Yes Future!

Заметки с Tallinn Music Week: сравнится ли российская креативная индустрия с алюминиевой промышленностью?

Имена:  Александр Холенко · Артемий Троицкий · Джелло Биафра · Пеэтер Волконский · Эдвард Бикнелл

Прилетев в Россию из зарубежной поездки, пару дней обычно пребываешь в депрессивном состоянии, которое я называю «синдромом ВИЗГа» — «возвращающегося из-за границы». Это когда все раздражает — за окном, по телику, в Фейсбуке, под ногами — хоть волком вой. Мол, почему у нас на родине все не как у людей и никогда не будет. В таком настроении и об этом я писал год назад, побывав на норвежском музфестивале by:Larm. Поездка на аналогичный шоукейс-фестиваль Tallinn Music Week, прошедший в минувший уикенд в Эстонии, напротив, привела меня в возбужденно-оптимистическое состояние духа. В конце туннеля все же виден свет.

И вовсе не потому, что в Эстонии хуже, чем в Норвегии. Местами, кстати, беглый взгляд туриста не отличит Таллин от Осло или Хельсинки — та же суровая простота современной минималистской архитектуры, которую оживляют малолитражки и скромно одетые жители. Сталь и стекло, где отражаются логотипы транснациональных корпораций. Wi-fi и евро, из-за введения которого бывалые туристы и местные жители жалуются, что цены на все выросли и стало неоправданно дорого (замечу, что в Осло дороже). Из всех прибалтийских республик Эстония быстрее прочих превратилась в страну «скандинавского разлива», видимо, потому что и исторически, и географически была ближе к Европе и больше всех этого хотела. Еще одно подтверждение этого, Tallinn Music Week — самый восточный шоукейс-фестиваль, ориентированный на профессионалов музыкальной индустрии, сделан по образу и подобию скандинавских и нацелен на развитие музыкального экспорта и вообще креативной индустрии региона. О том, как это работает и почему это важно для современной европейской экономики, читайте подробную колонку о шоукейс-фестивалях Григория Гольденцвайга.

В Таллине, несмотря на то что TMW на масштабном международном уровне проводится всего второй раз, все было как по писанному у Григория. В конференц-зале новенького Nordic Forum Hotel, расположенного у самых ворот Старого города, гостей-участников фестиваля приветствовал президент Эстонии Тоомас Хендрик Ильвес, поразивший журналистов в сердце цитатами из Джелло Биафры и упоминаниями CBGB и Mudd Club, где он когда-то весело проводил время. «Эстонский президент знает историю рок-музыки лучше многих российских музжурналистов», — в восторге говорил Артемий Троицкий, приехавший в Таллин рассказывать о русской рок-музыке в рамках дневной деловой программы TMW и принять участие в концерте в поддержку Pussy Riot, назначенном на 1 апреля в одном из старейших местных клубов Von Krahl. Во время выступления президента Ильвеса показалось, что этот концерт солидарности проходит чуть ли не по его личной инициативе — во всяком случае, 1 апреля Ильвес в Von Krahl был, и одновременно Эстония вступилась за Pussy Riot на государственном уровне.

Вернусь от политики к музыке и ее экономике. Сложносконструированный фестиваль был организован на зависть — ни шва, ни заминки. Все работало четко, быстро и по расписанию — от бесплатных автобусов, развозивших делегатов по удаленным от центра города площадкам, до специального веб-аппа для смартфонов.

В увесистом, прекрасно сделанном сопроводительном гиде по TMW была расписана программа на три дня фестиваля — почти 200 музыкальных коллективов, толково распределенных по разным временным слотам и площадкам. Ночная музчасть проходила в таллинских клубах, а дневная рассредоточилась по самым любопытным локациям — от магазинов и галерей дизайна до офиса Skype, главного спонсора TMW. Хорошая идея, позволившая делегатам посмотреть на обычную, невыставочную жизнь Таллина, а его поглощенным бытом жителям, которым нет дела до культурной повестки дня, вдруг обнаружить, что у них под боком проходит фестиваль экспортной музыки.

Судя по программе TMW, на экспорт эстонцы предлагают все, чем богаты, — от современных композиторов-академистов и фри-джазовых ансамблей до экс-участников «Евровидения» и деревенских панков. Меня больше всего впечатлили концерты исполнителей, экспортный потенциал которых минимален или уже реализован. Например, фолк-барда Orelipoiss, толстяка с харизмой Евгения Леонова, который необычно высоким голосом поет на эстонском песни-миниатюры — судя по интонации и реакции публики, одновременно смешные и лиричные. Однако полностью проникнуться его песнями без знания языка невозможно.



Дивным и очищающим погружением в океан звука оказалось исполнение мужским хором сочинения «Nox Vitae» композитора Галины Григорьевой на тексты Иннокентия Анненского. Уроженку Крыма, выпускницу Санкт-Петербургской консерватории Григорьеву, одновременно продолжающую линию Арво Пярта и Юрия Буцко, хорошо знают те, кто интересуется состоянием современной академической музыки, — она представляет Эстонию на международных композиторских форумах и всевозможных фестивалях. То есть куда еще дальше экспортировать?

Также мне понравились эзотерическая электронная группа Jagaspace, мешающая санскрит со старорусским, сломанное диско-кабаре почетного эстонского диджея Ajukaja и ансамбль шаманского рока Väljasõit Rohelisse, где выделяются дым-машина и барабанщица. От последних, кстати, был в восторге Артемий Троицкий, который сказал, что это лучшее, что было в Эстонии со времен ансамбля Propeller Пеэтера Волконского (кстати, принявшего участие в концерте за Pussy Riot). Но, справедливости ради, наша группа Motorama, которая представляла Россию на TMW, выступает крепче и увереннее. Впрочем, как и другой соотечественник — битмейкер Саша DZA Холенко, чей лайв-сет с помощью беспроводных контроллеров от игровой приставки Wii был на порядок интереснее и музыкально, и технически, чем вся электронная программа TMW. Будем надеяться, что оплаченная из собственного кармана поездка DZA и Motorama принесет им желанные экспортные дивиденды — говорят, что на таллинский концерт ростовчан зашел букер Гластонбери. Увидим.

Тут неизбежно возникает вопрос: зачем нашим музыкантам, которые лучше, вообще надо куда-то ехать? Пусть иностранные делегаты, агенты, менеджеры, букеры и журналисты едут к нам. Давайте устроим Moscow Music Week на хотя бы половину от того бюджета, который был потрачен на московское «Евровидение», и Европа ахнет, наконец-то узнав, что у нас есть другие песни — кроме исполняемых ансамблем им. Александрова, «Тату» и Pussy Riot. Вот в Исландии, по заверениям представителей недавно организованного агентства NOMEX, креативные индустрии зарабатывают столько же денег для национального бюджета, сколько и алюминиевая промышленность. Возможно ли повторение «исландского эффекта» в России?

Нет. В музыкально-экспортной ВДНХ, проводимой на территории России, нет большого смысла. И не только потому, что наши запасы алюминия не чета исландским. Потому, что нам нужно не демонстрационные выставки проводить, а новые внутренние коммуникации прокладывать — дороги, интернет, отели, клубы и т.д. А музыкантам и их менеджерам — придумывать, как использовать уже имеющиеся. Россия находится в уникальном положении — ее внутренний музыкальный рынок потенциально обширен, но толком не разработан. На нем куда меньше уровень конкуренции, и к тому же он защищен от иностранного производителя в силу природных причин (музыка — материя более тонкая, чем кино, иначе бы мы давно слушали только американское). Это такой загадочный «затерянный мир», лежащий у всех под носом. Чего не хватает нашим музыкантам — так это образованных музыкальных менеджеров, которые поймут, что у них под ногами золотая жила, и будут делать (оформлять, продавать) музпродукт для внутреннего пользования как на экспорт. Об этом я думал, слушая в конференц-зале таллинского отеля жовиального Эдварда Бикнелла — человека, учившегося у Брайана Эпстайна, бывшего директором у Брайана Ферри и Тины Тернер и заработавшего миллионы на Dire Straits. Бикнелл, покачивая ногой в туфле из питоновой кожи, одухотворенно гнал байки о золотых временах английского музыкального менеджмента 60-х и 70-х, когда главным топливом индустрии были не деньги, а страсть и секс. Деньги повалили потом. Усыпанная шутками бравурная речь Бикнелла по сути была глубоко печальной и ностальгической — становилось понятно, что музыкальные рынки Европы и Америки уже пережили этот азартный золотоискательский период, от которого нам остались только предания в исполнении выживших динозавров в питоновых ботинках. В России же его, считай, и не было — я хочу верить, что он не за горами.