Карл Бартос: «Ненавижу компьютеры»

Экс-участник Kraftwerk рассказал о том, почему он не считает себя виджеем, а также о встречах с бывшими коллегами, своей автобиографии и маленькой собачке

Имена:  Карл Бартос

Организованная дюссельдорфскими снобами-технократами Ральфом Шюттером и Флорианом Шнайдером группа Kraftwerk, как известно, была первой, кто донес электронную музыку до масс. Ударник Kraftwerk Карл Бартос в некотором смысле был первым среди первых — он первым стоит в ряду музыкантов на красной «конструктивистской» обложке классической пластинки «Man-Machine» (1978), его первого Шюттер и Шнайдер включили в соавторы своей музыки (на том же «Man-Machine»), и он первым покинул группу — в 1991-м, по собственному желанию. С тех пор Бартос в одиночном плавании, но занятий электронной музыкой не оставил — он видит будущее музыки в ее синтезе с движущимся изображением, готовит аудиовизуальные шоу и гастролирует с ними по миру. Перед московским концертом музыканта ДЕНИС БОЯРИНОВ позвонил герру Бартосу на мобильный.

— Где вы сейчас находитесь и чем занимаетесь?

— Я в Гамбурге. Погода прекрасная. Я поработал в студии и решил сделать перерыв. Вышел на улицу погулять с моей маленькой собачкой Вией.

— Вы держите собаку в студии?

— Да, она теперь как следует подкована в аудиовизуальных искусствах. Сказать по правде, она мне очень помогает.

— Передвигает рычажки?

— (Смеется.) Нет-нет, она не настолько тренирована. Вия создает приятную атмосферу. Я очень много провожу времени в студии, так что для меня важно чувствовать себя здесь комфортно.

— Вы много проводите времени в студии, но не выпускали аудиоматериала с 2005 года. Почему?

— Еще 10 лет назад на альбомах можно было зарабатывать деньги на жизнь. Сейчас это совершенно невозможно. Единственный способ выживания для музыканта — распространять свою музыку бесплатно, а зарабатывать на концертах. Вот я их с моими компаньонами и играю. В студии мы отрабатываем новый материал. Сейчас записываем новое шоу — длиной в 90 минут. Это не только звуковая дорожка, но и видеоклип к каждому треку. Мы нынче сочиняем музыку и видеоряд к ней одновременно, параллельно, и поэтому этот процесс очень длителен. Но в следующем году мы обязательно выпустим новый материал на моем лейбле AudioVision.

— Вы собираетесь показать в Москве что-нибудь из свежего?

— Мы сыграем программу, которая называется «Live Cinema». Она состоит из музыки, которую я сочинял с Kraftwerk, — это такие песни, как «Robots», «Man-Machine» и «Сomputer World» плюс материал с альбома «Communication» и более свежие треки, которые я делал в последние годы для разных фильмов.

— Какова ваша функция во время концерта?

— Я пою и управляю видеорядом. Готовлю циклы, «лупы» из видео, микширую их с видео с других источников, добавляю графику — пиктограммы, диаграммы и т.д. Я называю себя picture musician — по сути, я делаю с картинками то же самое, что и джазмен, который импровизирует с мелодией.

— А почему вы не называете себя виджеем?

— Это не то же самое, что виджей-сеты, которые вы могли видеть в техно-клубах. Мой видеоряд не случаен, он развивается по тем же законам композиции, что и музыка, к которой он подготовлен. У каждого мини-фильма есть ритм, который совпадает с ритмом песни. Вы видели фильм Мартина Скорсезе о Rolling Stones? Там уникальный монтаж видеоряда — в точности под песни группы. Вот и у нас так. Кроме того, трек и видеоряд связаны и с точки зрения месседжа. Например, видеоряд к песне «Robots» представляет собой анимированные картины Эль Лисицкого, потому что у слова «робот», очевидно, русское происхождение.

— Вы начинали работать на первых IBM PC. Вы по-прежнему остались верны этой платформе или переметнулись в лагерь поклонников Apple?

— (Смеется.) Ой, у меня в студии столько компьютеров Apple, что я, вероятно, главный «яблочник» Гамбурга. Но дело тут не в «железе», а в «софте» — на мой взгляд, у Apple более совершенные программы для работы с аудио и видео. А вообще, я ненавижу компьютеры из-за бизнес-политики компьютерных фирм. В погоне за прибылью фирмы совершенно не заботятся о надежности своих систем. Такое впечатление, что они, наоборот, специально портят хороший продукт. Если бы в наши дни автомобили делали так же, как компьютеры, все бы ходили пешком. Всей душой ненавижу эту жадность.

— Чему вы учите своих студентов в Берлинском университете искусств?

— Мой предмет называется «медиадизайн». Я искренне считаю, что дальнейшее развитие музыки связано с ее интеграцией с видео. Посмотрите вокруг — оборудование дешевеет с каждым месяцем, производительность систем растет. Все теперь снимают фильмы и выкладывают их в интернет. Мы со студентами занимаемся параллельным аудиовидеомонтажом, сопряжением музыки и картинки. Я преподаю в университете уже пять лет, но не считаю себя учителем. Мы с моими студентами вместе ведем исследования в новой области.

— Не такая уж она и новая.

— Да, конечно. Многое было сделано в 1920-х, в промежутке между двумя мировыми войнами, такими немецкими художниками, как Вальтер Рутман, Ганс Рихтер, Оскар Фишингер. Их абстрактные фильмы вошли в историю искусства как «абсолютные фильмы»: художников интересовали не сюжеты и истории, а лишь абсолютное гармоническое единство музыки и изображения. Вообще в то десятилетие, замкнутое между двумя катастрофами, в Германии был невероятный расцвет искусств.

— Вы можете вспомнить что-нибудь из нового, что впечатлило вас с точки зрения и музыки, и изображения?

— Я не очень интересуюсь современной культурой — я объелся всего этого в 1990-е. Но я точно знаю, что если сейчас зайти на YouTube или MySpace, то там можно провести дни, недели и месяцы, отсматривая интересный материал. Но чаще всего он безымянен и анонимен, поскольку производство в наши дни настолько дешево, что его может позволить себе кто угодно. Я предпочитаю делать музыку и фильмы сам, а еще я хожу на концерты с живой музыкой, ведь это уникальный опыт, которого не найдешь в сети.

— Что вы слушали в последний раз?

— Оперу Моцарта «Волшебная флейта» в Гамбургской опере. Этому произведению уже двести с лишним лет, а Гамбургской опере и того больше, но это было абсолютно завораживающее и современное зрелище. Удивительное.

— Я знаю, что вы пишете автобиографию? Когда она выйдет?

— Я уже много написал, пишу чуть ли не каждый день. Но я никуда не тороплюсь, возможно, выпущу ее через год или два. У книги еще нет названия. Пока я получаю удовольствие от письма, от того, что я перебираю воспоминания, фиксирую их, делаю ресерч — встречаюсь со старыми друзьями и знакомыми. Интервьюирую их. Хочу восполнить как можно больше пробелов в памяти. Моя жена помогает мне: она профессиональный журналист и редактор. К тому же мы знакомы со времен пластинки «Man-Machine»,  и она знакома со всеми участниками группы. Так что у нас вдвое больше воспоминаний, чем у кого-либо в команде (смеется).

Недавно я встречался с Флорианом Шнайдером в Дюссельдорфе. Он сказал мне, что оставил Kraftwerk и Ральф Хюттер теперь один продает старые хиты (смеется). Я не был на концерте Kraftwerk с тех пор, как ушел из группы, — понятия не имею, как это теперь выглядит.

— Он не рассказал, чем собирается заниматься после Kraftwerk?

— Нет. Мы выпили кофе, как старые моряки, повспоминали прошлое, он показал мне фотографии своего ребенка. Мило посидели.


Другие материалы рубрики:
Стас Барецкий: «Опять будем жрать это дерьмо», 30.01.2009
Василий Шумов: «Имеет смысл быть только ориджинатором», 14.01.2009
Брайан Уилсон в Москве, 11.12.2008