Сергей Михалок: «Был алкаш и торчок, а стал боксер и качок»

Лидер рок-группы «Ляпис Трубецкой» рассказывает OPENSPACE.RU о произошедшей с ним метаморфозе и о своей практической философии, а также объясняет, зачем Асмодею портфель

Имена:  Сергей Михалок

«Ляпис Трубецкой» — пожалуй, самая известная белорусская рок-группа на территории России. Беда в том, что известна она не за то, за что следовало бы. Песни-пародии (например, «Ау», «Ты кинула», «Серый», «Голуби» и «Сочи») и дурашливые кавер-версии («Зеленоглазое такси» и «Крошка моя»), записанные группой, были приняты за чистую монету и стали народными хитами. Шутку поняли не так, и к панк-группе, таким образом стебавшейся над дворовой и эстрадной культурой, приклеился образ нелепых поп-клоунов. Свалившаяся на группу популярность дезориентировала музыкантов, и к 2004 году Сергей Михалок был вынужден признать, что он сам и его детище находятся в плачевном состоянии. Михалку достало сил вылезти из мертвого угла выпуском мускулистого ска-панк-альбома «Капитал» (2007). В конце сентября этого года «Ляписы» выпустили продолжение «Капитала» под названием «Manifest», предоставив всем желающим возможность бесплатно скачать ее в сети, а две недели назад весело и бодро презентовали «Manifest» в Москве, показав, что находятся в отличной форме и лучше всех играют ска на русском языке.

— Предыдущий альбом, «Капитал», ты вроде бы называл в интервью попыткой развенчать образ группы «Ляпис Трубецкой» как исполнителей этакого поп-шансона. Не отказываешься от своих слов?

— Конечно, это был целенаправленный удар. До «Капитала» у нас была пластинка «Золотые яйцы», где были представлены разные ипостаси группы «Ляпис Трубецкой». На ней поп-пародийная часть нашего творчества — всякие «Почтальоны» и «Раиньки» — перетянула одеяло на себя. И я понял: чтобы окончательно уничтожить этого толстого мужичка с гармошкой, которого мы породили (но не мы растили и воспитывали), надо записывать только ту музыку, которая нам нравится и которая на сто процентов соответствует нашему мировосприятию. Однако у нас не было маркетинговой задачи — «разбить стереотипы» и т.д. За всю историю группы мы дали сотни хороших концертов, но у нас не было ни одной пластинки, которую можно было без доли сожаления слушать самому или подарить знакомому. Вот и хотелось ее записать.

ПОПСОВЫЙ ЖЛОБ


— Новый альбом, «Manifest», — это такой «Капитал», том второй. То есть вы себя нашли, вам теперь не стыдно за свои песни и от этого хорошо?

— Это, конечно, интересный вопрос: стыдно нам или нет? В полемике, которую я развернул в интервью про вивисекцию образа и про то, что я стыжусь своих песен, есть доля художественного вымысла. Ведь я отношусь к интервью как к перформансу и не собираюсь выворачиваться в них наизнанку. Но что бы я ни говорил в интервью, за нас говорят прежде всего дела. Метаморфозу, произошедшую с «Ляписом Трубецким», сформулировать можно просто: был алкаш и торчок, а стал — боксер и качок.

— Вы на новом альбоме поете: «Старые песни загонят меня в гроб». Так есть у «Ляписа» песни, которые не стоило бы записывать, или это художественное преувеличение?

— Верх непонятой песни, которая принесла мне больше всего жизненного позора и унижения, — это, конечно, «Сочи». Если «Ау» и «Яблони» вменяемые люди еще воспринимали как элемент искусства, то в «Сочи» и «Голубях» пародист абсолютно слился с объектом насмешек. В общем-то, такие шансонные песни есть у любого ска-исполнителя, взять того же Ману Чао. Но в нашем случае эти песни стали визитной карточкой группы. Мы стали веселым клоунским фоном, и наше место было возле попсовой кормушки. Мы играли только заказные концерты и веселые праздники городов. Еще эта ситуация была стремна тем, что в таких условиях ничего нового сочинять не надо: у тебя есть старые заслуги, три-четыре хита, и ты имеешь сто концертов в год.

— Ты правда весил тогда 107 килограмм?

— Конечно, остались же гадкие видеоклипы «Юность» и «Спорт прошел» — можно посмотреть. Я набрал массу и потерял силы для борьбы. Я был в тупике. Мне ничего не хотелось делать — я существовал в рамках предлагаемых обстоятельств: несколько преданных людей, сформировавшийся имидж вульгарного человека и латентного алкоголика, который, даже когда не пьет, говорит бессвязно.

— А что послужило толчком к тому, чтобы изменить ситуацию?

— Реваншизм. Я всегда относился к миру с долей «хейта». У меня осталось много друзей из анархических 1990-х, которые называют меня по старым погремухам — Михалыч, Миха. Которые помнят совместные концерты с «ДК» и «Веселыми картинками» и совместные попойки со Свином из «Автоматических Удовлетворителей». «Ляпис» же никогда не был мейнстримной группой.

Легче, конечно, было новую группу сделать. Но мне не хотелось, чтобы про меня говорили: «А, это Михалок, который играл в говняной группе "Ляпис Трубецкой"».

— То есть твоя история — это история Рокки Бальбоа, когда он, забытый и растолстевший, возвращается в форму, а потом на ринг.

— Черт его знает. Про это тяжело говорить серьезно, чтобы не быть осмеянным. Но факт: если ты очень четко сформулировал, что ты хочешь от этого мира, то ты всегда это получишь. Другое дело, что я мог захотеть стать певцом Сергеем Трофимовым или Александром Маршалом — надеть кожаную куртку и стать уважаемым в другой среде. Но я хотел делать музыку для других людей. Что это мне принесет — хаос и безденежье или стадионные концерты, — меня тогда мало интересовало.

— И что это тебе принесло?

— Внимания больше, чем когда-либо в жизни, даже когда в 1998-м мы были примовыми поп-звездами. Половину людей интересует, как произошла эта трансформация, — с помощью каких технологий и какой имидж-конторы. Многие смотрят на меня с недоверием и начинают говорить, что называется, по пацанам. Типа какого х*я Михалок говорит «D.I.Y.» Не имеет права. Мы, истинные крастеры, боремся на улицах, а тут какой-то попсовый жлоб про это говорит — наверное, он это читает где-то на наших модных форумах.

Я знаю, что такое общественная лупа. И я к ней готов — я аккумулирую свою энергию, не переезжаю в Москву, отказываюсь от половины предложений, которые ко мне поступают — меня не увидишь в программе Малахова или «Главный герой» канала НТВ. Я знаю, что такое выйти в тираж. В нашем обществе важно еще не только как ты что-то делаешь, но и сколько всего этого ты делаешь.

— Мне всегда была приятна группа «Ляпис Трубецкой» оберткой иронии и самоиронии, в которую вы заворачивали почти каждую свою песню. И сейчас вы произносите плакатные лозунги, но доводите их до такого гротеска, что это звучит живо и интересно.

— Так я ж и говорю: дикий пафос и нарциссизм как элемент творческого дао. Но самоирония — это самое главное. Потому что Люцифер — тщеславие, гордыня — это самый опасный демон. А если ты можешь выдержать пощечину, которую даешь сам себе, то тогда уже можешь щелкать по носу других. Многие этого не понимают; например, в роке очень много дикого пафоса. Особенно в русском.

— Однако за твоими шутками и самоиронией порой теряется послание — мне кажется, люди его до конца не считывают.

— Пусть не считывают — нельзя быть прямолинейным. Мы все-таки работаем в сегменте поп-культуры — нам надо успеть рассказать историю за три минуты. Так что форма должна быть веселая и красочная, как карусель. Поэтому делаешь песню по правилам эстрады — мелодия, запев, припев. А все остальное прячешь внутрь этой формы как небольшие головоломки. Странно было бы, если бы я начал корчить из себя мессию: вот, я через грехопадение обрел свет и истину и несу ее вам, п*дорасам. Если люди хотят танцевать — вперед и с песней, прыгайте и веселитесь. Это ж блесна — кто-то заглотил, а кто-то пожевал да выплюнул.

{-page-}

АСМОДЕЙ С ПОРТФЕЛЕМ


— Давай тогда про ребусы «Manifest» поговорим. На обложке альбома ты выходишь к слушателю в образе козлоногого демона — непонятно только, какого именно: Асмодея или там Вельзевула?

— Ближе, наверное, к Асмодею, потому что женщины мне сказали, что я очень гетеросексуален. Все-таки Асмодей отвечает у нас за оргии и сексуальные излишества.

— А портфель твоему Асмодею зачем?

— Портфель — это признак социальной состоятельности. Сейчас же у нас не так важно, что ты собой представляешь: сколько книг прочел, какие у тебя навыки, сколько на турнике подтягиваешься. Важно, что у тебя в портфеле лежит: сколько денег, какие документы, есть ли у тебя депутатский значок или удостоверение пенсионера. А можно еще этого Асмодея Мефистофелем назвать. Ведь у Гёте Мефистофель в перерыве между глобальным сеянием зла занимается еще разными дурацкими вещами: каких-то чуваков разводит на деньги, соблазняет баб, вносит элемент мистики в нашу обыденную жизнь. Вот и здесь такой же штрих — вроде и черт, а вроде и свой веселый чувак с портфелем.

— Хорошо. Объясни тогда, о чем поется в песне «Belarus Freedom», которую я совершенно не понимаю, потому что она на белорусском.

— Она обращена к людям, которые хорошо знают город Минск. Там есть несколько точных вещей про нашу действительность. Понимаешь, каждый государственный режим или новый руководитель страны обзаводится собственными символами, на которые народ должен смотреть — чтобы у него просыпалась гордость, чувство патриотизма, член вставал бы. В Минске появились такие символы — недавно построили громадную библиотеку в форме алмаза, куда водят экскурсии. Мол, смотрите, какой у нас тут монолит появился. Вот мы над этим смеемся.

Еще там есть про прогосударственную организацию БРСМ — Белорусский республиканский союз молодежи, такой аналог комсомола. Все выглядит невинно — крепкие ребята и красивые девчата устраивают «Зарницы», бегают с флажками, подкидывают шарики, проводят концерты и фестивали, заигрывают с молодняком, выписывают себе различные льготы, но на самом деле эта штука стремная. В принципе, это ОПГ (организованная преступная группировка. — OS) в законе. Все эти черти, которые там работают… у них копится безграничная власть, при этом они ничего собой не представляют. У них же не было времени работать или учиться, они все только ходили по заседаниям. Но еще мгновение — и они будут нами руководить.

— И вы их стебете в песне?

— Я вообще ненавижу системы — любые. Отчего бы над ними не посмеяться? Я считаю, что человек рожден для индивидуальной реализации и обретения собственного сатори. Никаких идей, никаких объединений. Мне смешны даже многие субкультурные формирования со своими законами и принципами: кто друг, кто не друг, какого цвета у тебя шнурки. Да пошел ты на х*й!

— То есть ты законченный индивидуал, который борется с Системой в любых проявлениях?

— Да, только так — дикий индивидуализм. Только когда у тебя есть собственные идеи, ты можешь помочь другим. Некоторые фанаты на меня даже обижаются, когда я говорю, что не надо нам никаких фанатов. «Вот, мы старые фанаты группы…» Откуда вы взялись, старые фанаты? На презентацию «Золотых яиц» 30 человек пришло. Тоже лицемерие получается: как группа «Ляпис Трубецкой» на старости лет стала подавать признаки модности, так мы все откуда-то повылазили и будем на концерты ходить.

— Ты интересуешься, сколько раз скачали «Manifest»?

— Мне так кажется, за сотню тысяч перевалило. (Смеется.) По крайней мере, эту цифру я могу назвать без стеснения. В одной Белоруссии порядка 50 тысяч. Для нас это уже большой коммерческий успех, потому что чем больше людей о нас узнает, тем больше придет на концерты. Тем больше к нам интерес промоутеров, которые берут на себя риск организовывать концерты. Там мы заработаем свои деньги.

Плюс важно понимать, что люди, организующие заказные концерты, ориентируются на модные тенденции: им не важно, что за музыку ты играешь, лишь бы она была объектом общественного внимания. И тогда ты можешь заряжать суперценник: 20 тысяч евро — и мы приедем к вам. На эти деньги ты можешь жить совершенно независимо и выступать в красноярском клубе «Че Гевара» за 3000. Вот так группа «Ляпис Трубецкой» и живет: на заказном концерте мы можем даже плейлист согласовать и начать со старой песни, зато полностью независимы в остальном.

{-page-}

ФИЛОСОФ-ПРАКТИК

— А семья у тебя есть?

— Конечно. Семья Ошо ^*.

— В смысле жена и дети?

— Бывшая жена. И сын Паша, которому 13 лет — он на гитаре играет и боксом занимается. Но я сейчас живу один. У меня есть девушка, актриса, она тоже часто в разъездах — на съемках. Я люблю один жить. Я и на гастролях один живу — не потому, что я некоммуникабельный, я просто много занимаюсь самовоспитанием. Спортом люблю заниматься — в поездках тренируюсь.

— Каждый день?

— В Минске чередую: один день дикий кач, в другой — единоборства. Сейчас боксом занимаюсь. Раньше тайским боксом занимался, но повредил ногу. На гастроли вожу с собой скакалку, отжимаюсь, прыгаю. В спортзал хожу — сегодня, например, ходил. Здесь за углом есть банальная качалка за 160 рублей, а если хочется в бассейн — можно пойти в гостиницу «Космос».

— А что читаешь в своем номере?

— Много всего. Из современников — люблю легкую литературу, такую как Нил Гейман. Читаю киберпанков — Уильям Гибсон, Брюс Стерлинг. Хантера Томпсона люблю. Станислав Лем, Вудхаус, Чехов, Данте.

— Современных белорусских писателей?

— Не читаю. Мне бы классику всю осилить. А есть еще книги, которые мне надо перечитывать время от времени: «Двенадцать стульев», «Фауст» и «Швейк». Еще я много читаю эзотерической литературы: Ошо, Гурджиев, Блаватская, Авессалом Подводный — всё сразу. Много энциклопедий о мистицизме и эзотерике.

— Почему тебя эта литература интересует?

— Чтобы знать, как действовать. Я же практик, для меня важна практическая составляющая любого мистического учения, а в мистике и теологии очень много конкретных рекомендаций, куда двигаться, чтобы обрести сатори. И хотя я православный христианин, я считаю, что опыт любой религии или теологической системы — от каббалы до сайентологии — может рассматриваться как помощь. Чем больше стилей и направлений ты знаешь, тем проще тебе выходить один на один с миром. Вот, например, как Федор Емельяненко (участник «Боев без правил». — OS). Почему он непобедимый боец? Потому что знает любые стили и направления и может подстроиться под любого соперника. Он очень гибкий. Для меня такие люди — философы-практики. И для меня его философия очень понятна.

— Я почему-то, на тебя глядя, вспомнил историю Мисимы.

— Бл*, ну он заигрался, конечно. Построил свою армию, как Урфин Джюс, и слишком сильно в нее поверил. У меня, слава Богу, не было таких комплексов, как у него. Он, во-первых, отгребал много и поздно взялся за себя, а я всегда был спортивным человеком. А во-вторых, вот уж у кого не было самоиронии, так это у Мисимы. Иначе бы он был сейчас как Такеши Китано и писал бы очень веселые книги про харакири.



^* Ошо Раджниш (1931—1990) — индийский религиозный философ, основатель учения, приверженцы которого называют себя семьей.