Оцените материал

Просмотров: 7423

Горесть о Гекторе

Александр Кан · 07/11/2008
Смерть его прошла малозаметно, как, впрочем, и жизнь. Мне, правда, новых альбомов Гектора Зазу будет не хватать
Недавно, проглядывая новые пластинки в ежемесячном музыкальном приложении к журналу Observer, я увидел рецензию на новый альбом одного из самых любимых своих музыкантов — Гектора Зазу. Альбом назывался вполне в духе Зазу — «In the House of Mirrors», но уже в первой строчке рецензии я наткнулся на печальное слово swansong — лебединая песня.

Оказывается, Зазу умер, умер еще 8 сентября, уже почти два месяца назад, а я умудрился пропустить эту грустную весть, хотя некрологи — как теперь выяснил — были по меньшей мере в паре ежедневных британских газет.

«У англичан есть Питер Габриэль, у американцев Дэвид Бирн, а у нас Гектор Зазу», — писал о нем французский журналист Жан-Франсуа Бизо.

В этой аналогии все правда, и все неправда.

Да, Зазу, как и Габриэль, и Бирн, открывал новые музыкальные миры. Но и Габриэль, и Бирн в первую очередь публиковали новую для западной культуры музыку на своих лейблах — Real World и Luaka Bop соответственно, честь им за это и хвала! Лишь изредка («The Last Temptation of Christ» и «My Life in the Bush of Ghosts») они включали богатство обнаруженного ими этнического мира в собственные пластинки. К тому же обе рок-звезды, за плечами которых слава покинутых ими групп высшей лиги и как следствие повышенное внимание и рекорд-бизнеса, и средств массовой информации.

Зазу же, в отличие от своих англо-американских коллег, оставался маргинальным, известным лишь тем, кто специально интересовался этнической, экспериментальной музыкой. И это при том, что на его альбомах записывался целый сонм звезд — от Бьорк до Лори Андерсон, от Жерара Депардье до Джона Кейла, от Сьюзанн Веги до Дэвида Сильвиана.


Почти все свои альбомы он выпустил на скромной бельгийской Crammed Discs, возникшей в 70-е годы как вотчина авангардного рока, и лишь в последнее десятилетие сильно укрепившей свои позиции как один из бастионов world music.

Собственно, и сам он начинал в конце 70-х как типичный рок-авангардист, который тащил в свою музыку все: энергию рока, импровизационность джаза, изощренность классики, сонористическое и мелодическое богатство этники. Достаточно сказать, что вдохновением для его первой фри-джаз-рок-группы Barricades был Captain Beefheart.

Его корни в Алжире, где он родился в 1948 году. Настоящее имя — Пьер Жоб, а «зазу» — название молодежной субкультуры, которая возникла в оккупированных французами странах Северной Африки еще в 30—40-е годы. И хотя сам Зазу человек вполне европейского происхождения (его отец француз, а мать испанка), культуру эту он, как и многие другие французы, бежавшие от колониальной войны, принес с собой в начале 1960-х в Марсель.

Марсель той поры был плавильным котлом самых различных культур, как Новый Орлеан начала прошлого века или сложная система этнических связей где-нибудь на Балканах.

Удивительно, что Зазу, в отличие от множества других пропагандистов этники, не ограничился близкой ему экзотикой Африки и Ближнего Востока, а устремился еще и на север. В 1993 году, после успеха двух своих предыдущих альбомов («Les Nouvelles Polyphonies Corsa», с открытыми им для широкого мира корсиканскими мужскими хорами, и «Sahara Blue» — трибьютом к столетнему юбилею Артюра Рембо), он, наконец, получил контракт от Sony и, воодушевившись приличным бюджетом, отправился ни много ни мало в Сибирь. Вот как он сам описывал свой приезд в Новосибирск:


«Народная музыка никого не интересовала. Было там нечто вроде министерства культуры, но там пришли в ужас, когда я сказал им, что хочу найти исконную традиционную музыку. Мне организовали встречи с десятком местных музыкантов, но я понял, что это было совсем не то. Я предложил отправиться в деревню и отыскать сохранившееся еще крестьянское пение. Меня привезли в какой-то городок и дали послушать местный хор. Люди из министерства взирали на это все с явным отвращением — голоса у хористов были, прямо скажем, не очень благозвучные. Когда же я сказал, что мне нужно что-нибудь еще попроще, меня познакомили с преподавателем консерватории Иваном Сопотчиным».

Сопотчин оказался подлинным знатоком и энтузиастом. Насобирав с его помощью голоса чукчей, якутов, хакасов и присовокупив к ним голоса аборигенов Гренландии, Лапландии, Ньюфаундленда, Зазу записал свой, наверное, самый известный альбом — «Chansons des mers froides», или «Песни холодных морей».

Приходит на ум еще одна параллель, на сей раз из наших — Михаил Альперин. Альперин рос в Молдавии — тоже этническом клубке. Южанин, как и Зазу, Альперин, исследовав свои еврейские, молдавские, украинские, цыганские корни, также потянулся на север и теперь в Норвегии обогащает свой музыкальный арсенал скандинавскими мотивами.

Долго на Sony Зазу не удержался, и последний, уже, увы, посмертный «In the House of Mirrors» вновь вышел на Crammed Discs.

Смерть его прошла малозаметно, как, впрочем, и жизнь. Мне, правда, новых альбомов Гектора Зазу будет не хватать.

Автор – обозреватель Русской службы Би-Би-Си

 

 

 

 

 

Все новости ›