Фестиваль SKIF-12. День второй

Корреспондент Openspace.ru поставил эксперимент над собственным организмом, посетив за три ночи почти все главные события фестиваля

Геноссе Айнхайт, этноэлектроника atlantida, колыбельные ZU, неприятности Leafcutter John, полеты в космос Harmonia, беспроигрышное старье «НОМа», звуковая машинка Пьера Бастена и «Перемещения во сне».

Многие зрители, судя по футболкам, ходили на недавний концерт Einstuerzende Neubauten и хотели продемонстрировать это участникам вечера. Программа дня — обширная и качественная. Знай только бегай по лестницам кинотеатра вверх-вниз да посматривай на часы. Первый вопрос почти у каждого входящего на территорию фестиваля — какая задержка и кто сейчас играет? Дальше можно поглядывать на прикнопленное к стене расписание и прибавлять задержку к времени, указанному в программе.

В большом зале наяривали Эф Эм Айнхайт и Каспар Бротцман. Первого мы знаем как раз по Einstuerzende Neubauten, второй — любитель гитарного нойза и панка. Что получается в сумме — догадаться несложно. Геноссе Айнхайт мочит по железкам и пружинам, доставшимся ему, наверное, еще при разделе прав на «штурцовскую» продукцию, а геноссе Бротцман мучает свой инструмент и зрителей. Недавно соседи устраивали ремонт, было очень похоже.

Отдохнуть от этого индустриального ужаса можно было на выступлении питерского проекте atlantida. Ребята взялись за вполне доступную и удачную идею смешать этнофолк с электроникой. В отличие от московского проекта Volga у питерцев электронная часть больше ориентирована на IDM, который порой доходит до брейк-бита. Командир проекта Алексей Зязин поучаствовал в «Оле-Лукойе» и DaDaZu, так что опыт есть — если atlantida включит форсаж, будут шансы и на выход в зарубежье. Глядишь, повторят «волжские» достижения.

Итальянцы ZU в этот вечер собрали, наверное, самую большую аудиторию. Всякую «джонзорновщину» посетители SKIF обычно очень жалуют. Желания были исполнены: народ получил напористо сыгранный фри-джаз на тенор-саксофоне с бас-гитарой, пропущенной через дисторшн. Сам Зорн о джазменах-металлистах уже высказывался, ему они тоже нравятся — стало быть, тропинку ZU выбрали верную. Корпулентный охранник лет сорока пяти задумчиво смотрел на творящийся на сцене ужас и на вопрос, как ему все это, неожиданно тонким голосом сказал, что прошлый фестиваль был поинтереснее. Похоже, тут поневоле начнешь разбираться, что к чему, — работы для охраны все равно мало. Аудитория хоть и нетрезвая, но вполне миролюбивая, а диковинные артисты рубятся целыми ночами — почему бы и не приобщиться. По залу бегали и малыши лет трех-четырех, которых родители, видимо, учат слушать правильную музыку сызмальства. Самое смешное, что некоторые из них даже умудрялись спать на сиденьях под сомнительные колыбельные ZU — время было уже не детское.

Субтильный англичанин Leafcutter John, играющий психофолк, был отправлен на второй этаж. Вот уж кому не повезло, так это ему. По пути из Англии багаж группы не то стырили, не то потеряли. Из оборудования осталось только то, что было в руках, — тарелки для ударной установки, «макинтош» и провода. Теоретически можно было бы устроить эксперимент и ограничиться одним ноутбуком и гитарой, все равно никто ничего не заметил бы. Вместо этого Джон арендовал у разных групп инструменты. Из-за наступившей неразберихи пришлось обойтись без саундчека, и звук вышел соответствующим: из усилителей вместо музыки валила какая-то каша, из которой вылезали то сэмплюшки, то переборчики на гитаре, то лязг тарелок. Уже после второй вещи народ начал понемногу отчаливать. В одной из пауз между песнями Джон хорошенько прошелся по авиакомпании British Airways.

Самыми именитыми хедлайнерами фестиваля были Harmonia. Что ни участник группы, то живая история: Дитер Мебиус, Ханс Роделиус и Михаэль Ротер — можно сказать, «немецкие Брайаны Ино». Какую из великих краут-рок-групп ни возьми — везде поспели. Тут и Neu!, и проект Cluster, и сотрудничество с музыкантами Can и Kraftwerk. Михаэль Ротер играл на гитаре с последними в начале 70-х; тогда они, правда, еще не успели превратиться в человеко-роботов. Harmonia же активно окучивала краут-рок и электронику в середине того славного десятилетия и воссоединилась совсем недавно.

В основе исполнявшегося на SKIF сета, конечно, была механическая краут-роковая долбежка, вокруг которой было поналеплено столько электронных партий, что живьем получалась едва ли не стена звука. Под этот фон Ротер нарезал на гитаре что-то похожее на спейс-рок. На сцене — три здоровых стола, заваленных сэмплерами и мотками проводов. Полеты в космос отличались продолжительностью — ни одна из вещей не была короче пяти минут, а самая длинная зашкаливала и за десять. Начиналось все обычно с какого-нибудь гудения, потом всплывал ритм, а дальше — педаль газа в пол, и понеслись, до тех пор, пока топливо в сэмплерах не кончится. После выступления Роделиус, наплевав на статус отца европейской электронной музыки, отправился в кафе для публики, где как ни в чем не бывало жевал бутерброды и салат из редиски и мило болтал с подбегавшими за автографом зрителями.

На выступлении «НОМа» пространства на втором этаже было даже маловато. «Не очень молодые» играли в основном беспроигрышное старье вроде «Черта Иваныча» или «Мушищи». Отвопив просьбы «накатить пятачину», Иван Турист начал так же истошно призывать охрану «прогнать хулиганье со сцены». Мелькнула мысль, что речь идет о группе, а Турист слишком уж вошел в образ и продолжает выделываться. Но, как ни смешно, на сцене действительно нарисовался охранник и спихнул кого-то зарвавшегося обратно в публику.

Появившийся следом голландец Дик эль Демасиадо поддержал разухабистое настроение деконструированной при помощи электроприборов кумбией и прочей латиной. Сам он это называет lunatic cumbias. В его исполнении музыка из Южной Америки превращается в сваленный кучей паззл из тысячи кусочков. Было весело — народ потанцевал.

Пьер Бастьен в это же время делал музыку, которую надо было слушать очень внимательно. При помощи диковинной машинки, собранной из механического набора для детей, звуки извлекаются из нарезанных бумажных полосочек, потрескивающих пластинок и пристроенного к той же машинке органчика, самостоятельно прогудевшего несколько нот. Плюс труба у самого Бастьена. Звуки, кажется, тут же сэмплируются и прогоняются заново. Весь процесс снимается на видеокамеру, изображение с которой проецируется на сценический задник. Короче, пополам перформанса и хрупкой сэмпладелики. Наблюдать за всем этим было не менее интересно, чем за подвижным голландцем-деконструктором. У сцены — толпа желающих рассмотреть поближе, что же там за штучка такая вертится и сама играет. И никаких танцев — не дай бог, механизм развалится.

Шведский электронщик Би Джей Нильсен выдавливал из ноутбука и нескольких примочек мрачный шумовой эмбиент. Ощущения — будто посидел на взлетной полосе под разогревающимся двигателем: деревянные скамьи ощутимо потряхивало. Тем, кто хочет попробовать сделать такое самостоятельно, можно посоветовать настроить/расстроить радио на «крупнозернистый» белый шум, от души подкрутить низких частот и подбросить эха. Ну и громкость, конечно, сделать такую, чтобы стекла зазвенели. Надо только волну поймать.

Из экстремального чил-аута можно было сбежать в обычный. Третий, самый маленький зал уставлен диванами, проекторами и компьютерами, здесь тоже что-то постоянно играет и крутится какое-то видео. Особо, правда, все равно не расслабиться, потому что музыка хоть и сравнительно спокойная, но по ушам ездит не меньше всего остального. Посреди ночи проект «Новые основания» устраивал аудиовизуальный перформанс «Перемещения во сне» — психоделические слайды с уличными табличками и спящими лицами шли под бормотание и шумовой эмбиент. Название перформанса было очень кстати — половину мест оккупировал полусонный народ. Хотя, может, так и было задумано.

Новая питерская группа The Digital Forks играла самой последней. Дождались ее немногие, но дело того стоило. Ребята представили задорный коктейль из, допустим, Japan и Пелагеи. От Japan остались ритмические и басовые рисунки, от Пелагеи — бодрые крики вокалистки Оли Карповой. Никаким фолком здесь, понятное дело, не пахло, но и ладно. В шестом часу утра оставалось только удивляться, насколько бодро все это выглядело — жаль, слушавший The Digital Forks народ уже еле шевелился.