Кто это. В 2011-м темнокожий канадец Абель Тесфайе, с мутным взглядом и голосом непорочного Майкла Джексона, возвестил окончательную и бесповоротную победу нового R’n’B над всей прочей музыкой. Его примитивно устроенные песни на беспроигрышные темы — секс, наркотики, обсессии — рассказывали об изнанке человеческой души звонче, чем биография Кита Ричардса, и пронзительнее, чем это умеют щедрые на откровения рэперы. «Echoes of Silence» — заключительная часть трилогии микстейпов, магнум опус Абеля Тесфайе, который он вынашивал девять месяцев, и его кульминация. Мрак и отчаяние вокруг раздетого догола бита, плавающих синтезаторных аккордов и рябого эха фортепиано достигают тут какой-то крайней степени неистовства. В руках Тесфайе и беззаботный шлягер Франс Галль, и развязный хит Джексона «Dirty Diana» превращаются в охоту на внутренних демонов; на мрачнейшей «Initiation» перекручивается, мутирует и болезненно морщится даже голос музыканта. Впрочем, все вполне в рамках логики: если первый микстейп, «House of Balloons», был завораживающим приглашением на вечеринку с топ-моделями, а «Thursday» — гнетущим наркотическим трипом, то «Echoes of Silence» целиком и полностью про похмельное утро на грязных простынях. Жесткий, аморальный и мощный альбом — написанный, как и все лучшее в музыке, по мотивам того, что хорошему человеку плохо.
Что это. За эклектичные нулевые музыканты явно устали пришивать кобыле хвост и соединять несоединимое — нынче нафталиновые жанры принято не переизобретать заново, а доставать из сундука и любовно рассматривать. Танцевальный оркестр Escort, к примеру, нота в ноту воспроизводит интеллигентное нью-йоркское диско конца 1970-х, демонстрируя неплохую осведомленность в первоисточниках. Струнные тут искрятся, в точности как у Chic, вокал гипнотизирует не хуже, чем у Musique, а грув стелется почти такой же плотный, как в дискотечных гимнах Гамильтона Боханнона. Хорошо и то, что в отличие от, скажем, других дискофилов-паразитов Hercules & Love Affair у Escort получается музыка по-настоящему веселая: когда за дело берутся семнадцать ряженных в блестки профессионалов с трубами, синтезаторами и хорошим настроением, по-другому быть не может. Отличный вариант для всех, кто устал ждать переизданий раритетных диско-хитов, и к тому же печать ОТК от специалиста по грязным танцам Джейка Ширза (Scissor Sisters), публично расписавшегося в вечной любви к группе.
Трек на пробу
Common
«The Dreamer/The Believer» Warner
****
Что это. Если прошлым альбомом, заигрывающим с клубными ритмами и доминатрикс-лирикой, чикагский рэпер Common подписал себе смертный приговор, то нынешним ловко извлек самого себя с антресолей жанра. Бывший бойфренд Эрики Баду и товарищ Канье Уэста звучит сегодня лучше, чем когда-либо, — сработали все те же приемы, что когда-то вывели его альбом «Be» на главные места чартов и заработали ему номинации на «Грэмми». «The Dreamer» — классическая полумера на грани рэпа и соула, которой в мейнстриме можно годами зарабатывать на пропитание без упреков в дурном вкусе. Составляющие этого сентиментального, но лишенного слащавости хип-хопа угадываются с закрытыми глазами: сэмплы Кертиса Мейфилда и ELO, вокал Джона Ледженда, строки про любовь и грезы, откровения неисправимого романтика. Это, по сути, тот же Дрейк, только в профиль — у Common все, кажется, хорошо и с девушками, и с друзьями, и с мечтами. И наконец-то с продюсером: отличник No I.D. отстраивает бас, барабаны и фортепианные треньканья так убедительно, что альбом немедленно хочется внести в лучшие записи ушедшего года.
Трек на пробу
Guided By Voices
«Let’s Go Eat The Factory» Fire
***
Кто это. «Меня многие спрашивали, в чем разница между Робертом Поллардом и Guided By Voices. Я вам прямо скажу — разницы нет никакой: я Роберт Поллард и я Guided By Voices», — уверял седоволосый фронтмен группы, возведшей в начале 1990-х гитарный лоу-фай в принцип, сразу после того как эта самая группа распалась. Разница все-таки есть: если бесчисленные проекты и сольные записи Полларда слушать решительно невозможно — все они сливаются в куцый одноразовый рок самого банального толка, — то новый альбом воссоединившейся в классическом составе группы хотя бы выбивается из этого ряда. Он вообще выбивается: разнородный, непричесанный, разрывающийся пополам между вылощенными аранжировками позднего Полларда и ранними гранжевыми риффами GBV, записанными на коленке, между невнятными обрывочными интерлюдиями («The Things That Never Need») и добротным роком для стареющих выпускников колледжей («Doughnut for a Snowman»). Побеждает, как всегда в случае с Поллардом, не качество, а количество: в двух дюжинах коротких песен успевают по чуть-чуть промелькнуть и дерзость, и запал, и радость простых мелодий, за которую, собственно, GBV и принято уважать.
Трек на пробу
Moon Wiring Club
«Clutch It Like a Gonk» Gecophonic
****
Кто это. На первом альбоме британец Ян Ходжсон придумал город, в котором живут призраки, а красивые дамы покупают леденцы в кондитерских лавках. Выпустив третий, заявил, что изобрел музыку, которая могла бы звучать в видеоиграх эдвардианской эпохи. На четвертом, приуроченном к свадьбе принца Уильяма и Кейт Миддлтон, поселил в свою вымышленную вселенную лиса, выигравшего в карты женитьбу на особе королевской крови. Ходжсон — главный весельчак и абсурдист от хонтологии — обрывочной ностальгической музыки, пробуждающей воспоминания о прошлом. И, как выясняется на «Clutch It Like A Gong», ее надежда и движущая сила. У хонтологии, название которой позаимствовал у Жака Деррида критик Саймон Рейнольдс шесть лет назад, две патологические проблемы: сомнительное будущее и чрезмерная серьезность. В первой виноваты методы: трудно развивать жанр, основанный на библиотечном копании в архивах сэмплов (недолгий век трип-хопа это лишь подтверждает). Во второй — сами артисты. Релизы главного хонтологического лейбла Ghost Box, к примеру, все, как один, наполнены гулким дроном, шорохами и всхлипами случайных радиостанций, размазанным маревом синтезаторов и шипением тертого винила; призраки дней минувших отчего-то оказываются на одно лицо. Ходжсон разрывает все шаблоны разом — его пятый альбом основан на ритме с переломанным хребтом, мелодиях, будто отраженных в кривых зеркалах, смешливых и непредсказуемых сэмплах. Он куда ближе к экспериментальному электрофанку и инструментальному хип-хопу образца Flying Lotus и Araabmuzik, чем к сонному психоанализу Broadcast. Музыка, затерянная в прошлом, так современно еще не звучала. Зато эффект внезапности работает: эфирные воспоминания, о которых шепчут потусторонние голоса, становятся выпуклее, тревожнее и ближе — словно снова оказываешься в темной комнате, в которую боялся заходить ребенком.
