Если помните, дело было так. В январе я познакомился в Рио с Даниэлом Карвальо, для того чтобы пересвести по-новому «Сны». У «Снов» сложный продакшн, и когда Даниэл открыл проект в своем компьютере и увидел 120 дорожек, то изумлению его не было предела. Мы договорились встретиться на следующий день для разбора завалов в миксе, с которым не совсем справились русские звукоинженеры. И в тот же день меня ждал сюрприз. В студию заглянул Берна Сеппас,
один из партнеров Даниэла, и выразил мне свои симпатии по поводу песни. От Берны я впервые узнал про Orquestra Imperial, которым он руководит. Еще выяснилось, что Берна писал музыку для последнего шоу Цирка дю Солей и является теперь его музыкальным директором. Мы быстро нашли общий язык, и Берна предложил мне выступить на одном из балов, который Orquestra Imperial традиционно дает в преддверии Карнавала. Я посетовал на то, что самые волнующие встречи всегда случаются под конец поездки — через несколько дней я должен был улетать обратно в Россию. Но слишком соблазнительным было предложение выступить с оркестром, состоящим из лучших музыкантов Рио-де-Жанейро на легендарной сцене концертного зала Circo Voador.
Через две недели я снова прилетел в Рио. Вместе со своим рекорд-продюсером Антоном Беляевым.
Репетиция у нас была одна — в день выступления, 22.02.2011. Дело в том, что оркестр состоит из занятых музыкантов, у каждого из которых свой проект, и собрать их вместе лишний раз практически невозможно.
Утром в день концерта я пошел на пляж, где меня накрыла первая волна нервяка. «Начинается», — подумал я и представил, как меня будет колотить перед самым выходом на сцену. Еще в Москве на всякий случай я запасся грандаксином. Правда, я еще никогда не глотал транки перед концертом.
На шесть вечера был назначен саундчек и вместе с ним — моя первая репетиция, она же последняя. Без пятнадцати шесть мы с Антоном въехали в исторический центр Лапу и услышали… о боги!.. как на весь район звучал музыкальный рефрен «Снов»: трубы старательно выдували «параба-паба-паба». Я попросил Антона ущипнуть меня. Я не верил своим ушам — мелодия, которую полгода назад я намычал в свой диктофон, упругой медью разливалась над городом моих снов.
Чудо второе
Мы прошли через entrada da banda (вход для бенда), вошли в зал и увидели, что музыканты вовсю репетируют, а музыка разносится по городу, потому что зал стоит под открытым небом. Как только мы поднялись на сцену, музыканты принялись хлопать и обнимать нас с Антоном. Звукачи сверху показывали нам большой палец кверху. К нам подошел Берна и сказал, что музыканты в восторге от песни и что он ни на секунду не сомневается в успехе у публики.
И в этот момент со мной произошло второе чудо: все мои страхи и тревоги улетучились прочь. Мне стало спокойно, как не было никогда за все три года моей концертной деятельности в России. Впервые меня окружали музыканты, от которых исходили настоящие любовь и поддержка. Я чувствовал себя в семье среди людей, большинство из которых видел первый раз в своей жизни. И это было, правда, чудо. Три года я сотрудничал с музыкантами, которые презирали меня, считая выскочкой, и всем своим видом показывали, что делают мне одолжение тем, что стоят рядом со мной на сцене. Такие же инвалиды проявились на моих интернет-страничках уже после того, как я опубликовал свое выступление в Рио. И мне теперь совсем не удивительно, почему их жизнь заканчивается в тех же подвалах и захолустных клубах, в которых и начиналась. Потому что у них отсутствует главный составляющий элемент настоящего музыканта — пятый. Вы поймете, о чем я говорю, когда посмотрите ниже репортаж из Рио.
В общем, мы порепетировали и отправились домой поспать перед концертом — по плей-листу я закрывал первое отделение где-то в районе часа ночи. Дома со мной случилось третье чудо, хотя его легко можно отнести за продолжение второго. Впервые мне удалось спокойно заснуть перед концертом.
Перед выездом на площадку город накрыл тропический ливень. За весь январь в Рио не было ни дождинки, не считая брызг, доставшихся от стихии, смывшей пять городов в ста километрах к северу от Рио. Я хорошо помню ту ночь. Меня разбудил адский грохот грозы — он даже не был похож на грозу. Такой звук мог получиться, если бы Гулливер размеров с небо задел башню ювелирной фабрики H.Stern, что в Ипанеме, или наступил ногой на Кафедральный собор в Лапе. В вечер моего выступления лило, как обычно. Как обычно, небесные поливальщики всем скопом лили из своих ведер, и я, как обычно, принимал дождь за хороший знак.
Максим Трапо (мой товарищ и оператор-постановщик видеоклипа «Сны моей весны») подошел ко мне в гримерной и сказал, что в нашу честь каждый выход на сцену приглашенного гостя отбивается джинглом на мотив русской песни «Дорогой дальнею, да ночкой лунною». Orquestra Imperial впервые принимал русского гостя, и, наверное, для них это было маленькое событие. Еще раз сыграл джингл, и Талма, одна из солисток оркестра, объявила меня: «Игор да Русся», тру-ля-ля и всё такое...
Чудо четвертое
Антон сел за клавиши, я выдержал паузу, стараясь не смотреть в зал, потому что каждой клеткой ощущал, как две тысячи пар глаз с любопытством буравят мое тело. Мне было не по себе. Антон заиграл вступительный аккорд, и я начал петь «Розы».
На второй строчке случилось нечто умопомрачительное, то есть то, что способно помрачить ум любому артисту на сцене: двухтысячный зал узнал песню, истерично завопил в ответ и начал петь ее вместе со мной, но по-португальски.
«Розы не говорят» — классическая бразильская песня, написанная одним из первых сочинителей самбы Картолой в 1974 году. Написана она была как лирическая самба и стала в Бразилии тем, чем стала французская песня «Comme d’habitude» для всего мира . «Розы» знают и любят в Бразилии все, и, если вы попросите пальму на ипанемском пляже спеть ее для вас, она, уверен, вам не откажет. Мне эта песня нравилась во всех интерпретациях, и года два назад я захотел ее перевести на русский язык, поскольку был уверен, что по-русски она зазвучит как классический романс. Я кинул клич среди знакомых поэтов и даже съездил в гости к Юрию Сергеичу Энтину, но везде меня ждали разочарования. Поэты утяжеляли простой и чувственный текст Картолы ненужными метафорами и даже пошлостями. Меж тем необходимо было сохранить всего лишь одну метафору из песни, которая казалась мне отчаянно прекрасной — человек разговаривает с розами, которые когда-то были свидетелями его любви, но розы молчат в ответ и только источают запах, который однажды украли у любовников. Надо сказать, что практически вся классическая португалоязычная песенная лирика написана весьма простым языком, в котором нет места для междометий-паразитов или вычурных образов типа «Я всё твоё, я вся твоя неразрешенность». Так, кстати, писали советские поэты-песенники в 40—60-х годах. У Картолы был похожий текст, и в результате, со словами «Игорек, не еби мозги людям, а возьми и сам переведи, ты справишься!» я усадил себя за стол и за один вечер написал текст, которым горжусь. И вот этот текст я должен был спеть на родине песни перед публикой, которая боготворит и Картолу, и его «Розы».
Чудо пятое
На второй строчке зал завопил. И надо сказать, что такое случилось впервые в моей жизни — так меня еще никогда не принимали. Меня захлестнула эмоция, и я знал, что еще одна такая волна, и я собьюсь с ритма, с тональности, с толку — с чего угодно и куда угодно, потому что к таким зрительским эмоциям я еще непривыкший. Я решил выдержать паузу в середине песни, чтобы перевести на мгновение дух, причем по ходу сознательно немного изменил мелодию, чтобы показать бразильцам, что это песня уже не столько их, сколько моя. И вдруг в эту паузу я слышу два пронзительных свиста из-зала. Я не понимал, одобрение это было или освист. Еще секунда — и я смотрю, что Талма, которая сидит на сцене, мне аплодирует, подняв руки вверх. И это был переломный момент — публика явно принимала меня.
Описывать, что было дальше, я не буду, потому что не помню деталей. Я спел «Розы» по-португальски и после них «Сны моей весны» по-русски.
Чудо шестое
В антракте ко мне подошла девушка, представилась Ванессой и поздравила с выступлением, заметив, что в Рио-де-Жанейро непростая публика и что она давно не видела, чтобы так тепло принимали неизвестного артиста. Подошел Берна и представил девушку как известную бразильскую певицу Ванессу да Мата. Мы обменялись с Ванессой телефонами, а через полчаса я получил от нее смс: «Я тоже пою "Розы" на своих концертах. Можно попробовать сделать дуэт».
Со «Снами» мы вышли на сцену еще раз на бис где-то около четырех утра. Честно сказать, к бису мы были уже изрядно выпивши, и публика уже расходилась. Это традиция бразильских концертов — артист будет выступать, пока публика не выдохнется. Четыре года назад я был на юбилейном концерте бразильской примадонны Беч Карвальо в Муниципальном театре Рио. Концерт начался в 21:00, мы с моими бразильскими друзьями выходили из театра около часа ночи, а Беч не унималась, хотя в зале уже не было доброй трети аудитории.
Проснувшись на следующий день, я первым делом вспомнил о Ванессе и полез в интернет, чтобы разузнать о ней побольше. Ванесса да Мата оказалась лауреатом Латинской «Грэмми» за альбом 2008 года, самой продаваемой певицей Бразилии с постоянными хитами на верхушках бразильских чартов. В YouTube я нашел ее версию «Роз» и был сразу очарован ее голосом, шармом и особой музыкальностью.
К сожалению, Sony Music ограничивает для России доступ к своим видео на YouTube, но мне хочется показать вам, как поет «Розы» Ванесса да Мата. Поэтому я попросил OPENSPACE.RU залить сюда кусочек из ее DVD:
Ванесса удивляла своей простотой и открытостью. Она рассказала мне о детстве, проведенном среди анаконд и крокодилов в Пантанале, на гигантском болоте на юго-западе Бразилии, откуда она родом. Еще о том, что год назад она усыновила троих детей — двоих мальчиков и девочку, и теперь папарацци спускаются с крыши ее дома в Леблоне, чтобы фотографировать их через окно. И еще о том, что у нее была сложная операция на щитовидную железу, после которой она годы восстанавливала голос. И еще о чем-то... Мы просидели в кафе до его закрытия, как будто были старинными друзьями, которые долго не виделись.
И вот что мне хотелось бы сказать в заключение моего рассказа: мои маленькие чудеса, произошедшие со мной в прошлом месяце, показывают, что диалог между русскими музыкантами и западной музыкой возможен. Конечно, Бразилия — это не Англия и не Америка, но при этом это существенная часть латинского музыкального мира, в который входят Испания, Португалия, вся Южная Америка и те же США. А с точки зрения вклада в современную музыку Бразилия, на мой взгляд, дает фору многим европейским странам — той же Франции, Германии или Италии, например.
Я полюбил Бразилию со своего первого приезда туда шесть лет назад. И теперь я чувствую, как она отвечает мне взаимностью. Все, что со мной там произошло и происходит, — плод нашей взаимной любви, а не проплаченная продюсерами попытка попиариться на заграничном рынке, как это было со многими моими коллегами по русскому цеху. И мне по душе этот наш любовный роман. Потому что, как говорит в репортаже один из бразильских музыкантов: «Есть что-то общее у славянской души с латинской — что-то драматичное, что-то от сердца...».
{-tsr-}Сейчас мы работаем над «трансатлантической» версией песни «Розы не говорят», которую запишем дуэтом с Ванессой на русском и португальском языках соответственно, и над совместной программой, которую покажем летом этого года в России и Бразилии соответственно.
И совсем в заключение хочу еще раз поблагодарить маэстро Orquestra Imperial Берну Сеппаса за приглашение выступить в Рио-де-Жанейро.
Еще моя благодарность Александру Лазареву, молодому музыканту из Рио-де-Жанейро, который приложил немало усилий для того, чтобы все эти чудеса случились.
