даже при беглом рассмотрении его страницы на Soundcloud. Мажорный тэг russian epic electronica; названия треков-гимнов («Очищение/Catharsis», «Физика низких температур») не без просветительского пафоса; тембры древних синтезаторов и странные сэмплы, запрятанные в оболочку квазистадионного электрохауса образца середины 2000-х; ремиксы на ностальгические ВИА «Песняры» и «Новую коллекцию» — все это намекает на то, что создатели проекта отягощены знанием и грузом прожитых лет. Не мешает ли это танцам? Обычно — да, но у Revoltmeter замах не меньше чем на мистерию.
При знакомстве с Revoltmeter выясняется, что мы уже заочно знакомы. Андрей Орлов из научного городка Черноголовка и Сергей Киселев из дома на Ленинском, где жил Капица и другая советская элита, — британоманы и аудиофилы со стажем, коллекционеры пластинок и инструментов, репетирующие под разными названиями с 2003 года. Я помню их синти-поп-проект Adler, у которого были нездешней грамотности английские тексты. Также Орлов и Киселев — авторы мистификации под названием «Граница затмения», якобы потерянного мурманского минимал-вейв-проекта из 1987 года, который пару лет назад активно обсуждался в блогах.
— В чем идея совмещения «эпической электроники» с именем Петра Леонидовича Капицы?
Андрей Орлов: Идея в том, чтобы, опираясь на наши родные вибрации и мелодику, «одеть» это содержание в адекватную, интересную, мощную и современную звуковую форму. На самом деле мы делаем по смыслу фактически то же самое, что делают и за рубежом. Есть вот понятия french house, немецкое минимал-техно и т.д. — то есть универсальные вполне жанры, но имеющие четкую национальную окраску. Вот берем, например, пресловутых Justice: сразу ведь понятно, что коллектив французский, правда? Или Digitalism — немецкий, а Crystal Castles — британский, ну и так далее, это просто для примера.
Что касается «научной» темы, она для меня органичная, я сам из подмосковной Черноголовки, научного городка; я в этом вырос, это мой, как говорится, бэкграунд.
Читать текст полностьюСергей Киселев: Мы просто дали волю своим воспоминаниям. Не мы создавали концепцию, она естественным образом была в нас и в каком-то смысле создала нас. Мы выросли на Гладкове, Артемьеве, Шаинском, Дашкевиче. Мы слушали Магомаева, Ободзинского, Анну Герман. Первое, что я запомнил на улице, — мемориальная доска с именем Ландау по пути в булочную. Поэтому для нас передать привет великим образам прошлого — не ретроностальгия, а потребность. Мы помним и любим этих строгих, красивых людей. Таких больше не делают.
Мы родом из прошлого, но не пахнем нафталином. Танцевальная музыка нужна для моментального отклика на физическом уровне. Нужно шаманское состояние. Мы не хотим говорить банальщину о великом наследии нашей страны. Наша цель — гипнотизировать слушателя отблесками этого величия. Есть некий дух, который жил в каждом из наших любимых гениев: от актеров и певцов до физиков-теоретиков.
— Этот ваш проект не первый: я помню группу Adler на каком-то сборнике, который должен был порвать ярмарку MIDEM. Почему, как вы считаете, не порвали?
Орлов: Да, в качестве Adler мы выпустили два альбома — «Love Airlines» и «Filmed In Audio», которыми до сих пор гордимся и которые, кстати сказать, были отлично приняты критиками. В 2006 году мы выступили на хорошем фестивале «Территория», позвучали кое-где на радио, получили массу публикаций в прессе и так далее. В эти альбомы вложили всю душу и все наши знания на тот момент.
Киселев: Тем не менее мы в итоге убедились, что сделанная в России англоязычная музыка может быть и качественной, и красивой, но все равно будет восприниматься как вторичная. Поэтому проект, можно сказать, исчерпал себя, и мы потеряли к этой теме интерес.
— Много ли людей обманулось «Границей затмения»? Я наткнулся на хороший комментарий:
Я вырос в мурманской области точнее в г. Заполярном регулярно бывал на всех местных конкурсах ВИА, где собственно и выступали все местные группы. Мне в то время было 15 лет, это не мешало водить знакомство со всеми мурманскими меломанами. К слову самым известным был черепаха снабжал меня записями JAPAN.А вот о такой группе не слышал. Самое крутое в то время это «Типовой проект» из поселка Никель. Позднее они даже выбирались в Питер в «Там-там». «Граница затмения» нормальный такой деревенский шугейзинг, самобытный и вполне конкурентоспособный. Непонятно зачем только выдавать это за 87 год, в то время так барабаны только в Англии писали.
— Действительно, зачем выдавать свою музыку за 87-й год?
Орлов: Народу повелось немало, на одном из форумов прочитал даже отзыв такого содержания: «слушал, плакал». Треки разлетелись по интернету, ну и хорошо. Это наши первые демки, записанные в 2002—2003 годах на кассетную портастудию, дома. Мы не делали это как «постмодерн», специально «загрязняя» звук, а, наоборот, стремились тогда к максимальному качеству, делали от души. Тогда мы даже не пытались это куда-то пристроить, даже друзьям особо не показывали. И это слышно, там есть непосредственность и честность, к которым многие стремятся специально, но не достигают. Ну вот, полежали эти демки лет восемь, и пришла такая идея: а почему бы и нет?
Киселев: Кто-то довольно безапелляционно заявил, что мы барабаны программировали в компьютере. На самом деле играли пальцами на примитивной драм-машине, записывали на кассету, использовали древний советский синтезатор. В принципе, такую запись действительно можно было сделать в 87-м, звучала бы она точно так же. Мы были поражены этим неожиданным эффектом и решили оформить легенду до конца, хотя изначально никакой мистификации в планах не было.
— С большим любопытством послушал ваши ремиксы на «Песняров», Инну Желанную, «Новую коллекцию» и «СБПЧ». Ряд артистов — не самый очевидный. Почему они?
Киселев: Мы ищем великий дух прошлого, он наполняет нас радостью. Его частицы обнаруживаются в самых разных местах — от Шостаковича до «Гражданской обороны».
Орлов: История Revoltmeter началась как раз с реэдита «Песняров». Во-первых, они мне очень нравятся, и мне показалось интересным вытащить из этой народной песни («Ой, рана») ее какую-то трагическую, героическую сущность, которую я там услышал. И пошло-поехало. Смысл реэдитов — вытянуть наружу скрытую героику, «хтоничность» этих песен и облечь в адекватный современный звук. Повторюсь, на самом деле мы не делаем ничего такого, что бы не делали «там»: многие артисты берут наследие предков (не букву, а дух) и делают современный звуковой апгрейд.
— Что такое russian epic electronica? Как вы ее подаете живьем, со сцены?
Киселев:Russian epic electronica — это сеанс бытовой магии, попытка воскресить героику старых передовиц, полузабытые ощущения от радиоспектаклей «Театр у микрофона», киножурналов, программы «Утренняя почта». На сцене мы хотим побыть собой образца середины 80-х, устроить спиритический сеанс. Нам нужен повторяющийся шум, гипнотический бит, другие орудия из арсенала церкви. Гудящие синты и барабаны — основа всего.
Орлов: Мы используем весь наш арсенал по максимуму: много сэмплов, синтезаторы, гитара и, конечно, много перкуссии. Перкуссия на сцене всегда очень круто и смотрится, и звучит. Я не вижу смысла «опрощаться», делать некий лоу-фай на сцене. Сейчас масса технических средств, надо этим пользоваться!
— Какие современные русские музыканты вам нравятся?
Киселев: В поисках русской музыки я слушаю шведов: поп-рокеров Kent, фолковых Garmarna и Triakel. В их вещах обнаруживается куда больше русской мелодики, чем в потугах наших современников, занятых копированием чего угодно — от турецкой попсы до Portishead.
Орлов: Из современной русской музыки у меня в плеере только группа «ВИА Гра».
— Как надо сочинять и продвигать русскую музыку, чтобы она продавалась за рубежом?
Орлов: А она уже продается, просто в России об этом мало пишут. Proxy, Arty, Nina Kraviz — за рубежом востребованные артисты.{-tsr-} Секрета успеха никакого особенного я не вижу, нужно просто делать очень качественный продукт в четкой нише, эту нишу и аудиторию нужно на сто процентов знать. И одновременно предложить что-то сверх того, что уже есть на рынке, но именно в данной конкретной нише. Это один путь. Второй: если будет действительно самобытный и мощный русский артист, я думаю, он вполне заинтересует публику за рубежом. На английском петь не нужно, а совсем даже наоборот. Магомаев собирал зал «Зенит» в Париже, хор Александрова вызывал ажиотаж везде, куда бы ни приезжал, и т.д. и т.п.
Киселев: Надо оставаться русскими. Никого за рубежом не интересует реэкспорт собственной мертвечины типа построка или брит-попа.
4 апреля дуэт Revoltmeter выступит в China Town Café в рамках вечеринки «Темные лошадки»
