ЕВГЕНИЯ ПИЩИКОВА о землетрясении в Японии
В Японии случилась беда — девятибалльное землетрясение и цунами. У беды уже есть название — Великое землетрясение Восточной Японии; телевизоры в японских семьях не выключаются четвертый день подряд, и новостные комментаторы называют беду именно так. Официально признаны погибшими пять тысяч человек, но цифра эта постоянно растет; и весь мир видел трагедию портового города Минами-Санрику, десять тысяч жителей которого признаны пока «людьми, с которыми власти не могут установить связь».
Японское чиновничество — сообщество закрытое, отличающееся чрезвычайной сдержанностью, поэтому удивляться крайней взвешенности официальных оценок не имеет никакого смысла. И какие уж тут точные цифры, когда до иных пострадавших районов невозможно добраться; горят и взрываются атомные станции, продолжаются подземные толчки, и вот уж появились сведения о новой волне, которая идет на северо-восток, опять к побережью пострадавших префектур Фукусима и Мияги. Несчастье и несчастье.
Что ж, чиновничество — закрытое и сдержанное сообщество; а японцы — закрытое и сдержанное общество, которое, пользуясь розановской формулировкой, переживает свои несчастья «в горячем молчании». Таковы, по крайней мере, многочисленные письменные свидетельства очевидцев землетрясения — русскоязычных и англоязычных «пользователей».
© Abaca / Photas
Вот рассказ голландского студента, проведшего ночь с субботы на воскресенье в одном из эвакопунктов недалеко от Нагано. Наш рассказчик сидел на полу школьного спортзала; зал же был полон людьми, эвакуированными с побережья. Все смотрели новости, идущие без перерыва. Новости куда как нерадостные, а к тому же внизу экрана — бегущая строка, частные объявления. Почти что каждое объявление — просьба откликнуться, поиск родственников, связаться с которыми невозможно. Молча сидит зал — в горячем молчании. И вдруг (таково свидетельство европейского юнца) побежала строка: «Кто-нибудь, кто знает, ответьте: как долго кошки могут плавать?» И все дамы, сидящие на полу в школьном спортзале, заплакали. «Конечно, тут случай замещения, — пишет печальный голландец, — кошку оплакать не так стыдно, как плакать по префектурам Мияги, Фукусима и Ивате, вместе взятым. Эти “маленькие слезы” женщины смогли себе позволить».
Читать текст полностью
Тут без письменных свидетельств не обойтись, если хочешь хоть как-то сообразить, как справляется с бедой не столько государство, сколько именно японское общество.
Откуда возьмешь живую информацию — только из дневников да из социальных сетей. И все записи, которые удалось мне прочесть, делятся на две неравные части.
Свидетельств «с побережья» почти что и нет. Хотя в первый день землетрясения еще можно было прочитать первые сообщения только что спасшихся людей. И было там о темноте, панике, страхе, одиночестве. Но такие записи — редкость. Зато изобильно представлены в сети «токийские записки» — рассказы о несчастье «преодоленном». Токийские записки учат нас тому, как нужно переживать современную трагедию.
Ее нужно переживать следующим образом — залезть под стол и писать в Twitter.
Львиная доля рассказов о первых толчках начинаются именно так: сижу под столом, пишу в Twitter, по комнате вещи летают.
А почему всех под стол-то так массово потянуло? Вот русский блогер, студент, объясняет: «Первое, что приходит в голову, когда тебя начинает трясти, — это вообще-то бежать. Однако в Японии всюду висят инструкции о том, что надо делать в случае землетрясения, и первый пункт в инструкции — залезть под стол. Второй — надеть каску, которая лежит под столом. Я влез и увидел каску. Надеть постеснялся, но все мои одногруппники надели». И студент из Германии (докторант Токийского университета) вторит нашему застенчивому гиперборею: «Невозможно отклониться от общих действий, которые называются "алгоритмом самоспасения". Ты автоматически поступаешь как все — а все ведут себя с автоматической точностью. Они учили эту последовательность год за годом, с первого для них "дня Канто". (Первого сентября каждого года, "в день Канто", т.е. в день, когда в 1923 году произошло самое крупное, до нынешнего, землетрясение, повлекшее гибель 140 тысяч человек, в Японии проводятся массовые противосейсмические учения.) Даже маленькие дети, как мантру, повторяют: "стол — парк — школа"». Стол — парк — школа. Вот настоящая японская триада! Первый толчок — под стол, второй — бегом в парк, а как пыль осядет — шагом марш в ближайшую школу, традиционное место сбора оставшихся без крова и потерявшихся.
© Getty Images / Fotobank
Если обобщить все написанное «гостями Японии», иностранными студентами, специалистами, домохозяйками, вострепетавшими перед исключительной организацией хаоса, то картина получается вот какая: как только толчки ослабли, из офисов стали выходить клерки в строительных касках, с «тревожными» мешками (в мешках традиционно лежит фонарик, индивидуальный огнетушитель и свисток; вообще же имеются пять типов комплектования «тревожных» мешочков, так что чего там только не понапихано).
Тотчас стало ясно, что на улицах есть громкоговорители. Российские студенты писали: стало страшно, когда вдруг, невнятно откуда (какие-то столбы, рекламные щиты), раздается глухой, тяжелый, «как из прошлого», голос, «чувствуешь себя как в старом советском фильме». Страшно, касатики, да полезно. Передавали новости, сведения о повторных толчках, о пробках на хайвеях. Эта же информация стала поступать от всех сотовых операторов на мобильные телефоны.
Почти сразу началась раздача бесплатной еды и воды; общественные таксофоны заработали бесплатно, а в магазинах бытовой техники продавцы раздавали зарядные устройства для мобильников.
© Getty Images / Fotobank
Впрочем, сотовой связи не было, зато работал интернет.
Было ли страшно? Было очень страшно — до дома пришлось идти пешком, а для многих это было три часа, пять часов ходьбы; метро эвакуировали, пригородные поезда не ходили, небоскребы раскачивались, как камыши, над городом летали вертолеты, и виден был дым от пожаров. Некоторым казалось, что перед ними разворачивается вполне кинематографическая битва Черной и Белой гагары, война двух воль, и воля общества и государства сохранить город — столь же природная, слепая, беспощадная, как и воля стихийного бедствия. Все балансировало на краю — так казалось очевидцам.
О, вот еще часто встречаемая в записях интонация: «Да, и токийские таксисты, если у них была возможность (город был обездвижен пробками), предлагали свои услуги бесплатно. Особенно пожилым людям. Так что передайте привет парням из Домодедова». Привет вам, парни из Домодедова.
© Getty Images / Fotobank
Ну хорошо, а раздражало ли хоть что-то в этом торжестве общественной добродетели? Чтоб русского человека — и ничего не царапнуло? Царапнуло, и источник раздражения таков: маски и каски. Блогер bentkovsky: «Дикторы уже сидят в касках. Противно смотреть»; студент Осакского университета: «Журналисты, ведущие новостных программ, студийные красотки — все на экране в строительных касках. Диковато»; «Дама из Yokohama»: «Наш начальник, несмотря на толчки, надел каску и сел работать. Он не трудоголик. Он больной»; «…по улицам идут в касках, рядком. Как роботы».
Общая эмоция: строительные каски — это уже чересчур. Педанты, крохоборы.
Что ж. С японской стороны — планомерная работа с опасностью, работа со страхом; с русской стороны — ритуальное бесстрашие. И то и другое — вещи одинаково декоративные.
Русское игнорирование опасности (пока кое-что не грянет, кое-кто не перекрестится) и японская логика «маленьких шагов» к «принятию опасности». Гиперборей скорее наденет заговоренную «на удачу» молитву в ковчежце (из «магазина на диване»), чем строительную каску. Предполагаю, что в случае реальной беды и ковчежец, и каска принесут одинаковую пользу — а именно никакой. Но как опять не вспомнить Василия Васильевича Розанова: «Что ведет тебя к теплу общего народного гнезда, то и твое».
Когда думаешь о том, что именно сейчас происходит в Японии, самое интересное, самое важное — это именно вот эта планомерная общественная работа, которая очень чувствуется во всем государственном устройстве.
Предположим, Токио, повторюсь, пример «прирученного» несчастья. Однако побережье — там совсем другое дело. И сначала появились было сообщения о панике в пострадавших городах, о многочасовых очередях в больницы, в которых «здоровые» пытались протолкнуть вперед «своих» раненых. Но: «Правительство заявило, что такой поток неправдивых данных о положении в пострадавших районах способствует только повышению паники среди японцев. В частности, очень много "грязи" появляется в социальных сетях Twitter и Facebook». Еще один робкий повод для размышления. «Многие японцы сильно сомневаются в решимости официальных властей признать существование серьезной радиационной угрозы, если бы таковая возникла», — пишет The Economist, но многие аналитики добавляют: японцы в принципе признают за правительством право аранжировать общественные настроения — в целях общей пользы.
Перед нами — попытка очень дисциплинированного, очень «выстроенного» социума справиться с двумя стихиями одновременно — внешней и внутренней. С природой, враждебной всему человеческому, и с человеческой природой, враждебной всякому общему порядку.
Это почтенная попытка, не нам ее осуждать. Но, однако, мне редко доводилось читать сообщение печальней этого: «Люди ведут себя очень дисциплинированно. Все строго соблюдают распоряжение метеорологов — к морю не подходить. И хотя всем хочется посмотреть, что стало с их домами, никто не пересекает той линии, за которую выходить не рекомендуется. И смотрят часами на практически пустой берег» (РИА Новости).
Ну а что же отечественный обыватель, что главное для него в японских событиях? Главенствует здоровый национальный эгоизм, в чем, надо сказать, нет ничего неожиданного или дурного. Главный нерв обсуждений — радиация и японские машины. Ну и еще — не подорожают ли телефоны. В Приморье раскупили йодомарин и кагор; а лучшим блогерским текстом я считаю вот какой: «Забайкальцы! Стоит подумать об организации гуманитарной помощи. Ведь нам на их машинах еще ездить и ездить!»
Многих заворожило зрелище сотен и сотен «ниссанов» и «инфинити», колыхающихся в мутных волнах, — то были машины, приготовленные для экспорта в США; они были доставлены уже в портовую зону. Тут несколько вариантов обсуждений: «Почему все машины — белые? Это действительно самый модный цвет?» — и многочисленные терки на тему: а не окажутся ли эти «утопленники» (как вариант: «топляки», автомобильный «сушняк», «тараньки») на отечественном рынке, как то было после европейских наводнений?
Не то чтобы нет сочувствия к пострадавшей стороне — отнесены уже цветы к японскому посольству, и сострадательных записей и разговоров более чем достаточно, — я просто пытаюсь набросать общую картину. Общая же такова, что страха ядерной катастрофы пока нет, высока степень доверия к японскому высокотехнологичному гению (хотя, возможно, тут опять беспечность — сегодня с утра сообщили, {-tsr-}что японские власти признали угрозу полного расплавления ядерного топлива на «Фукусиме-1»); а что касается самого несчастья — так мы и над своей бедой недолго плачем.
Всё бы нам, бедолагам, игрушками забавляться — «ниссанами» и телефонами. Вглядеться бы в картинку, которую днем за днем крутит Euronews.
Наваливается серая волна, машину сносит с дамбы, уносит в океан, а водитель сидит и в оцепенении продолжает снимать происходящее на свой мобильный телефон.
вот зачем Евгении потребовалось лазить по чьим-то левым блогам-помойкам и цитировать всякую муть? такой хери можно на любую тему найти вагон
Очень забавно, как правительство перевело народный гнев с себя на таксистов из Шереметьево. Их теперь, разве что ленивый не будет вспоминать "добрым словом". Ладно, когда обыватели ведутся, но когда уже вполне себе интеллигентные образованые люди эту каку кушают, то становится как-то не по себе...
Зачем мне приводить в пример то, что эти дрочилы-блогеры пишут? Вы их видели? Это в большинстве своем закомплексованные очкарики-отщипенцы и неудачники. Кому интересно, что они там калякают?
я искренне сочувствую японцам, не дай Бог оказаться на их месте, но их беда привлекает такое внимание, потому что это "неожиданная" беда, но в африке каждый день все гораздо хуже, каждый день уже много лет, гораздо хуже, чем в сегоднешней японии, и там люди точно неспособны сами из этого выкарабкаться, а японцы справятся, я уверен, именно потому и справятся, что описано в этой статье, и как это не кощунственно, но меня лично возмущают посты с призывами собирать деньги для жертв японии, есть люди на чью долю выпало куда больше неприятностей, в том числе и в нашей стране - давайте лучше поможем нашим несчастным детям! мы им не поможем - им никто не поможет! а японцы выкарабкаются