Мубай и «мон»

Ильдару Мубаракшину удалось сплавить татарский фолк и мировую поп-музыку

Имена:  Ильдар Мубаракшин

​

Можно уверенно сказать, что группа Mubai & Aksubai fusion band — самая популярная в татарской независимой музыке. Которая будет понятна слушателю в любой точке земного шара. По сути, это попытка вписать татарскую культуру в современную world music — и весьма успешная.

Чтобы понять, в чем дело, надо провести небольшой ликбез. У татар имеется многоликая национальная эстрада. В 60-х она равнялась на классиков советской эстрады и народную песню. К 90-м на сцене остались только баян да синтезатор, а музыка лавирует между попсой и шансоном. В нулевых молодежь перешла на незамысловатую танцевальную электронику. И совсем немного появилось авторов, которые играют нечто иное. Условно говоря, в Татарстане есть чуть-чуть хард-рока, рэпа, поп-панка.

Однако лучше всего удалось сплавить татарский фолк и поп-музыку Ильдару Мубаракшину, известному как Мубай.

В чем его секрет? Он поет народные песни и свои — на стихи локальных авторов. При этом находит что-то общее между татарскими традициями и карибскими-ямайскими ритмами, опытами Стинга, соулом и r’n’b. Он признается, что слушает очень много записей — всё, кроме русского рока, от Брамса до Мейси Грей. К тому же Мубай долгое время коллекционировал татарскую музыку — оцифровывал грампластинки, искал в интернете, занимался архивированием.

В татарской песне есть важное понятие — «мон». Можно перевести как душевность, но это будет неполный перевод. Если в песне есть «мон», то это и мелодичность, и задумчивость, и душевность. Такая песня западает в сердце. И этот «мон» находится внезапно и в соуле, и в раггамаффине. В черной музыке это, наверное, называется чувством блюза.

Послушайте трек «Ай, Былбылым» и оцените, как слабая доля постепенно сменяется цыганщиной — а песня между тем в оригинале очень традиционная.



Мубай часто играет песни в медленном темпе. «Я не стремлюсь к этому сознательно, так получается. Видимо, это такой способ душевной разрядки, через песню. Я человек не очень разговорчивый, немного депрессивный. Есть люди, которые потрещат с близкими от души — и разгрузятся. Я так не умею, вот в песне все это и вываливается, видимо». Впрочем, вот песня побыстрее.



Ильдар Мубаракшин — не юная звезда. Ему 38 лет. Родился в Аксубаевском районе республики, слушал в юности Стинга, Nazareth, Depeche Mode; тогда же начал играть на гитаре; поступил на радиотехнический факультет Казанского авиационного института. Работает в ведущем татарском Театре имени Галиаскара Камала заведующим цехом звукоусиления и театральной связи. «Песни я пишу примерно с 1990 года, не постоянно, с перерывами. Но я никогда серьезно не относился ни к своим песням, ни к пению. Да и сейчас в сомнениях. Иногда мне кажется, что мне не нужно этим всем заниматься. Пока это все на уровне хобби. Бывают периоды, когда не поется и не сочиняется. Это меня пугает, я боюсь полностью посвятить себя музыке. Как-то так получилось. В школе пел, потом все больше для себя и для узкого круга друзей. И действительно, был период, долгий, когда не пел вообще. А прорвало, наверное, после «Кизляу» группы «Башкарма» (группа финских татар. — Р.К.) и Зули Камаловой (жительница Австралии, родившаяся в Сарапуле, видная деятельница world music, в частности, поющая и на родном языке. — Р.К.)».

Камалова вообще была, наверное, первым автором, который играл что-то татарское и по-настоящему современное вживую, а не под фанеру, и ее приезд в 2006-м в Казань вдохновил многих. Представьте себе, что вы не знали никакой музыки, кроме сделанного на коленке европопа, и тут вам предлагают песни с живыми барабанами, гитарами, неистовым баяном, невиданными дудочками. Шок, настоящий шок.

И Мубай появился на публике примерно в то же время. В 2008-м образовалась группа, в которой нынче сменился перкуссионист, им стал большой любитель этнических духовых Александр Батраков, а на безладовом басу продолжает играть Линар Ризатдинов. Иногда на концертах звучал и кларнет, но в целом трио — это и есть вся группа: «Мне нравится именно такой звук, не пресыщенный, редкий. Какофония — не мое. Но, во-первых, мне хочется попробовать просто попеть. А не играть одновременно на гитаре. Я заметил, что в этом случае поется по-другому. Еще хочется попробовать под рояль. Есть много красивых татарских песен советских времен, песенная классика. Мне кажется, должно получиться хорошо». Учитывая, что многие слушатели не понимают текстов, голос Мубаракшина становится еще одним инструментом, ведущим, самым эффектным и запоминающимся.



Мубай выступал на казанском фестивале «Сотворение мира», новосибирской «Живой воде», в Магнитогорске на фестивале «Анева», в Риге и Хельсинки. Пару раз бывал в Москве. Собственно, сейчас доступны записи двух его концертов — в Казани и Астрахани. Альбома у группы нет до сих пор: «Не получается у нас писаться в студии. Не получается писаться раздельно, мертвеет все. Были попытки, но — увы. Это штука такая мучительная, потому что вот ты, вот музыка, вот материал, вот студия — всё под рукой. А зафиксировать результат не получается. Буквально завтра будет попытка все же еще раз записаться в Малом зале Театра Камала — в один заход, живьем и мультитреком». Ну, дай бог. Хотя, думается, и записи с пульта очень хороши — слышно, что публика боится навредить ансамблю, который играет паузами не менее искусно, чем самыми вычурными пассажами.