Народ-РОГоносец

СТАНИСЛАВ БЕЛКОВСКИЙ о том, почему обыски – это очень хорошо, и о том, что Ксении Собчак теперь придется переехать на Марс

Кто бы что ни говорил — а не говорит у нас сейчас только ленивый, что, бесспорно, соответствует сугубо перестроченным представлениям о ценности молчания, — митингово-политические события последних дней могут служить очередными доказательствами как принципа Белковского, так и закона Белковского.

Напомню, принцип Белковского (фактически, не более чем одно из следствий принципа Питера): на определенной стадии деградации система начинает принимать решения, прямо противоречащие ее жизненно важным интересам.

Закон Белковского: в истории всегда происходит то, что должно произойти.

Посмотрим через эту подзорную трубу на 11-12 мая 2012 года и все, что незадолго до, после и вокруг.

По состоянию на 06:00 утра мск понедельника, 11 мая, было ясно, что т. наз. российская оппозиция (самоназвание — «лидеры народных протестов») весьма близка к теоретико-практическому коллапсу. Никаких новых идей, ни малейшей свежей повестки к «Маршу миллионов — 2» сформулировано не было. Как и непротиворечивого плана действий. Наспех (почему-то мне кажется, что наспех) начертанный накануне Манифест свободной России по стилю и убедительности напоминал (кроме как в прошедшем времени об этом тексте говорить не приходится) сочинение семиклассника на тему «Как я что-нибудь там типа провел». Во всяком случае, не к полным лохам, а к русским образованным горожанам (РОГам), составляющим большинство участников массовых протестных акций, с текстом такого уровня выходить не стоило. Вновь всплыли некие предложения о создании структуры, которая присвоила бы себе право говорить от имени всех РОГов, —то ли Координационного совета, то ли чего-то еще. И легитимировать эту структуру на митинге посредством вызывания гула восторженного одобрения — или негодования, которое можно задним числом выдать за одобрение, ибо научные критерии оценки качества / состояния народного гула еще не разработаны. При том, что РОГа, насколько свидетельствуют проводимые мною и не мною неформальные социологические исследования, все эти скороспелые органы управления ими видали, в основном, в гробу — как и сам кровавый режим им. В. В. Путина.

В общем, кому и зачем выходить на шествие / митинг 12 июня, становилось все менее ясным.

Но тут кровавый режим все решил сам. Без сиропа.

11 июня состоялись зверские и циничные (как режим любит) обыски в квартирах Алексея Навального, Сергея Удальцова, родителей Ильи Яшина и, главное, Ксении Собчак. Персонажи из Следственного комитета, проводившие обыски, вели себя максимально хамски и агрессивно. Потом еще каким-то бессмысленным образом добрались даже до аццки загорелого Бориса Немцова. Подробностей я повторять не буду, т.к. внимательная аудитория OPENSPACE.RU и так все знает.

И сразу — мотивация выходить на шествие и митинг появилась. Солидарность с обиженными (в хорошем смысле) и униженными оппозиционерами. Точнее — протест против неизбывного хамства власти, по-прежнему держащей граждан за казенное быдло.

Я не знаю точно, сколько людей пришло на «Марш миллионов — 2», но знающие эксперты говорят — от 70 до 100 тысяч. Чисто интуитивно я уверен, что несколько десятков тысяч сверхурочно прибывших — прямой результат обысков.

Т.е. власть прямо сыграла против себя. Вот вам принцип Белковского в действии.

И дело не только в количестве протестующих. Но и в качестве тех, кто все больше понимает, что с этой властью дела иметь нельзя, даже если — по остаточному принципу и чтобы коньяк в термосе не прокис — все еще очень хочется думать, что можно.

Такие мощные мастодонты антинародного протеста, как Алексей Кудрин (втуне и вчерне остающийся, entre nous, ближайшим экономическим советником того самого президента Путина из кровавого режима) и Михаил Прохоров (уже не знающий, на какой бок повернуться в своей просторной политической усыпальнице), осудили обыски и (пусть мягко) поддержали высокое собрание протестующих.

Пользуясь случаем, хочу переспросить: а где же давно обещанный Прохоровым ё-мобиль? Почему о нем уже полгода ничего не слышно? Что, слили? Только не нужно рассказывать про непостроенную дорогу в Ленинградской области, из-за которой гибридный суперпроект XXII века скоропостижно съехал в кювет. Здесь что-то совсем иное, поверьте. Наверное, или колеса не крутятся, или правильная цена не вытанцовывается.

Но вернемся к центральной теме повествования.

Да что говорить, если тишайший Михаил Федотов, председатель президентского Совета по правам человека, сказал, что шокирован событиями 11 июня и теперь уж точно пойдет на Марш, хотя еще недавно никуда не собирался — тем более что как раз сейчас решается мучительный, как подагра, вопрос, оставаться ли ему и дальше главой Совета. Что дает, как минимум, кремлевский пропуск и длинную BMW, кажется, с мигалкой. (Но здесь не надо нервничать, эта мигалка — у кого надо мигалка).

Даже депутат Саша Хинштейн, титульный спикер «Единой России» (но не той части, где жулики и воры, а там, где хорошие люди, я вас уверяю) публично раскритиковал обыски, более походившие на погромы (хотя и какие-то нееврейские). Правда, у депутата Хинштейна все свелось к любимой серенаде об экзистенциальном вреде шефа Следственного комитета Александра Бастрыкина, который по своим морально-волевым качествам может быть приравнен к заместителю князя мира сего по общим вопросам. И к необходимости полной и решительной отставки этого крупного правоведа. Александр все время говорит о Бастрыкине по принципу старого студенческого анекдота «я всегда о них думаю». Хотя я-то, конечно, уверен, что начальник Следственного комитета, как бы зол и свиреп по своей греховной природе он ни был, не стал бы зверствовать без прямого указания политического руководства.

Своими собственными руками (или другими частями тела, о которых в приличных опенспейсах не принято говорить вслух) власть сделала то, что должна была, но не могла — формальная оппозиция. Не просто увеличила явку 12-го, но — еще одной серией направленных подземных взрывов качественно углубила пропасть между собой и активной частью общества. Эту пропасть уже не засыпать песком, даже самым что ни на есть золотым.

Впрочем, логика власти вполне понятна. Она продиктована одним чувством, которое политику высокого ранга противопоказано больше, чем Доминику Стросс-Кану — нью-йоркские чернокожие горничные. Страхом. Владимир Путин, несмотря на всю его наносно-барственную брутальность, до конца так и не понял, как же все-таки из провинциального функционера, провалившего губернаторскую кампанию Анатолия Собчака в 1996 году, всего за 4 года превратился во владетельного хозяина крупнейшей страны мира. Комплекс самозванца, хоть и утоленный безбрежными водами всеземной славы, в президенте РФ все равно до конца не изжит и не избыт. А потому Путин никогда на троне не будет чувствовать себя полностью уверенно. Главный же источник его страха — видения безрассудного народа, врывающегося в Кремль. Пресловутой биомассы, которую нельзя остановить никакой силой — ни разумной, ни неразумной. Отсюда вся эта бездарная распальцовка в предмаршевый понедельник.

Многие мои друзья и знакомые в связи с драмой 11 июня стали сильно жалеть обысканных оппозиционеров. Дескать, как же это все такое бывает, почти что без ордера, с такими молодыми, у которых вся жизнь впереди…

Может, у меня в душе ни одного праведного волоса, и старческой нежности нет в ней, но я никаких оснований для жалости и сострадания к жертвам Bastrykin-style погрома не вижу. И даже не слышу.

Уверен, что почти все из них мечтали о чем-то таком. И даже предвкушали нечто подобное.