Ломбард. Жертва и надежда

ЕВГЕНИЯ ПИЩИКОВА обнаружила, что в кризис ломбарды ожили, и туда отдают все – от семейного золота до автомобилей

Совершенно случайно мне попалась на глаза прелюбопытная цифра — миллиард долларов. Миллиард долларов — годовой оборот московских ломбардов; москвичи испытывают нужду в быстрых деньгах, а то и в живых деньгах (это из ломбардных реклам, это слоганы такие: «Живые деньги за углом», «Ваши быстрые деньги здесь» — надо так понимать, что в других местах деньги полудохленькие и еле ходят по территории страны, так что бегите скорей за угол) и закладывают в ломбардах кольца, часы, телевизоры и автомобили на миллиард долларов в год.  Ну, предположим. Год — долгий срок. Москва — большой город. Миллиард для Москвы — никакие не удивительные деньги. Ночи в здешних широтах холодные и длинные, иной раз под утро и заняться нечем, а тут глядишь, бросится в глаза объявление: «Ночной ломбард на колесах!»: «Примем в заклад, купим ночью ноутбуки, компьютеры, ЛСД-ЖК-ПЛАЗМА мониторы, сотовые телефоны, GPS-навигаторы. Приедем сами. Звоните прямо сейчас, ночью!!! Почему именно ночью? Потому что нет пробок, и мы сможем быстро приехать на место!!! Не бойтесь, мы нормальные люди! Покупаем технику только у законных владельцев!» С ума сойти. Вот ты какой, синий троллейбус нового века.

Ломбардные новости заинтересовали меня чрезвычайно. Прежде всего потому, что еще совсем недавно годовой оборот ссудного рынка исчислялся суммой значительно более скромной. Предположим, что миллиард — некоторое преувеличение; вполне возможно, что и преувеличение, потому что заинтриговавшая меня статья написана с подозрительно восторженным настроеньицем: «...названная цифра отражает лишь прошлогодний объем рынка ломбардов... Итоги нынешнего подведут через полгода, пока можно сказать, что этот рынок растет головокружительными темпами: на треть в год».

Издания посолидней соглашаются признать правдивыми темпы куда менее головокружительные: «Количество залогов увеличилось на десять процентов». Но и десять процентов — очень даже немало. Что-то, очевидно, происходит новенькое. Неужели все-таки вылезает надоевший кризис и давно напророченная «трагедия ипотечного кредита»? Кризиса-то у нас, как известно, больше нет. У нас — последствия кризиса.

Последствия, между тем, какие-то странные — неприятно тихие и неприятно долгоиграющие. В ряде профессий чуть не половину работников выдуло из офисов, и как будто ничего и не произошло. Молодые клерки (уж совсем было ставшие новыми москвичами) съехали со съемных квартир и вернулись в родные свои города — и исход этот прошел на удивление неслышно. Попрощались шепотом. Москва — сильненький, крепенький город со слишком уж большим количеством зажиточных людей, большим количеством «достаточной публики» — пропадать вместе со всеми как-то не получается. Пропадают у нас в городе поодиночке. Жаловаться не принято, страх публично признать свою неудачу страшнее самой неудачи. Ипотечные кредиты берут в основном люди молодые, дети глянца, офисные бэби, они и вовсе боятся НЕУСПЕШНОСТИ больше, чем бубонной чумы.

Да что, собственно, Москва. В Пикалево, нашем всероссийском моногороде, в присутствии реальной общей беды жители скрывали друг от друга свои походы в ломбард. Банковский кредит — дело почетное, а ссуда под вещевой залог — постыдное; такие настроения как-то сами собой утвердились в городе.

В общем, пошла я в ломбард.

Их сейчас много — маленькие, частные, на первых этажах обычных жилых домов, они значительно отличаются атмосферой от величественных советских ломбардов-холодильников.

Дело в том, что почти все они соединены нынче с комиссионными магазинами, где тут же и продаются невыкупленные заклады (чаще всего золотые украшения, иногда меха — «шубы норковые греческие», иногда — телефоны или компьютеры). Действительно, цены несколько ниже, чем в обычных торговых заведениях. Так что настроение безвозвратной потери мешается с настроением удачного приобретения.

Ломбард и комиссионка — они ведь не только очень разные по духу, они еще очень разные по смыслу. Ломбард — грубоватый инструмент разорения (хотя бы даже и временного), а магазин — способ путешествия более или менее ценной вещи от одного владельца к другому. Ломбард предполагает особенную историю хозяина вещи, комиссионный магазин — особенную историю самой вещи. Ломбард — это про людей; комиссионка, скупка — это о вещах.