Кто спасет спасителя рок-н-ролла?

Своевременный распад The White Stripes, неуместный камбэк The Strokes и другие итоги провалившейся попытки спасти рок-н-ролл

Имена:  Джек Уайт

Десять лет назад, в конце августа 2001-го, я вернулся из отпуска, в рамках которого впервые побывал в Лондоне и вообще в Англии. Как и всегда в те не отличавшиеся особым гастрольным изобилием годы (жил я в Москве), отпускные планы сочинялись в расчете на чей-нибудь концерт или какой-нибудь фестиваль, и Редингу с состоявшимися суперзвездами Эминемом и Мэрилином Мэнсоном я без каких-либо колебаний предпочел V Festival с набиравшими ход Muse и Coldplay. Тогда же я впервые в жизни зашел в магазин, кажется, WH Smith, — и, разумеется, вышел из него со стопкой британских изданий про музыку, в диапазоне от Q и Mojo до, куда без него, New Musical Express. В них почти не писали про Эминема с Мэнсоном и уделяли умеренное внимание Muse и Coldplay, но немножко пожалеть об отсутствии планов на Рединг мне все равно пришлось: во всех без исключения журналах взахлеб писали о собиравшихся выступить там The Strokes — по мнению NME, лучшей рок-группе со времен то ли Nirvana, то ли The Beatles, то ли Иисуса Христа.

Конечно, довольно скоро я осознал, что мнению NME нельзя доверять ни за какие коврижки — в частности, не рванув на The Strokes, я потерял немногое (взятая в «Пурпурном легионе» пластинка «Is This It» мне не понравилась совсем). Но дело было сделано: всего через год в Рединге и думать забыли про Эминема с Мэнсоном, The Strokes туда вернулись на правах хедлайнеров, а лайнап был укомплектован группами The White Stripes, The Libertines, The Von Bondies, The Kills, The Datsuns и The Vines — солиста последних, помнится, сравнивали с Кобейном уже не для красного словца, а в совершенно дежурном порядке. Самые осмотрительные объединяли эти группы общим для их названий определенным артиклем, большинство вслух объявляло ньюйоркцев The Strokes, детройтцев The White Stripes, австралийцев The Vines и шведов The Hives «спасителями рок-н-ролла». Как правило, без кавычек.

Когда шум слегка поутих, все сошлись на расплывчато-компромиссном определении «ретророк» — и хотя сама его модель была безошибочно английской, факт очередной рок-революции признали по обе стороны Атлантики (Rolling Stone встретил осень 2002-го обложечным выносом «Rock Is Back!»). И сейчас, десять лет спустя, сложно не согласиться с тем, что нашествие вызывающе неоригинальных и необъяснимо популярных гаражных рокеров было последним подобным явлением, достойным отдельной строчки в рок-энциклопедиях. Любое строевое движение немыслимо без заводил, а последние рок-группы подходящего калибра — Franz Ferdinand и Arctic Monkeys — не столько начинали что-то новое, сколько заканчивали известно что старое (а еще один кандидат в кобейны Пит Доэрти слишком рано превратился в ходячую катастрофу).

Постпанк-ривайвл возник из первых побед «новых гаражных», и то, что локальный подъем каких-нибудь White Lies совпал с окончательным увяданием The Strokes, в высшей степени симптоматично. Заголовком «Rock Is Dead!» осень 2011-го никто не встретит просто потому, что до музыки рок — по крайней мере в былом, символичном и требовательном смысле этого термина — и впрямь никому нет дела. Зато люди, ответственные за события десятилетней давности, еще как живы — и посмотреть, чем они занимаются, в любом случае интереснее, чем слушать современные эталоны жанра, будь то южная тоска Kings of Leon или вегетарианский рок Mumford & Sons. Тем более что среди пары сотен «спасителей рок-н-ролла» нашелся один, кому этот титул более или менее к лицу без всяких кавычек.

Джек Уайт, гитарист и певец из The White Stripes, с пластинки которых, «White Blood Cells» (кстати, хорошей), все по большому счету началось (она вышла 3 июля 2001 года, за четыре недели до «Is This It»), вырос за эти десять лет в большую рок-н-ролльную шишку. Не один я регулярно размышляю о том, кто из теперешних звезд в состоянии посягнуть на нишу, которую когда-то занимали Дэвид Боуи или Дэвид Бирн, — смельчака-передовика многочисленных талантов и устремлений, вклад которого в музыкальный процесс и поп-культуру определяется не суммой достижений, а степенью крутизны. Так вот, на протяжении нулевых свой cool-фактор стабильно приумножали двое — Уайт и выходец из другого, еще менее долговечного строевого движения Дэймон Албарн.

Подружившись с Эджем и Джимми Пейджем, спродюсировав записи Лоретты Линн и Ванды Джексон, порисовавшись в роли Элвиса и на титрах последней серии бондианы, а главное, основав еще две отличные группы, The Raconteurs и The Dead Weather, Уайт принял своевременное (всего полгода не дотянувшее до десятилетнего юбилея «White Blood Cells») решение распустить The White Stripes. При том что в отличие от соседей по строю переехавший из Детройта в Нэшвилл дуэт по ходу отчетного периода почти не плошал: за перехваленным бестселлером «Elephant» последовали никак не менее удачные альбомы «Get Behind Me Satan» и «Icky Thump», а также ряд турне, зацементировавших место The White Stripes в ряду одного из самых увлекательных концертных составов на свете (туда же, впрочем, без промедления шагнули и The Raconteurs с The Dead Weather).

Напомнили о себе в текущем году и The Strokes — напрочь исчезнувшие из поля зрения ньюйоркцы выпустили первую за пять лет пластинку «Angles», получившуюся самой необязательной и, как следствие, наиболее обаятельной их записью. Кстати оказались и канонический, образца первых альбомов получасовой хронометраж, и дивный, в стилистике разогнавшихся MGMT стартовый трек «Machu Picchu», и обезоруживающе бессовестные заигрывания с нью-вейвом. Есть, правда, ощущение, что момент для камбэка The Strokes упустили — в 2011 году их слушают либо верные фанаты, либо, напротив, те, кому еще пять лет назад это казалось западло; в общем, немногие.

По схожей траектории — разве что с некоторым опозданием — сложилась и карьера стокгольмских денди из The Hives, концертные манеры солиста которых пресса когда-то окрестила «живописным идиотизмом»; шведы за минувшие десять лет успели записать всего два альбома (а также дуэты с Тимбалендом и Синди Лаупер). Очередной вот уж четыре года как на подходе. Но, пожалуй, показательнее всего биография ансамбля The Vines — того самого, успевшего пережить пятнадцать минут славы под погонялом «новая инкарнация Nirvana». Австралийцы в 2000-х записывались не в пример чаще коллег (по альбому раз в два года), ну и, в общем, дозаписывались — их очередная пластинка, «Future Primitive», вышла на родине в начале июня, разойдясь за первые три недели продаж триумфальным тиражом в 1600 с чем-то экземпляров. Контрактов на релиз альбома где-либо еще у группы пока (?) нет.

И понятно, конечно, что это цифры, которыми кормятся те же самые люди, что десять лет назад разбрасывались опрометчивыми аналогиями — в конце концов, один вышедший всего через пять лет после «Убить Билла» фильм с Умой Турман дебютировал в британском прокате абсурдными 88-фунтовыми сборами. Очевидно и то, что рано или поздно рок-музыка на подобающие ей позиции вернется (как вернулась после великой — биг-бит, трип-хоп, построк — смуты второй половины 1990-х). Другое дело, что продуктов вторичной переработки в следующий раз, вероятно, окажется недостаточно. И все-таки факт налицо: поехав в августе 2002-го не в Рединг, на тех же The Strokes со товарищи, а в Париж, на тех же Coldplay с концертной премьерой «A Rush of Blood to the Head», я вновь угадал.​