В одном из домов живет Татьяна Скиба. Мы сидим с ней на покосившейся террасе и курим. «Все началось с того, что 10 апреля в одном из домов рухнула стенка. Шум, треск. Выскочили — света нет, вырвало электрический столб. Все соседи с фонарями повыскакивали, решили, землетрясение», — выдыхает между затяжками Татьяна. Наутро треснула стена ее собственного дома, заклинило дверь, дети кричали от страха, пришлось вызывать МЧС.

Татьяна не спит уже три месяца: в доме сквозные трещины, пол — под углом 20 градусов. Я видела такое только в фильмах ужасов. Голова кружится сразу же. Смотреть, как дети играют в одной из комнат в игрушки, просто невозможно: кажется, что игрушки катятся вниз. Татьяна считает, что свалку устроил «Олимпстрой», причем устроил против всех правил, на так называемых ползущих грунтах.

И грунты, как им положено, ползут: на улице Бакинской есть все приметы апокалипсиса в виде сломанных деревьев, домов, в которых окна первого этажа сровнялись с землей, и черных петель электрических проводов, свисающих с уцелевших столбов.

«Вот сейчас начнутся сильные дожди, и повалимся мы на олимпийскую стройку», — мрачно предрекает Татьяна. Что будет с ее домом — неизвестно.

Судьба дома Андрея Мартынова, бывшего жителя Имеретинской долины, давно решена: на его месте — хоккейный стадион, громадных размеров шайба. В этом есть определенная ирония: Мартынов — бывший хоккеист, когда-то выступал за команду юниоров, получил «Золотую шайбу». Потом — травма, порванный мениск, «врач сказал, с большим спортом придется завязать». До сих пор на колене три глубоких шрама. Мартынов показывает в сторону стадиона — да, шайба его догнала, ничего с этим не сделаешь, дом закатали в асфальт.

В 1994 году Мартынов вместе с братом купили кафе «Бухта», бывшую столовую № 105. Построили турбазу. Десять лет Мартынов работал директором турбазы: «Летом все заполнено было на сто процентов, еще и отдыхающие просились, и мы их по возможности пускали». В 2004 году Мартынов купил земельный участок в Нижней Имеретинской долине, пять соток. Поскольку участок был недооформлен, Мартынов заключил с хозяйкой участка так называемый обычный гражданский договор купли-продажи, взял участок в долгосрочную аренду и занялся бумагами. «В 2005 году обратился в администрацию города с просьбой оформить земельный участок, — рассказывает Мартынов. — Начали голову морочить, два года я ходил в администрацию как на работу, документы носил. В итоге бумаги отправляют в Сочи, потом — обратно в Адлер, а в 2007-м, когда стало известно, что в Сочи будет Олимпиада, мне сказали — земля передана “Олимпстрою”, мы вам ничего не дадим. Земельный участок не оформили, наш дом признали самовольной постройкой. В январе нас снесли, и три дня мы жили на улице, в машине. Через три дня Володя Кимаев поднял скандал, и нас засунули в одну комнату общежития “Нептун”: девять квадратных метров против прежних восьмидесяти».

Формально мы стоим на крыше бывшего дома Андрея Мартынова. Рядом — трасса, по которой бодро тащатся «КамАЗы», бетономешалки и прочая строительная мишура. Через дорогу — кучи мусора, по которым бегает стая котов.

Кимаев мрачнеет: «Андрей, уходим. Сейчас коты будут под машину кидаться». В эту же минуту три кошки поворачивают головы и внимательно смотрят в нашу сторону. «О, Анфиса вышла, наша кошечка. А это ее ребятишки. Мы бы их забрали, а куда? Они, наверное, мой голос услышали», — ласково мурлычет Мартынов.

Кошка и ее котята бросаются наперерез — между грузовиком и бетономешалкой. Я закрываю глаза. Кимаев матерится.

Визжат тормоза.

«Поехали, поехали, их сейчас на хрен всех подавят», — торопит Кимаев.

Уже в машине Кимаев неожиданно возвращается к больной теме: «Я про внутренний конфликт вот что еще хочу сказать. Да, я зарабатываю на Олимпиаде, но не было бы Олимпиады — я бы чем-то другим занимался. У меня, слава богу, руки растут оттуда, откуда надо».

Андрей Мартынов работает водителем: возит на встречи телевизионщиков и журналистов, которые в большом количестве приезжают в Сочи — посмотреть на грандиозное строительство.


Базис и пристройка

Общежитие «Нептун», где сейчас живет Мартынов вместе со своей женой Наташей, расположено в районе СКО «Адлеркурорт», попросту говоря, в курортном городке Адлера. Анклав пансионатов, санаториев и гостиниц с редкими вкраплениями жилых домов, курортный городок — воплощенная мечта советского отдыхающего. Здесь все здания украшены массивной жестяной чеканкой и гипсовыми гаргульями, при входе — неизбежные пальмы в кадках. Не исключение и общежитие гостиничного типа — «Нептун».

Но отдыхающих — нет.

А есть, например, семидесятипятилетняя пенсионерка Надежда Черненко, занимающая крошечную комнату размером в девять метров, в которой все поверхности, кроме кровати, завалены разнокалиберными узлами, добром из старого дома Надежды. Когда-то она жила в городе Сочи, на улице Макаренко. Сначала — вместе с мужем, затем — с падчерицей. Потом, плачет Черненко, падчерица ее из дома выжила, а тут как раз Олимпиада, дом снесли, участок попал под строительство дорожной развязки, и всем собственникам жилья заплатили по девять миллионов рублей. С Черненко родственники поделиться забыли:

«Они хорошие деньги получили, были очень даже довольные. Я у них просила — дайте мне хоть сколько-нибудь на похороны, а они мне на похороны не дали. У падчерицы моей сожитель по городу имеет хороших друзей, он в милиции работает. Такой воротила, все время меня к такой-то матери посылал. Я вам его фамилию не скажу, а то он меня к такой-то матери точно прибьет».

Ночью падчерица с сожителем уехали, а днем дом Черненко снесли. Надежда сначала жила на заброшенной даче, где «медведь ночами ревел», затем получила конурку в «Нептуне». Родственники с ней не общаются. Черненко считает, что ее обманули в попытке нажиться.

Но есть и те, кому повезло больше, чем Черненко: десять минут ходьбы от «Нептуна» бодрым шагом — и я попадаю в гостевой дом бывших сибиряков, а теперь — довольных жителей курортного городка Александра и Галины. Здесь у них есть пятиэтажный добротный дом под зеленой крышей, просторный внутри и опрятный снаружи. На деревьях — хурма и фейхоа. Александр уверяет, что «изначально никакой гостиницы здесь не планировалось, но потом стало ясно, что инвестировать в строительство выгодно, а в хорошем месте — выгодно вдвойне». Шесть лет назад Александр и Галина переехали в курортный городок из Сибири и теперь дружно счастливы: «На все изменения мы смотрим позитивно: строят дороги, и это красота. Здесь движуха, инвесторы приезжают. Да, местные жители смотрят на это по-другому: им было хорошо, тепло, уютно, а тут понаехали чужие, из частного сектора выгнали. Город здесь курортный, предприятия бюджетные, работать невыгодно, а выгодно сдавать жилье. Даже анекдот такой есть: ребенка в детском садике спрашивают, кем он хочет быть, когда вырастет. Он отвечает: “Отдыхающим. Тратить деньги и ничего не делать”. А для нас все изменения — позитивные, мы ведь привыкли к тому, что жизнь не стоит на месте: построили гостиницу, выбрали определенную ценовую категорию, сориентировались на семейные пары. Комната у нас стоит 500 рублей, с питанием — 1000. К нам приезжают и командировочные, и мамы с детьми». Сейчас, говорит Галина, число туристов небольшое: «Людей стали пугать: грязь, сплошная пыль, пробки. Но проблема с пробками исчезнет, вот построят новый вокзал, до аэропорта можно будет доехать за 15 минут, и все будет только лучше».

В их гостевом доме десять номеров. Александру уже заранее звонят друзья: «Имейте в виду, на Олимпиаду мы к вам приезжаем».

Бетономешалка

До прошлого года мингрел Джанико Дзухба был безработным. Сейчас он работает «на миксере, который бетон возит». В восемь утра он приезжает на базу «Садис», заливает по семь кубов бетона в миксер и едет по объектам. За работу он получает в среднем 40 000 рублей в месяц и считает, что ему очень повезло: «Работа есть — Олимпиада есть. А раньше я на своем драндулете фрукты-мрукты возил, надорвался». В Адлер Джанико приехал из Абхазии, откуда бежал, «когда началась война». До сих пор он ходит к своему старому дому через границу — просто так, посмотреть. «Дом у меня огромный, двухэтажный, фундук-мундук там собираю. Груши, яблоки, все растет, все есть, только работы нет».

На своем миксере Джанико ездит по всему Адлерскому району, включая Общинную улицу в поселке Некрасовское.

На эту улицу примерно год назад переселили часть староверческих семей, когда-то живших в Имеретинской бухте, между речками Мзымта и Псоу. «По пятнадцать соток земли у нас было, мы по четыре урожая редиски в сезон снимали. Морковь выращивали, свеклу, капусту. В свое время огурцами всю Москву и Питер снабжали», — вспоминает старовер Любовь Дрофичева, чья семья сейчас живет в трехэтажном коттедже на Общинной улице. Три года назад староверы уже знали, что их точно снесут. В качестве компенсации в «Олимпстрое» им сначала предложили по три миллиона рублей за сотку земли, затем цену снизили в два раза. Староверам выделили коттеджи, как будто сбежавшие в Некрасовское откуда-то из южногерманских деревень: сливочного цвета, под островерхими шоколадными крышами, с большими плексигласовыми навесами в просторных дворах. Но земли нет, кругом свежеположенный асфальт, на котором редиску и морковь не посадишь. Чтобы хоть как-то прожить на новом месте, Любовь пустила в дом «олимпийских рабочих, ереванцев, с Армении: жить-то на что-то надо».

А ведь может быть и так, думаю я, что эти самые рабочие когда-то снесли старый дом Дрофичевой.