном винегрете (или на интеллектуальном Ноевом ковчеге) немало голосов досталось, как мы видим, и символам старой интеллигенции. «Очевидное — невероятное» выходит в эфир с 1973 года, об этой программе еще Высоцкий (несомненный властитель дум своего времени) более 30 лет назад написал незабываемую песню. Нашлось на этом ковчеге место и Патриарху всея Руси, и опальному политику Ходорковскому — причем они получили практически равное количество голосов (разница — в 66).
Так что список победителей конкурса «Самый влиятельный интеллектуал» получился разнообразным со всех точек зрения, разношерстным, как наше общество и его интеллектуальная элита. Но наиболее важными и показательными мне показались два факта.
Первый состоит в том, что среди лидеров мы видим кого угодно: от почтенных профессоров и классиков-шестидесятников до интернет-автора с ником dryan. Не видим мы только ученых-гуманитариев. Их голоса не слышны не только в обществе — они не очень заметны и в сообществе интеллектуальном.
А второй — это победа в конкурсе именно Виктора Пелевина — типичнейшего, наиболее яркого представителя эпохи постмодерна. В его книгах нет какой-то идейной платформы, которая в принципе и определяет заявленную в названии конкурса «влиятельность» в традиционном смысле этого слова.
Читать!
Голосование за почти случайно собранную сотню претендентов на звание наиболее интеллектуально влиятельной фигуры дала не случайный, а вполне закономерный результат. Не менее важный результат: мы увидели, кто не победил. И в этом несомненная заслуга организаторов этого интересного проекта.
Автор — социолог, доцент Высшей Школы Экономики
Самый влиятельный интеллектуал России
Голосование завершено
Результат голоcования по вопросу:
Самый влиятельный интеллектуал России
Редакционный список
-
5%
-
Леонид Парфенов, телеведущий12963%
-
Михаил Ходорковский, политик, публицист12743%
-
Константин Крылов, публицист12643%
-
Патриарх Кирилл12063%
-
Сергей Капица, ученый, телеведущий10483%
-
Александр Гордон, телеведущий10422%
-
Борис Стругацкий, писатель10232%
-
2%
-
Дмитрий Быков, писатель, публицист9102%
-
Дмитрий Галковский, писатель9062%
-
Борис Акунин, писатель8222%
-
Владимир Познер, телеведущий7942%
-
Виктор Шендерович, писатель, публицист7522%
-
Татьяна Толстая, писатель, телеведущий7482%
-
Андрей Кураев, богослов, публицист7432%
-
Юлия Латынина, публицист, писатель6542%
-
Алексей Венедиктов, журналист6181%
-
Владимир Сорокин, писатель6021%
-
Людмила Улицкая, писатель5611%
-
Линор Горалик, писатель, публицист5171%
-
Никита Михалков, режиссер4981%
-
Михаил Леонтьев, журналист4791%
-
Наталья Нарочницкая, историк4631%
-
Алексей Герман, режиссер4501%
-
Гарри Каспаров, политик4481%
-
Александр Архангельский, публицист, телеведущий4281%
-
Егор Гайдар, экономист3981%
-
Валерия Новодворская, публицист3741%
-
Захар Прилепин, писатель, публицист3721%
-
Владимир Соловьев, публицист3651%
-
Михаил Делягин, экономист3641%
-
Евгений Ясин, экономист3551%
-
Александр Долгин, экономист3521%
-
Александр Дугин, философ3501%
-
Андрей Илларионов, экономист3371%
-
Андрей Кончаловский, режиссер3211%
-
Александр Проханов, писатель, публицист3171%
-
Виктор Ерофеев, писатель, публицист3151%
-
Лев Рубинштейн, поэт, публицист2981%
-
Михаил Горбачев, политик2981%
-
Григорий Ревзин, публицист, архитектурный критик2851%
-
Екатерина Дёготь, куратор, публицист2691%
-
Валентин Распутин, писатель2441%
-
Даниил Дондурей, социолог, публицист2431%
-
Александр Сокуров, режиссер2371%
-
Григорий Померанц, философ2331%
-
Сергей Доренко, публицист2321%
-
Борис Гройс, теоретик культуры2321%
-
Марат Гельман, галерист, куратор2311%
-
Вячеслав В. Иванов, филолог, теоретик культуры2291%
-
Станислав Белковский, публицист, политтехнолог2271%
-
Авдотья Смирнова, телеведущий, режиссер2090%
-
Владислав Сурков, политик2060%
-
Юрий Афанасьев, историк, публицист2060%
-
Александр Генис, писатель, публицист2010%
-
Борис Дубин, социолог2000%
-
Андрей Битов, писатель1980%
-
Мариэтта Чудакова, публицист, филолог1860%
-
Максим Соколов, публицист1810%
-
Елена Боннэр, правозащитник1810%
-
Евгения Альбац, публицист1790%
-
Алексей П. Цветков, писатель, публицист1780%
-
Александр Секацкий, философ1780%
-
Александр Аузан, экономист1780%
-
Глеб Павловский, политтехнолог1740%
-
Леонид Десятников, композитор1650%
-
Борис Кагарлицкий, публицист1630%
-
Михаил Ямпольский, теоретик культуры1600%
-
Лев Аннинский, литературный критик, публицист1590%
-
Ольга Седакова, поэт1590%
-
Николай Сванидзе, телеведущий1520%
-
Борис Березовский, политик, публицист1470%
-
Роман Лейбов, филолог, публицист1410%
-
Григорий Дашевский, поэт, литературный критик1400%
-
Кирилл Разлогов, киновед1380%
-
Олег Аронсон, философ1370%
-
Александр Привалов, публицист1330%
-
Яков Кротов, богослов, публицист1150%
-
Максим Кантор, писатель1140%
-
Виталий Третьяков, публицист1110%
-
Валерий Подорога, философ1020%
-
Виктор Мизиано, куратор1010%
-
Андрей Зорин, публицист, филолог980%
-
Сергей Караганов, политолог930%
-
Иосиф Бакштейн, куратор800%
-
Лилия Шевцова, политолог790%
-
Евгений Гонтмахер, экономист790%
-
Владимир Паперный, теоретик культуры780%
-
Андрей Ерофеев, куратор770%
-
Борис Парамонов, публицист760%
-
Маша Гессен, публицист750%
-
Георгий Сатаров, экономист730%
-
Александр Иванов, издатель710%
-
Елена Фанайлова, поэт, публицист620%
-
Арсений Рогинский, правозащитник550%
-
Наталья Иванова, литературный критик470%
-
Александр Янов, историк380%
-
Михаил Рыклин, философ370%
-
Ольга Крыштановская, социолог370%
Пользовательский список
Развернуть
КомментарииВсего:3
Комментарии
- 29.06Продлена выставка World Press Photo
- 28.06В Новгороде построят пирамиду над «полатой каменой»
- 28.06Новый глава Росмолодежи высказался о Pussy Riot
- 28.06Раскрыта тайна разноцветных голубей в Копенгагене
- 27.06«Архнадзор» защищает объекты ЮНЕСКО в Москве
Самое читаемое
- 1. «Кармен» Дэвида Паунтни и Юрия Темирканова 3438677
- 2. Открылся фестиваль «2-in-1» 2338328
- 3. Норильск. Май 1268302
- 4. Самый влиятельный интеллектуал России 897613
- 5. Закоротило 822022
- 6. Не может прожить без ирисок 781716
- 7. Топ-5: фильмы для взрослых 758134
- 8. Коблы и малолетки 740670
- 9. Затворник. Но пятипалый 470788
- 10. Патрисия Томпсон: «Чтобы Маяковский не уехал к нам с мамой в Америку, Лиля подстроила ему встречу с Татьяной Яковлевой» 402785
- 11. «Рок-клуб твой неправильно живет» 370276
- 12. Винтаж на Болотной 343163
by стихъ
Они обходят остальных красивыми маневрами, растворяясь на дороге, потому что все внимание забирают профнепригодные водители, коих в Москве на каждый километр мостовой приходится страшное количество.
На тысячу возмущенных «ну ты, козел!» приходится одно восхищенное «каков красавец!».
Но «красавец», встав перед вами на долю секунды, в следующую секунду плавно переместится далеко вперед уже по другой полосе, не заставив вас не вздрогнуть, не тормознуть, ни дернуть рулем, то есть не окажет на вас никакого влияния.
Но кем бы ты ни был, слово «б…!» в своей машине кричишь ежедневно. Вот такое вот влияние.
Огромное спасибо всем голосующим, что Капица попал хотя бы в десятку. Только из этой десятки ему и поговорить-то, наверное, не с кем и не о чем.
заменила "е" на "и". Заранее спасибо.