Не посрамили

«Евровидение-2009»: межнациональную «Песню года» превратили в шоу российских комплексов

Неужели кто-то в самом деле полагает, что китчевая смесь из Билана, балета, «Тату» и ансамбля имени Александрова подхлестнет интерес к России и русской культуре? Неужели кто-то в самом деле считает, что рекордные суммы, выкинутые на ветер во время мирового финансового кризиса, могут произвести впечатление на образованных людей? Неужели кто-то в самом деле уверен, что «Евровидение» – такой же эффективный инструмент политического влияния, как нефтегазовая труба?

«Евровидение» в первую очередь телепередача, а уже во вторую — конкурс песни. Передача, спору нет, хорошая — одна из самых долгоживущих и смотрибельных в мире. Уступает лишь трансляциям летних и зимних Олимпиад, чемпионатам мира по футболу, хоккею и другим спортивным мероприятиям первой величины. «Евровидение» потому и прожило 54 года и заработало себе такую большую (и не только европейскую) аудиторию, что изначально было придумано как не просто телесобытие, но и технологический эксперимент в прямом телевизионном эфире, который могла позволить себе лишь могущественная профессиональная организация — Европейский вещательный союз, крупнейшее на сегодняшний день из объединений национальных вещательных корпораций.

Это я к тому, что события вокруг «Евровидения» правильнее было бы обсуждать в разделах «Медиа» и «Общество», чем «Современная музыка». Недаром же при всей заслуженной популярности и мировой известности конкурса с 50-летней историей из его лауреатов известны лишь единицы (ABBA, Селин Дион, Клифф Ричард, Дана Интернешнл — кстати, где она сейчас?). И неспроста в музыкальных кругах регалии «Евровидения» профессиональным стандартом не считаются. Это не «Грэмми», не включение в Зал славы рок-н-ролла и не Brit Awards, это такая межнациональная «Песня года». Как говорил английский ведущий Терри Воган, язвительно комментировавший на BBC каждый конкурс начиная с 1970-х, — «кэмповое, смешное, идиотски яркое — то есть лучшее телевизионное шоу на земле».

А вот некоторые телевизионщики, напротив, относятся к «Евровидению» со всей серьезностью. Это видно по размаху, с которым подошли к «Евровидению-2009» российские организаторы («Первый канал» во главе с генеральным директором Константином Эрнстом, который — вполне возможно, что и заслуженно, — считает свое ведомство одной из лучших телекомпаний в мире). Естественно, что и «Евровидение», впервые проводящееся в России, должно было стать лучшим в мире. По крайне мере его уже сейчас можно признать самым дорогим за всю историю конкурса. Бюджет в 42 млн долларов^* (большую часть выделило российское правительство) уже почти в два раза превышает сумму, потраченную на прошлогодний конкурс в Хельсинки (24 млн евро), и страшно подумать, что там за число выйдет по финальной смете.

На пресс-конференции по поводу открытия «Евровидения-2009» Константин Эрнст объяснил, что «Евровидение» не такое мероприятие, чтобы зарабатывать деньги, что это мероприятие уровня Олимпиады или Каннского фестиваля, которое «создает образ большого европейского или мирового события». «Важно, чтобы мы смогли разрушить стереотипы, которые до сих пор существуют о нашей стране у большинства европейцев», — оправдал выдающиеся траты на конкурс Эрнст.

На той же пресс-конференции выяснилось, что под европейскими стереотипами о России гендиректор «Первого канала» имеет в виду медведей, расхаживающих по улицам, ушанки и балалайки. Ну, естественно: несвобода слова, чиновничий и милицейский произвол, заслуженное место Москвы в первой тройке самых дорогих и недружелюбных городов Европы (по опросам иностранцев) — это всё не стереотипы, а реальность, и совсем не та, о которой должен говорить начальник главного массмедиа России по праздничному поводу.

Как становится ясно из репортажей «Первого канала», «медвежьи» стереотипы уже отчасти повержены. В первую очередь — сценой, сооруженной в СК «Олимпийский», самой большой в истории конкурса и к тому же возведенной в рекордный срок. Затем по стереотипам пальнули из ПТС — передвижной телевизионной студии, которая работала на Олимпиаде в Пекине и представляет собой чудо зарубежной инженерной мысли. Потом уже — во время трансляции полуфиналов — мир будет поражен двумя тысячами квадратов проекционных экранов, свезенных со всей Европы; бассейнами, укрепленными под сводами «Олимпийского»; «девушками, преодолевающими законы гравитации», и другими высокотехнологичными спецэффектами, с помощью которых будет раскрашен каждый песенный номер конкурса. И стереотипы будут окончательно растерты в пыль. И таким образом, по мысли Эрнста, «Евровидение» будет выведено на уровень XXI века — и в телевизионном, и в музыкальном смысле.

Важность миссии, взваленной на себя в этом году «Первым каналом», понимают и в Кремле. Недаром с инспекцией в СК «Олимпийский» нагрянул премьер-министр Владимир Путин, что символично в День Победы. Осмотрел уже упомянутые суперсцену-трансформер, ПТС, бассейны под потолком и остался доволен. Не посрамили.

Чем глубже влезаешь в технические детали переоборудования «Олимпийского» из устаревшей спортивной арены в территорию лучшего «Евровидения» в мире, тем больше поражаешься подвигу людей, которые «не посрамили», чья заслуга в том, что московское «Евровидение» выглядит как телешоу XXI века. Сцена-гордость спроектирована нью-йоркским дизайнером Джоном Кейси, который делал сцену для дублинского «Евровидения» в 1997-м. Для ее обустройства в Россию было свезено самое лучшее оборудование со всего света. Если верить этому блогу, который ведет веселый швед Ола Мелциг, продакшн-менеджер по свету и звуку, из закулисья московского «Евровидения», над высокотехнологичным шиком конкурса трудится большая интернациональная команда — шведы, англичане, немцы, финны, ирландцы, эстонцы и другие. Жаль только, что, когда «Евровидение» закончится, иностранцы со своим волшебным оборудованием разъедутся по домам и прекрасно выглядящая на телеэкране чудо-сцена опять превратится в выеденную тыкву «Олимпийского».

Зато у нас останется «пекинская» ПТС (говорят, дотянет до Олимпиады в Сочи) и полученные с ее помощью кадры телешоу XXI века — те самые на 40 с лишним миллионов долларов, которые разрушили стереотипы. Думается, что европейцы никогда не забудут, например, интерлюдию первого полуфинала, где Ансамбль песни и пляски имени Александрова исполнил попурри из песен «Калинка», «Катюша» и «Очи черные» под головокружительный kazatchok танцоров, наряженных в парки и белые кроссовки. Потом на сцене объявились: отряд кремлевских барабанщиков, толстушки Юля и Лена из несуществующего больше дуэта «Тату» (кажется, ни один режиссер в мире не заставит их шевелиться на сцене) и мини-военный парад в гей-стилистике — на сцену выкатили голубой истребитель и розовый танк. Даже если иностранцы и постараются выкинуть эту красную клюкву из головы, им не позволит интернет, который заботливо сохранит ее для вечности. И уж точно им не забыть чудовищное английское произношение, истошные крики, похабную пластику и несмешные шутки странного русского телеведущего, похожего на книжного червя, пересмотревшего фильмы с Хью Грантом, а затем переевшего стероидов.

Дальше можно было бы долго рассуждать на тему, какой образ России формирует эта сложносочиненная постановка (которая, кстати, выглядит подчистую скопированной вот с этого клипа Basement Jaxx), но вот это и есть главное заблуждение, которое поражает в многоопытных людях, организовавших и проспонсировавших «Евровидение-2009» в Москве. Неужели они в самом деле думают, что кэмповое, смешное, лучшее телевизионное шоу, к которому никто, кроме выходцев из стран восточноевропейского блока, не относится серьезно, может разрушить стереотипы, отбелить репутацию, исправить внешнеполитические ошибки? Неужели они в самом деле полагают, что китчевая смесь из Билана, балета, «Тату» и ансамбля имени Александрова подхлестнет в мире интерес к России и русской культуре? Неужели они в самом деле считают, что рекордные суммы, выкинутые на ветер во время мирового финансового кризиса, могут произвести впечатление на образованных людей? Неужели они в самом деле уверены, что «Евровидение» такой же эффективный инструмент политического влияния, как нефтегазовая труба? Неужели, по их мнению, это и есть XXI век? Боюсь, что оба варианта ответа для нас окажутся неутешительными.

В прошлом году, после победы Билана в Белграде, английский ведущий Терри Воган сложил с себя полномочия бессменного комментатора «Евровидения» на BBC, объяснив это тем, что «конкурс превратился из музыкальной передачи в шоу национальных предубеждений». Он имел в виду, что страны-участницы во время конкурса голосуют не за лучшие песни, а за географических соседей, родственников, друзей и партнеров. В этом году конкурс «Евровидение» выглядит иначе — как шоу (велико)российских комплексов.

^* Без учета расходов «Первого канала».


Еще в блоге Дениса Бояринова:
«Подняться тихо на чердак», 29.04.2009,
Ночь черна, 25.02.2009
Ничего нового, 03.02.2009