5 мая

Во-первых, я вчера сладкого съел больше, чем за всё то время, которое прошло с уезда из Омска моих родителей. Это уже огромная радость для этих мест! Стоял я в наряде по штабу. Для начала — всякие поручения разных майоров: принести ему сахар и т.д. Ну, я решил, что если я из коробки с рафинадом стырю несколько кусочков, то от майора не убудет. Я, конечно, понимаю, что нехорошо так делать, но очень уж сладкого хотелось! А потом мне выдали прыжковые — деньги, положенные за прыжки — 130 рублей, которые мне раньше не выдали, потому что я из-за чего-то прыгал позже всех, ещё с 10 людьми. Ну, не важно.

Короче, выдали мне эти 130 рублей, а поскольку выдали их, пока я стоял в наряде (благо, зарплату выдают в этом же штабе полка), то сержанты их забрать не успели. Один лейтенант покушался, но у него тоже ничего не вышло. И в итоге я все деньги потратил на себя! Потратил в тот же день, потому что потом все равно бы пришлось кому-нибудь отдавать.

Повторюсь, что здесь день, когда съел сникерс — можно назвать праздничным. А в этот день я съел штуки 4 этих всяких сникерсов. Шоколадку, мороженое ну и еще всякой ерунды по мелочи! Так что день был более чем хороший...

Про друзей: постоянно слышу от многих (и сам так же считаю), что здесь, в армии, друзей нет. Есть товарищи, которые помогают тебе в обмен на то, что ты помогаешь им. (Думаю, в боевых, воюющих соединениях — это иначе, но здесь — так.) Вообще, здесь человек человеку не просто волк, а очень волк. Бескорыстной помощи практически не бывает. И даже люди, которые вообще-то считают правильным помогать друг другу за просто так (я, например), через некоторое время настолько обозляются и обижаются на постоянное зло и корысть со стороны других, что и сами уже 10 раз подумают, прежде чем кому-то помочь, даже если это в принципе не сложно. Короче, гнилая абсолютно атмосфера и гнилые взаимоотношения. Слабых от сильных тоже никто не защищает. И я тоже, хотя и очень стыдно мне в этом признаваться (хотя че я говорю? Кого я тут могу защитить, если сам все время получаю?).

В первые недели службы, когда «чмыри» и «крутые перцы» ещё не выделились, все друг другу помогали, друг с другом делились. Но это быстро прошло. Не знаю, может, в других ротах это не так сильно выражено, просто наш главный сержант, Сифонов, такие лагерно-звериные порядки очень поддерживает. Говорит, так «сразу человека видно». Ну, бог ему судья...

Тем не менее в этом гнилье есть несколько человек, с которыми мне приятно, а иногда и интересно поговорить. Это Вадик, Артем Лесников (тот, которому Сифонов сделал сотрясение мозга табуреткой), еще пара человек. Ну и, конечно же, Женя Федоров. Вот его я хочу назвать своим другом. Не знаю, здесь, наверное, сейчас рано так говорить, но вот с ним, надеюсь, мои послеармейские отношения будут именно дружескими, а не «товарищескими».

...Празднуем мы тут разные «государственные праздники». Лучше бы не праздновали, потому что это всегда лишняя уборка, наведение порядка, «торжественные построения» на плацу с речами всяких начальников (которые, впрочем, я люблю, потому что это возможность постоять лишние 10 минут и ничего не делать!). Потом проходим строевым шагом (иногда и с песней) по плацу, ну и вот он, праздник.

Совсем не так было на Пасху. Пришли мы на завтрак в столовую, а там посередине столы стоят, и на них — куличи! Нас вдоль них построили, батюшка с тремя девчушками молебен отслужил, окропили нас святой водой. Что-то доброе и хорошее говорили. Не помню что. И пели они очень красиво. И каждому потом на раздаче дали по крашеному яйцу и по весьма приличному куску кулича. За все 5 месяцев это, пожалуй, единственное тёплое и хорошее, что было организовано начальством сверху для всего полка. Я не знаю, чья это инициатива, но храни его Господь! Конечно, это всё не сравнится и на грамм с тем, как Пасха проходит дома, но кусок теплоты в душу вместе с этим куличом, я думаю, получил каждый.

Кстати, мусульмане, которых у нас определённый процент, тоже не отказались. У них, кстати, тоже какой-то свой праздник был, но туда их отдельно водили, не знаю, чё там было.

Читать некогда. В госпитале я читал «Мать» Горького, но не дочитал, выписали, гады! Ещё как-то заныкался в одной комнате. И пока меня не нашёл дежурный по роте — читал найденного там Тютчева. Но это было не очень круто, потому что я думал не о том, что читал, а о том, как бы меня подольше не нашли.


12 мая

Сейчас я еду в поезде, из этой учебки в Рязань. Сейчас 12 мая, утро. В Омске было плохо, в Рязани, наверно, тоже будет тяжело. Но зато сейчас, в поезде, хорошо! Только трясет сильно, писать неудобно. Вчера весь день и всю ночь все просто спали вповалку. С перерывами на еду. Сегодня на лицах улыбки. Половина спит дальше, половина пытается как-то развлекаться.

Вчера пацаны раздобыли где-то гармошку (где?!? наверное, сперли где-то… ума не приложу!), нашелся кто-то, умеющий играть. Ну и, в общем, с музыкой ехали! А сейчас по радио (знаешь, в поездах всегда ведь играет что-то) звучит красивая инструментальная музыка.

…И с едой тут сравнительно неплохо. Половину сухпайков, выданных нам, офицеры куда-то толкнули. Но и оставшегося — не так уж и мало! К тому же у кого-то нашлись деньги, поэтому у нас тут были и пряники, и вафли, и печенье, и майонез! Маловато, конечно, но все равно очень неплохо!

А главное — можно ничего не делать! Можно просто лежать! Это очень клево. И нет ни у кого такой озлобленности друг на друга, которая там просто не проходила. Короче, у нас передышка. А че там дальше будет — не знаю. И все мы не знаем. Но надеемся, что будет лучше.

Ты спрашивала, как в прошлом или в будущем видится мне гражданка… ну, и в том и в том. Но главным образом, разумеется, в будущем! Куча планов, надежд. В большинстве своем, наверно, глупых, невыполнимых. Но от этого не менее приятных. Ну и воспоминаний, конечно, тоже очень много. Ну а конкретно сейчас, когда я еду в поезде, основное настроение — это тревога. Неизвестно, что там дальше меня ждет. Понятно, конечно, что «дембель неизбежен», но все равно, ведь хрен его знает.


18 мая

…Бля, жопа! Буквально через пару дней стало понятно, и чем дальше, тем понятнее, что начать службу с чистого листа не получится. То есть оно получится, но все то же самое. По старым лекалам. Нихуя я не по-другому здесь буду служить. А так же буду внизу этой ебучей иерархии, так же буду позволять себя унижать, бить, заставлять че-то делать. Такой уж я человек. Интеллигентный. Спокойный. Душевный. Другими словами — слабовольный, трусливый, бесхарактерный. Да еще и тупой.

Здесь мне часто кажется, что это все сон — то, что было на гражданке. …Интересно, это я здесь совсем другой, или они? В чем корень зла? А может, это и не зло. Похуй. Мне уже похуй, я привык к роли изгоя в Омске, не хотел вновь ее здесь, но судьба мне ее надела. Но чмом, сукой, пидором я там себя сделать не позволил. Надеюсь, и здесь получится. Молитесь за меня... Не могу я с армией нормально ужиться. Не сходимся характерами. А ее хуй перевоспитаешь. Взрослая уже потому что. Ненавижу ее, суку.

Блин, сколько же здесь злости в людях и прочего говна всякого. А ведь эти люди — они не с луны… Короче, пиздец одним словом. Мне опять остается жить в своем мире, который отдельно от этого, который гораздо лучше, больше, ярче, добрее, интереснее, нужнее, значимее этого. Который населен вами, а не ими. А еще мне остается удивляться бесконечной разнице этих миров. Ну и потихоньку изучать этот. Потому что, надо отдать должное, хоть он мне нахуй не нужен, но в нем много достойного внимания. Много простого, но гениального, есть даже что-то мудрое и красивое. И много экзотического.

Мне кажется, нет и не может нигде быть места на земле, где абсурдного больше, чем в армии! Отвечаю за слова! Сукой буду, если не так! Правда, все это на самом деле имеет большой смысл. Только не спрашивайте, как это может сочетаться. Чтоб это понять (точнее, почувствовать), надо в армии служить. Ведь я уже писал, что понял здесь тех стариков, которые годами сидят на лавочках у наших подъездов и ничего не делают. Я понял, насколько это кайфово. И в то же время я про «пружину» писал, что вот приеду и разогнусь я, все буду делать. И все буду делать лучше всех. И то, и то — правда. А чтобы понять, как это может сочетаться — надо в армии отслужить.

В армии к «слонам» относятся плохо. Особенно если они выделяются. Особенно если они «затупки». И еще может быть много отягчающих факторов. Ну там, стукач, писается по ночам, часто плачет, нетрадиционной сексуальной ориентации… Вот, а еще есть отягчающий фактор — это лечь в медпункт. Потому что «слон» — он не человек, он должен не лечиться, а СЛУЖИТЬ! После нескольких дней тут я понял, что все будет плохо (с «обычной» точки зрения), поэтому на это «хуй забил». Короче, я снова в госпитале. Здесь это называется «медрота». Ну, лег я, естественно, не на пустом месте. Ноге моей был пиздец! Еще в Омске ебнул лопатой один сержант (один из самых гадких омских сержантов — Мошкин), и там был синяк, потом ссадина. А еще по этой же ноге много раз бил один сослуживец — Андрей Пломбиров. …Тоже редкостная тварь. Скорее бы ему сдохнуть и да прости его Господь! Короче, нога моя несчастная распухла до размеров слона, очень болела, не гнулась ни в колене, ни в стопе…

Но здесь не Омск, здесь все заживает ну не по часам, конечно, но и не по месяцам. Короче, нога моя стала уже заживать, и совсем бы зажила. Вполне в моих силах, и лучше для моего будущего было бы отбрехаться и сюда не ложиться. Но очень уж мне хотелось написать это письмо и еще несколько. В общем-то, ради этого и лег главным образом. А там — похую. Все равно все будет плохо. Но, говоря честно, здесь, кажется, будет лучше, чем в Омске. Я пока еще не особо здесь обжился, но, кажется, так.