Из блатного

Рынок бессилен против старой советской привычки звонка нужным людям, считает ЭДУАРД ДОРОЖКИН, непрестанно кому-то звонящий

Года четыре тому назад (концертного зала в Барвихе тогда еще не было) Шарль Азнавур пел в Кремле. К кассам беспрестанно подходили парадно одетые пары и, не торгуясь, с огромной переплатой приобретали билеты, что называется, «с рук», у спекулянтов. Меж тем в кассе было полно билетов по госцене, кассирша явно скучала в ожидании покупателей и даже пару раз попыталась зазвать их в кассовый зал. Но от нее бежали как от чумы.

Потому что прийти и купить билет в кассе — это несолидно, не комильфо, не положено, свои же засмеют. Приобрести — нельзя, можно — достать. Покупка чего-то по номинальной стоимости — «как написано» — принижает уровень затеи, меняет масштаб задуманного, заставляет усомниться в собственном величии.

На этой нашей советской привычке к тотальному дефициту и бесконечному поиску способов, как бы его обойти, построено множество мелких и больших бизнес-проектов. Собственно, вся история пиара в современной России — это выкачивание из несчастных клиентов денег под лозунгом «Да ну что вы, он такая мразь, что с вами даже разговаривать не станет. Другое дело, если позвоним мы». Самое обычное сводничество, за которое вообще-то должна наступать уголовная ответственность, но, видимо, сейчас не до таких досадных мелочей, есть проекты и покрупнее.

Манера, как выражаются в средней полосе России, «наводить тень на плетень» на самом деле глубоко укоренена в нашей культуре. Так называемый «блат» с разной степенью интенсивности существует во всех странах мира, но Россия — единственная страна, где он является нормой, и любой человек, сказавший против этой нормы слово, кажется сумасшедшим похлеще Чацкого.

Самое удивительное, что наступление товарно-денежных отношений совершенно не изменило этого чудесного состояния всеобщего взаимного блата, а только, пожалуй, усугубило его. Неверие в то, что в «этой стране», по меткому выражению одного демократа, можно получить хоть что-нибудь пристойное, не сделав звонка нужному человеку, оказалось значительно сильнее рыночных механизмов.

Я и сам постоянно что-то «достаю». Для себя — реже. Для друзей и просто знакомых — очень часто. Нужна срочная консультация квалифицированного уролога? Набираю номер Бориса Алексеевича. Участок в Кратово? «Добрый день, Татьяна Григорьевна. Эдуард». Дача на Николиной? «Аллочка, как поживаете?» Квартира на Тверской? «Лена, снова нужна ваша помощь». Билеты в Большой театр? «Девочки, здравствуйте, со всеми прошедшими вас...» Второй ряд на Шарля Азнавура? «Наталья, "На Рублевке" беспокоит». Пригласительный на «Лавровый лист»? «Игорек, привет, дорогой». Колбасы, слава Богу, пока не просят, но вот вина со скидками, кажется, уже становятся второй профессией.

Не скрою: помогать людям в обустройстве их быта и культурного досуга бывает необычайно приятно. Чувствуешь себя главным администратором в каком-нибудь академическом театре, а это, конечно, мечта всей моей жизни. Но иногда становится ужасно утомительно объяснять вполне, казалось бы, очевидное. Что попадание на светские полосы глянцевых изданий — не вопрос блата. Что замолвливать словечко в «Ведомостях» за очередной консьерж-клуб я не буду. Что снять квартиру на Котельниках вполне можно, просто обратившись к соответствующим ресурсам в интернете. Что я не стану звонить в иняз с просьбой принять того-то и того-то, потому что слишком уважаю свою альма-матер. Что билеты на оперу в Большой театр можно купить и в кассе, а я пригожусь в более сложных случаях.

Кстати, именно в этом святом для меня месте — кассах БТ — я услышал одну из самых замечательных фраз за всю мою довольно фразоемкую жизнь. В окошко номер 3 обратилась дама: «Простите, а у вас нет билетов на "Лебединое озеро"?» Елена Михайловна — или Надежда Васильевна, кто же из них? ах, подводит память — с достоинством, без хамства, как положено в академическом театре, ответила: «Простите, а что дало вам основания полагать, что они МОГУТ у меня быть?» Ни прибавить, ни убавить.