«Майк – очень юношеский»

Музыканты, журналисты, поэты и писатели вспоминают Майка Науменко к его пятидесятипятилетию

Имена:  Майк Науменко

18 апреля Михаилу Науменко — лидеру группы «Зоопарк», одному из отцов ленинградского и русского рока — исполнилось бы 55 лет.

В честь Науменко состоятся юбилейные концерты в Москве: большой в ДК им. Горбунова, акустический со свободным микрофоном в клубе «Позитив» и проводящийся уже больше двадцати лет ежегодный квартирник.

В Питере уже месяц идет фестиваль «Белая полоса», посвященный памяти Майка. Победители выступят на одной сцене с героями рок-н-ролла в традиционном концерте «День рождения Майка Науменко» 18 апреля. Сейшн будет не в «Ленсовета», а в клубе «Форпост».

Говорят, на доме по адресу улица Боровая, дом 18 будет открыта мемориальная доска.

Экс-президент Тюменского рок-клуба и организатор концертов «Зоопарка» ГУЗЕЛЬ НЕМИРОВА и поэт-певец МИРОСЛАВ НЕМИРОВ подготовили для OPENSPACE.RU блок материалов памяти Майка.


1. Майка Науменко вспоминают Рада АНЧЕВСКАЯ, Михаил БУТОВ, Михаил ВЕРБИЦКИЙ, Анна ГЕРАСИМОВА, Лев ГОНЧАРОВ, Сергей ГУРЬЕВ, Александр ЗАЙЦЕВ, Илья КРИЧЕВСКИЙ, Роман ЛЕЙБОВ, Глеб ЛИСИЧКИН, Мирослав НЕМИРОВ, Илья ОВЧИННИКОВ, Юрий САПРЫКИН и Роман СЕНЧИН

2. Редкие фото: концерт Майка и «Зоопарка» в Тюмени — февраль, 1988

3. «аРрок через океан». «Белая ночь, белое тепло» (кавер на песню Майка)


МАЙКА ВСПОМИНАЮТ...

По нашей просьбе люди, неравнодушные к рок-музыке, ответили на вопросы:

1. Когда вы услышали «Зоопарк» и Майка впервые? Что знали о них тогда? Какие были впечатления?

2. Как Майк воспринимался на фоне остального ленинградского рока?

3. Как и что у вас с «Зоо» было дальше? Где доставали записи?

4. Как вы сейчас считаете, что ценного в Майке? Для истории? Для нынешнего времени?

{-page-}


Рада АНЧЕВСКАЯ
Певица, автор стихов и песен (группа «Рада & Терновник»)

1. Услышала впервые на грампластинке. О Майке ничего не знала, как и о «Зоо»... Впечатления были странные — это было новым для меня, не совсем моим, но очень любопытно. Впрочем, мне тогда все было любопытно.

2. У меня тогда не было никаких представлений о том, что есть такой отдельно стоящий «ленинградский рок». Я уже слушала «Аквариум», который мне нравился, видела концерты «НОМа» и «АВИА» — Майк был совсем другим. Без философичности и изящной фиги в кармане БГ и без шоуменства Гаркуши, Ливера или «АВИА». Я не могу сказать, что мне Майк нравился больше, чем другие питерцы (тогда — ленинградцы), но он был явно ближе к нашей грешной земле. Что, впрочем, лично мне было скучно.

3. Да как-то не отслеживала... Многие знакомые каждым летом пели под гитару про «я изжарен, как котлета», и это мне упорно напоминало о «Зоо».

4. Это такой рок-н-ролльщик с человеческим лицом. С внятными текстами, внятными мелодиями и вполне человеческим образом. Как сейчас сказали бы — имиджем. Герои тех лет: Цой, БГ, Гаркуша, Кинчев, Бутусов — все они были более или менее Другими, они странно одевались, гнали телеги, вставали в стойку героя или устраивали на сцене поп-механический беспредел. Майк был намного более внятен и намного более похож на интеллигента-бухарика-рок-н-ролльщика, нежели на существо из другого измерения или героя.

Что он значит для нынешнего времени, не разберешь. Это не у меня надо спрашивать, а у школьников.


Михаил БУТОВ
Писатель, лауреат Букеровской премии 1999 года, ответственный секретарь журнала «Новый мир», музыкант, 1964 г.р.

1. Песни «Ты дрянь» и «Пригородный блюз» (а вместе с ними гребенщиковского «Электрического пса» ) мне исполнили впервые году этак в 81-м или 82-м в хвойном лесу под Наро-Фоминском три продвинутых молодых человека, предварительно наевшиеся таблеток и запившие их вином. Один из них подавал тогда предметы в телепередаче «Что? Где? Когда?», другой был сыном турецкого культурного представителя, третьего звали Джамал. Было весело. У меня возникло ощущение, что слов, поставленных в таком порядке, я еще не встречал, и этот порядок мне явно по душе.

Ну, это я так, принижаю. На самом деле я испытал своего рода потрясение, потому что ничего подобного я прежде никогда не слышал. В последующие несколько лет (от того момента их отделяло некоторое время, поскольку записи еще надо было где-то найти, большинство даже молодого населения города Москвы о существовании питерского рока тогда не подозревало, все были уверены, что круче «Машины времени» по-прежнему ничего нет) я, кроме «Зоопарка» и «Аквариума», не слушал вообще ничего. Знал же я о них довольно мало. Бывалочи, и билет купишь на концерт, а концерт тут же и запретят гэбисты. И гоняют еще всех по подворотням. Помню, даже денег было не слишком жаль. Жаль до сих пор, что так и не видел питерских героев в их истинно героический период. Майка видел живьем уже много позже. Пухлого уже такого.

2. На фоне не воспринимался никак. Поскольку фона-то особого и видно не было. Отсюда, по крайней мере. Гребенщиков, Майк да Цой. «Алиса», «Странные игры» — это позже. Гребенщиков с Майком составляли для наших юных душ как бы два полюса. То есть оба отвечали как бы за новый тип переживания жизни. Но Гребенщиков все тянул на метафизическую сторону, а Майк на простую, душевную, с бабами, выпивкой и одиночеством, без особого символизма. Ну и хорошо. Гребенщикова я любил в свои двадцать три пусть и с нужной долей стеба, но как-то возвышенно. А Майка по-простецки, зато всей душой. Особенно мне нравились добавочные к словам звуки «о-о-о» между отдельными строчками. В них как бы концентрировался смысл.

3. Записи приходили с магнитофонов «Маяк -203» разных друзей-приятелей. А им — от других друзей-приятелей. Кстати, любопытно, что это были именно катушечные дела, кассет что-то особо не припомню. «Фирменные» магнитоальбомы, с фотографиями и пр., которые выпускал Тропилло, я впервые увидел только много лет спустя. Честно говоря, даже не знаю, как они распространялись.

4. Где-то до «Иллюзий» я воспринимал «Зоопарк» с прежним восторгом. К сожалению, потом случился застой. Майк как бы выработал все пространство, которое изначально для себя разметил. А времена тогда были не такие, как сейчас, и к артистам применялись повышенные требования, то есть их уровень у особенно привередливых слушателей определялся не только умением добывать бабло путем исполнения старых хитов, но и способностью двигаться куда-то вперед. Майк явно не двигался. То есть концерт «Зоопарка» в последней трети восьмидесятых выглядел бойко, все прыгали на спинки кресел, и администрация по традиции выключала ток, однако это был уже голый и несколько натужный драйв, а такого стало мало, хотелось качества. Изучение провидческих сочинений литератора Ричарда Баха новых музыкальных и смысловых горизонтов Майку явно не открыло. Помню, даже БГ тогда Майка нет-нет, да и пнет в каком-нибудь интервью. Но он гад известный.

Я думаю, Майк все-таки очень юношеский (именно юношеский, а не «молодежный» — омерзительное слово). Его кризис во многом с тем и был связан, что он эту юность не сумел перерасти, а на здорового мужика прежний образ как-то не лепился. То есть органически, гормонально он писать по-прежнему уже не мог, а по-новому не умел. Но, надо заметить, отсутствие развития все-таки лучше и честнее искусственного развития. А то вышло бы еще какое чудище вроде Кинчева — страшно представить.

С какого-то момента в его текстах начинаешь замечать слишком много недостатков — разумеется. Не в том плане, что сравниваешь его с Мандельштамом, а даже оставаясь в рамках условностей и допущений рок-поэзии. Но, полагаю, можно и сегодня собрать пластинку настоящих шедевров. Как обычно и бывает у русских, наименее подвержено времени то, в чем наибольшая доля отчаяния. Моя любимая песня — «Сладкая N». Великий «Пригородный блюз», «Страх в твоих глазах», да довольно много… Не всякий таким набором похвастается. Это все для русского рока безусловная ценность, и я не вижу причин, почему новые поколения, которые неминуемо будут испытывать молодой кураж, перемешанный с тоской, отчуждением и ощущением заброшенности, любовные позывы и уважение к алкогольным напиткам — не то чтобы все это исчезало и в зрелом возрасте, но претворяется, — не находили майковские песни созвучными себе.

И знаете, что еще ценно? Отсутствие в его рок-н-ролле ублюдочной агрессии. Дело в том, что русского агрессивного рока быть не может. Это на Западе в довольно-таки вегетарианской внешней среде интересно показать себя злым, как собака. А у нас самый воздух вокруг все одно по этой части не переплюнешь. Посему самые чуткие-то из наших сразу повернули в другую сторону. Майк при своем альтернативном всему советскому образе жизни оставался вполне домашним и человечным. Теперь мне это, например, особенно дорого. Вот, похоже, никуда не денешься, пора сказать высокопарные слова. Майк, конечно, настоящая символическая фигура моей юности. И как-то я совершенно не стесняюсь, что именно такой символ ей достался.


Михаил ВЕРБИЦКИЙ
Математик, культуролог, публицист, основатель независимого музыкального лейбла UR-REALIST, создатель портала :LENIN:, создатель русского блогосервиса Lj.Rossia.Org, 1969 г.р.

Группу «Зоопарк» я услышал в больнице, в 1985 году, где лежал с переломом челюсти в отделении челюстно-лицевой хирургии среди других жертв бытового алкоголизма. У жертв был магнитофон, где они круглые сутки нон-стопом крутили главные хиты тогдашней быдломузыки: Новикова, Вилли Токарева, группу «Телефон», Боярского и Лозу. Никаких «Кино» и «Аквариумов» там не было, но была песня «Лето» с альбома «Зоопарка» «LV», и она совершенно никак не отличалась от остальной быдломузыки.

«Ленинградский рок» я стал активно слушать годом позже, но «Зоопарк» продолжал числить по разряду быдломузыки наряду с «Браво» и «Секретом» и не особо интересовался. То есть оно воспринималось как унылая попса, замаскированная под рочок.

Серьезно я полюбил «Зоопарк» уже после смерти Науменко, в Америке, когда стал слушать привезенные с собой записи и обнаружил, что это совершенно не «Секрет» и не «Браво», а даже как бы и наоборот. Не унылая попса, замаскированная под рочок, а скорее очень нервический рок, из-за крайней нервичности замаскированный под попсу.
Науменко — декадент и очень невротический и изломанный человек, и этим самым чрезвычайно замечателен, а эпический трек про город N — так просто шедевр русского прог-рока.

А в целом «ленинградский рок», кажется, до сих пор вдохновляет сотни тысяч школьников, правда, в основном не «Зоопарком», а группой «Кино». Но думаю, что и «Зоопарк», наверное, должен быть востребован населением.

Такие дела
Миша


Анна ГЕРАСИМОВА (Умка)
Певица, рок-музыкант, поэт, литературовед, переводчик, 1961 г.р.

1. На Новый, 1981 год «человек с квадратной головой» Илья Смирнов, один из основных подпольных рок-культуртрегеров, принес к друзьям, где мы были в гостях, бобину с питерским роком: Цой, Майк, БГ. Все, что я услышала тогда, я запомнила наизусть раз и навсегда: «Алюминиевые огурцы», «Сладкая N», «Дай мне напиться железнодорожной воды» и так далее.

Потом Илья бобину унес, я его через кого-то вычисляла, просила переписать, но это я уже слабо помню, а то первое яркое впечатление осталось: надо же, оказывается, бывает нормальный рок на русском языке.

2. Воспринимался сам по себе, потому что контекста мы не знали. Единственное, что я слышала до того, — «Россияне», один случайный подпольный концерт где-то в Ленинградской области.

3. Не помню, откуда — отовсюду приходили записи, и все они радовали.
Сразу было ясно, что это симпатичный, близкий человек, правда, дружить с ним не получится — разница в возрасте (когда тебе 19, то 5 лет — это много) и в тусовочной иерархии. Но было понятно, что человек свой, настоящий. Когда стало ясно, что этих записей больше не будет и вообще Майка не будет, это была серьезная потеря.

4. Майк был совершенно несоветский человек. И к «русскому року» в том формате, какой предполагает эта формула почти с самого своего появления, не имеет отношения. В нем как-то все симпатично: не раздражает даже многословие, неумение петь, неизбывная в русской культуре привычка заимствовать полюбившиеся куски зарубежных достижений — то, что в других раздражает и настораживает. Может быть, дело в том качестве, которое Мамонов по другому поводу назвал «обаянием интеллигентного человека».

Ха, мне однажды сон приснился про Майка, я даже пыталась песню написать, но она не получилась. Нас там Брежнев посадил на трамвай, а потом я Майку говорю: «Между нами что-то стоит, наверное, запятая». И вот когда мне кто-нибудь (другими, конечно, словами) указывает на эту запятую, я всегда горжусь и радуюсь.

Думаю, в наше время он вряд ли был бы «звездой» в том отвратительном смысле, который так хорошо подходит к очевидной рифме. Новое поколение его слушает, та часть поколения, которая вообще достойна внимания. И это правильно. Я в последнее время часто цитирую Хармса, который сказал: «Скоты не должны смеяться» (в нашем случае — слушать нормальные песни). Незачем им это. Вон у них сколько всего интересного.

{-page-}

Лев ГОНЧАРОВ
Деятель московского рок-андеграунда 80-х, 1965 г.р.

1. Году в 81-м пошли слухи про питерский панк-рок (после Тбилисского фестиваля), сперва только названия «Аквариум» и «Зоопарк». Потом (не скоро) кто-то пел в подъезде под гитару «Дрянь» и «Пригородный блюз». Все это очень интриговало, но оригинальные записи (А и З) удалось услышать только году в 84-м. Это при том, что я их искал и общался с ровесниками-меломанами, т.е. не такое уж широкое хождение они имели. Все слушали Запад, из наших — «Машину» и «Воскресенье», про остальное — только слухи. С удивлением узнавал потом, что все это ходило где-то рядом, а Майк выступал в ДК «Москворечье», мимо которого я ежедневно ездил на автобусе и иногда ходил на джазовые концерты. Москва — большая...

Читать!

• 4 года с OPENSPACE.RU: что мы сделали зря
• Скользкий менеджмент или общее дело?
• Мария Годованная о Йонасе Мекасе
• Уроки «Оккупая» и ностальгия по искусству
• Рейтинг театральных вузов

2. Если про А могу сказать словами Троицкого «Впервые услышал настоящий рок по-русски», то про З — здесь на этом языке уже говорилось что-то осмысленное. «Что это вас на эпитеты потянуло? Разведчик должен изъясняться существительными и глаголами: он пришел, она встретилась, он передал». Хотелось громко заводить это из окна — оно преображало реальность. Не какие-то «альтернативные миры» Стругацких-Толкинов, а тот же самый мир, но в другом ракурсе. Не просто сортир и дача, а сортир с «Роллинг стоуном» (который я, например, в глаза не видел) и дача с телефоном! Не городское диско, а пригородный блюз. Да еще интригующие отношения с женщинами и макинтош в придачу. (Эта песня была, кстати, САМОЙ исполняемой под гитару на всех тусовках — Майк просто в яблочко попал.) (И при этом — насколько неудачны и отвратительны были его попытки петь блатняк. Нелепейший акцент и интонации в «Гуру из Бобруйска», надуманный текст. Есть еще как минимум одна такая же «стилизация» (на квартирниках где-то) — это вообще инопланетянин поет и сочиняет. Он, по-моему, как «инь к яну», к этому тянулся.)

3. Увидел впервые на Подольском фестивале — это кульминация была, несомненно. Единственная группа, которая своим мифом приближалась (а в чем-то и превосходила) к западным. Вот сейчас они выйдут!.. Когда пошел рифф к «Дряни» — ну это как будто Роллинги «Сэтисфэкшн» заиграли у тебя на глазах... Кривой, грязный, гипнотический, т.е. это и есть «суть рока». И потом, сколько раз я ее ни слушал живьем, то же ощущение сохранялось, очень животное. Единственный, кстати, случай во ВСЕМ нашем роке — мне кажется, что многие только ее и ждали на концертах.

А дальше они начали играть где ни попадя почти еженедельно и через год просто осточертели. Куда ни придешь, всюду «Зоопарк» в придачу. Приелось, тем более что программа примерно одна и та же, а играли они очень средне, мягко говоря. И всё более вяло. Апофеозом стало выступление на юбилее «Машины времени», что расценивалось даже не как ренегатство, а просто пьяная деградация — все, в тираж вышел Майк, с Кобзоном только осталось.

Потом они потихоньку сгинули, но из наших это мало кто заметил — Сибирь на тот момент была куда актуальней, это уже наша движуха, а не постаревших «старших братьев».

А однажды летним утром включил на даче приемник (я тогда радио SNC все слушал) — «Зоопарк» играет. Одна песня, другая, третья — всё без комментариев. И сразу понял, что Майк умер, даже не удивился, когда сказали наконец. И в один миг он опять стал героем, как будто и не было этих последних лет. И так и остается для меня до сих пор (с другими не так). А через несколько лет — и Илья («Эй, басист, что мы делаем здесь?!» — хотя сначала-то «Борис» пелось). И барабанщик — в тюрьму на долгие годы. Всё как по нотам...

Один раз я даже поучаствовал немного в концерте «Зоопарка». У нас, в ДК МЭИ, снимать мне их уже надоело, я сидел, в стописятый раз смотрел на малоподвижного Майка и вдруг вспомнил, что на хромого Джина Винсента наводили обычно дрожащий луч прожектора, чтоб он поживей выглядел — не сам, так тень хотя б пляшет. Осветительский опыт у меня кое-какой был, я пошел в будку, навел на Майка пушку и начал трясти ее, как пулемет (каламбур, понимаш), а остальной свет погасил. И ничё, поживей пошло, Муратов даже рояль по сцене катал под конец. В результате «пулемет» слетел прямо мне на руку, и я получил сильнейший ожог, а на сцене некоторое время царила полная темнота... Мне даже казалось, что я просто СДЕЛАЛ этот концерт, хотя не уверен, что хоть кто-то, включая музыкантов, обратил внимание на выкрутасы со светом, кроме разве пары фотографов, которым темно было снимать... Шрам от ожога был виден очень долго, в день смерти Майка я про него вспомнил, глянул на запястье, а он прошел уже.

4. Недавно посмотрел все сохранившиеся видеозаписи Майка. Главное впечатление — какую бы хню он ни гнал, какие бы «маски» ни надевал (вдова, кажется, говорила: «Майк был умнее своих песен») — вот уж у кого не было никаких «проблем с самоидентичностью» (ныне, да и тогда, повсеместных и поголовных). Он тождественен только самому себе. Именно поэтому столь нелепы обвинения в плагиате, что, мол, это переводы всё. Да, он мог целыми куплетами почти подстрочно драть Дилана, включая названия, да еще и расположить их на альбоме в том же порядке (лень сейчас проверять, но, по-моему, «Блонд он Блонд») — и они моментально меняли окрас, «усваивались» по праву, только добавляя Майку гениальности. Тайна преображения. А вот у БГ (до сих пор, по-моему, блуждающего «в поисках себя») все это получалось гораздо хуже, несмотря на гораздо более изощренную переработку первоисточника.

Современная молодежь (у которой фактически нет своего голоса) вполне Майком интересуется. Моя старшая дочка большая поклонница (дочки сами это все нарыли, я их старательно от рока оберегал, только бардов заводил). Когда был юбилей Подольского фестиваля, специально пришла, привела одноклассниц посмотреть видеофрагменты на большом экране — Майк их просто сразил (хотя там и остальные как на подбор). С дикого бодуна, через 20 лет, на третьей копии... Да я и сам смотрел и думал: блин, неужели я там был...


Сергей ГУРЬЕВ
Музыкальный критик, один из основных рок-самиздат-критиков, в 1985—1991 годах был соредактором культовых самиздатовских журналов «Урлайт» и «Контр Культ УР'а», принимал участие в организации всесоюзных рок-фестивалей в Черноголовке и Подольске (1987), 1961 г.р.

1. Услышал и увидел впервые живьем в общаге МИФИ в 1981 году. Записей никаких до этого не слышал. Это был концерт, организованный клубом «Рокуэл Кент», Майк играл один в акустике первым отделением, а во втором была московская глубоко андеграундная группа «Кэндзабуро Оэ». Это было, в общем, мое первое столкновение с «питерской волной», выглядело непривычно. Как однозначный позитив было воспринято гиперорганичное соединение рок-н-ролльных ритмов и русскоязычного текста — никогда ранее такого слышать не доводилось. Обломала композиция «Гуру из Бобруйска», я тогда торчал на восточной эзотерике, читал в машинописи «Путь дзена» Алана Уотса и потому посчитал композицию идеологически вредной. Типа такое глупое подростковое охаивание важной темы... Майка тогда многие видели впервые и воспринимали неровно. С него, например, постоянно сползали пресловутые темные очки, мешая играть. Кто-то из зала крикнул: «Да сними ты их!» Майк ответил с эдаким нервным высокомерием: «У меня глаза болят, парень». В ответ кто-то крикнул: «Ты — дрянь!» Не понимая, что какой-то знаток заказывает следующий номер, я ждал, что сейчас начнется месилово...

2. Никакого другого ленинградского рока я на тот момент не слышал. Потом, когда посыпались магнитоальбомы, впечатления отстоялись только в 1985-м. Из питерской четверки мне больше нравились Майк и Силя («Брат Исайя»), чем БГ и Цой. БГ я сразу невзлюбил (если не считать песню «Электрический пес» и студийную сторону «Электричества»), у «Кино» целиком покатил только альбом «45», у «Странных игр» только «Метаморфозы»... У Майка же "на ура" пошли все четыре классических тропилловских альбома.

3. Записи приходили от младшего брата моей тогдашней любимой девушки, Шурика Иньшакова, большого фаната new wave. Сотрудничая с «Урлайтом», я всячески тогда подтягивал к нему Шурика, написавшего знаменитую «антиаквариумскую» статью «Сны о чем-то большем». БГ и Цой нам тогда казались манерными, «для мажоров», а Майк и Силя на их фоне более искренними, с живым чувством юмора... Вторым источником записей стали Сережа и Анжела Каменцевы, у которых дома проходили культовые квартирники. Они, в свою очередь, записи получали от Агеева.

4. Ценное в Майке — ну вот это же: синтез рок-н-ролльных ритмов и адекватного русскоязычного текста. Сейчас, конечно, понятно, что питерцы просто хорошо знали классическую рок-поэзию... БГ, Майк и чуть позднее Умка перекинули этот важнейший мостик, после чего в сознании наших меломанских масс вслед за рок-музыкальным появилось «текстовое измерение». Насколько Майк будет интересен «незаставшим», будет зависеть от того, насколько в народных массах утвердятся некие общие ценности и доминанты мировой и отечественной рок-культуры. Пока что ценность Майка, мне кажется, очевидна только в тех кругах, где все это имеет значение.


Александр ЗАЙЦЕВ
Музыкант (группа «Елочные игрушки»), 1973 г.р.

1. Я впервые услышал «Зоопарк», когда началась перестройка и фирма «Мелодия» выпустила пластинку «Сидя на белой полосе». Это была урезанная версия альбома, как я потом узнал. Я слушал ее довольно долго, до тех пор, пока не уехал в Питер поступать в университет.

2. Для меня пришло примерно одновременно — первая пластинка «Кино» на «Мелодии», первая пластинка «Аквариума», первая пластинка «Зоопарка». Сейчас думаю, что тогда, школьником, я не так адекватно воспринимал тексты Майка, в отличие от тексов Цоя или БГ.

3. Потом я приехал в Питер и смог наконец послушать все остальные записи Майка, до этого я жил в очень маленьком городе, и их было просто негде взять. В разное время мне нравились разные альбомы, сейчас я, наверное, больше всего хотел бы переслушать пластинку «Музыка для фильма», где есть песня «Мария».

4. Я знаю, что Майк интересен поколениям, его не заставшим. Думаю, им даже проще, они не имеют личного впечатления, оно не закрывает песен. У меня есть друг, который на десять лет меня моложе, он цитирует в своих песнях тексты Майка.


Илья КРИЧЕВСКИЙ
В прошлом Джек Уайт, сотрудник самиздатовских рок-журналов «Зеркало» и «Ухо», один из организаторов первого большого электрического концерта Майка

1. Впервые услышал в исполнении «Аквариума» — лето 1981-го, концерт в московском ДК «Прожектор» — «Пригородный блюз». Впечатление ошеломляющее. Слова с одного раза запомнил и помню до сих пор. Самая сильная вещь из всей программы. И — не БГ.

2. Воспринимался очень настоящим — человек, который знает, что делает, не мечется из стороны в сторону и говорит прямо. Если разобраться, было у него в песнях немало питерского тумана и символизма (sic!) — «Золотой лев» и все такое, — но даже это звучало жестко.

3—4. В конце 1982 года я надолго перестал слушать русский рок. Впечатления от Майка в тот год перебили Свин с АУ и «Футбол» Сергея Рыженко. Многое я услышал с большим опозданием. И сам Майк вроде бы опоздал, он был тем, кого не хватало року в 70-е. Но хорошо, что он был. Кто-то должен был спеть и «Пригородный блюз», и «Сладкую N». Он пришел и спел.

А концерт в ДК «Москворечье» поздней осенью 1981-го — это долгая история с огромным залом, который надо было заполнить. С аппаратурой, которую в конце концов взяли у Мелик-Пашаева. С какими-то 15-летними пацанами, которым я у входа отдавал даром билеты, лишь бы не пустовали места, а они не хотели идти на незнакомую группу. И очень сдержанная поначалу реакция зала. И вихрь всенародной любви в финале — большинство слышали Майка впервые.

В журнале «Ухо», в первом его номере (он же многострадальный пятый номер умученного «Зеркала»), Майка и «Зоо» прославлял Троицкий. Выстроил целую систему координат, которую сам же через полгода обрушил. Но кое-кто по этой системе пытался жить еще годы. Вот так вкратце.


Роман ЛЕЙБОВ
Доктор филологии, основатель русского ЖЖ, главный редактор гуманитарного сайта Ruthenia, 1963 г.р.

1. Думаю, примерно тогда же, когда об «Аквариуме», достаточно поздно. Года около 1987-го. Я учился недалеко от Питера, и к нам залетали автостопом разнообразные питерские люди, охотно бравшие в руки гитару, так что песни, наверное, я слышал раньше, но не различал.

Читать!

• 4 года с OPENSPACE.RU: что мы сделали зря
• Скользкий менеджмент или общее дело?
• Мария Годованная о Йонасе Мекасе
• Уроки «Оккупая» и ностальгия по искусству
• Рейтинг театральных вузов

2. А когда начал различать, стал слишком привержен «Аквариуму». Впрочем, уже тогда мне казалось, что Майк делает именно рокынрол (а БГ что-то другое). Это мне нравилось.

3. Потом я столкнулся с большим количеством поклонников «Зоо», которые при мне спели почти все. Естественно, я впечатлился, но все-таки не стал фанатом. Слушал, но не часто.

4. Очень интересен. Именно тем, что адаптировал к русским обстоятельствам драйв большого рока. Мне теперь задним числом обидно, что я это недостаточно хорошо понимал. Думаю, что Майк еще пригодится.

{-page-}

Глеб ЛИСИЧКИН
Журналист, промоутер, в прошлом A&R-менеджер компании «Снегири» , 1982 г.р.

Странно, что вы спросили меня, я все же совсем из другого поколения, чем Майк...

Читать!

• 4 года с OPENSPACE.RU: что мы сделали зря
• Скользкий менеджмент или общее дело?
• Мария Годованная о Йонасе Мекасе
• Уроки «Оккупая» и ностальгия по искусству
• Рейтинг театральных вузов

1. Про Майка (само имя, а не сами песни) я узнал в школе, когда читал книжку, в которой всякие ленинградские рок-деятели про Цоя, и там была одна, самая короткая, глава, написанная Майком. Буквально две странички. О чем там точно было, не помню, но впечаталась в память его фраза, мол, «в написании песен я тоже принимал участие, например, в песню “Бездельник” слово “Мама” вставил я». И я тогда подумал: это что еще за мудак, кого вообще волнует одно слово в песне?

Потом уже дошло, что, метафорически выражаясь, в этом вот «о-о-о, мама-мама» на самом деле было больше рок-н-ролла, чем во всей остальной движухе на [улице] Рубинштейна. Не шутливой антисоветчины и не показухи в вареных джинсах, а именно рок-н-ролла. Так я с ним и познакомился — уже после смерти.

Тогда уже появились кассетные переиздания записей Ленинградского рок-клуба — «Белая полоса», «Сладкая N», еще какие-то зоопарковские бутлеги. Мы в школе эти (ковригинские?) кассеты скупали просто все подряд. В общем, Майк мной тогда воспринимался скорее как один из персонажей недавней, но великой и романтичной истории, которую я по объективным причинам не застал, но частью которой мне тогда хотелось стать. Мы по юности же все тоже песни сочиняли, какие-то квартирники делали... Это была такая ролевая игра: кто-то читал «Хоббита» и в толкиенистов играл, а мы с друзьями слушали кассеты (в том числе и Майка), читали все эти воспоминания про портвейны и ментовские разгоны концертов и сочиняли свои песни.

4. Ну, любой человек ценен, что за вопрос. Другое дело, что я, честно говоря, не назвал бы Майка дико влиятельным историческим персонажем: его песни (как и творчество многих других музыкантов того времени) было весьма герметично. В том смысле, что в отрыве от окружающего макабра это сложно воспринимать и понимать. «Гопники», «Гуру из Бобруйска» — к этим песням же теперь надо целые справочники выпускать. Остались и песни более вневременные — та же «Дрянь». Но, честно говоря, если бы в нынешнем русском роке было меньше песен с рифмами «лето — котлета» , я бы не сильно огорчился, — а базис этому задавал в том числе и Майк.

Так что не знаю, как ответить на ваш вопрос про ценность. Жил-был человек, он играл рок-н-ролл. Спустя почти двадцать лет после смерти его помнят — это хорошо. Я не люблю всякие слеты, посвященные каким-то датам, но вообще, человеческая память — это хорошо.


Мирослав НЕМИРОВ
Деятель современного искусства, поэт и певец (группа «аРрок через океан»), 1961 г.р.

1. 1983, Тюмень, весна. Артурбан Струков. Мы в очередной раз были в ссоре, полгода не общались и не здоровались, сталкиваясь в университетских коридорах. Вот он ко мне подходит на [улице] Республики, где-то между Челюскинцев и Первомайской:
— Ладно, давай мириться, мне тут такую музыку из Свердловска прислали! Ленинградский рок — «Зоопарк» и «Аквариум», такие группы. Надо, чтобы ты послушал.

Ладно, помирились. Пленка у Артурки была с собой, поехали слушать к Коноплеву. Там уже толпа ждала, заранее оповещенная, чтобы приходили слушать Нечто Из Ряда Вон. Артурка по пути рассказывал:

— Такая совершенно ни на что не похожая музыка; рок, поет — не поет, а так свободно рассказывает длинную историю. И строчки такие длинные!

Ну и приехали, ну и послушали. Фрагмент «Блюза де Моску» («Пригородный блюз номер 2», «Трах в твоих глазах», «Когда я знал тебя совсем другой», «Дрянь», «Сладкая Н.») — и фрагмент аквариумского «Электричества» («Минус тридцать», «Вавилон», «Прекрасный дилетант»). Были поражены, да, это правда.

Больше всего поразило, что такое вообще возможно. У нас, тут, в СССР! Рок! Забойный! Мы — не одни! Есть люди, которые такие же, как мы; которые любят и понимают все, что и мы, и которые играют это все, в электричестве, полным составом! Не спрашивая никакого разрешения на записи и концерты ни у кого («Ты — дрянь!» — такое, понятно, в принципе не могло быть никоим образом дозволено никакими советскими органами; поэтому, очевидно, они и не спрашивали никакого разрешения ни у каких органов). Но — играют, выступают с концертами, и концерты записываются и распространяются, и вот даже до нас дошли. Можно! Главное — брать и делать!

Но не только. Еще — манера пения, вернее, способы соединения слов друг с другом и с музыкой: не слыханная и не вообразимая нами доселе свобода в этом соединении, в строчку можно втиснуть сколько угодно слов, и строчек можно сколько угодно (это результаты изучения Дилана, как я сейчас понимаю). Это открывало чрезвычайно широкие возможности и перспективы. (Сейчас этим рэперы занимаются, кстати.)

Ну и музыка. Запись пришла к нам, сопровождаемая пояснением, что это ленинградский панк; Майк потом много раз открещивался от имени панк-рокера, но грязно сыгранный, быстрый, жесткий, шумный, хаотичный ритм-энд-блюз — что это, как не панк? И это панк и был.

2. Остальные альбомы — всё больше и больше разочаровывали.

«ЛВ» — две отличные песни («Белая ночь» и «Я просыпаюсь каждое утро»), остальное так… «Город Н.» — «Все те мужчины» — да, отличняк, остальное было гораздо сильнее на все том же «Блюзе де Моску». Здесь — вялое и маложивое. «Белая полоса»? Ну, так…
Майк на глазах погружался в пучину уныния и депресняка. Тогда же это настигло и Гребенщикова: «День серебра» того же 1984 года уже вполне унылая пластинка, а уж дальше… А через пару лет и Цоя туда же засосало...

Вообще удивительная загадка: внезапный взлет советского рока в самом начале восьмидесятых (к перечисленным добавлю и «Центр», первую его пластинку; «Стюардессу летних линий», ничего и близкого к которой по свежести и офигительности [Василий] Шумов за последующую, вот уже почти тридцатилетнюю карьеру не …) — и очень быстрое падение. И больше — ничего и близко подобного вот уже за 25 лет. Хорошие группы появлялись с тех пор, конечно (та же «Инструкция по выживанию» начала девяностых или «Cheese People» нынче), но такого фонтана и такой движухи — нет и в помине.

(«Сладкая Н.» — акустическая, пришедшая позже всех, первый альбом — понравилась опять, кстати. Но это, опять же, молодой Майк.)

3. Мы воспринимали Майка — и полюбили не как тот самый пресловутый «русский рок» (нынче — СашБаш, Шевчук, Летов, тогда — «Воскресенье», «Россияне» и тот же Шевчук): «честные злые песни», портвейн, тельняшка, ватник — а как русскую ветвь общемировой новой волны, панка и постпанка, самой модной и гиперультратехнотронной минималистической музыки. «Стренглерс», «Мэднесс», «Софт Селл», «Дюран Дюран», «Депеш Мод», «Костелло», «Паблик Имидж Лимитед», «Адам энд зе Антс», «Зоопарк», «Аквариум», «Кино», «Центр».

И он такой и был! А если он не сумел сделать ту же «Белую ночь» так, как хотел — а хотел он, по слухам, сделать электронную минимальщину, — ну вот мы сделали. И другие песни сделаем, какими они должны быть на самом деле. А не так, как получилось у «Зоопарка» по условиям места и времени.

4. Не знаю. Плохие записи, проклятый «русский рок» (то есть унылый вой), в который Майка упорно норовят записать — и, увы, он в него вполне вписывается очень большой своей частью — вполне верю, что не очень это все будет интересно передовой молодежи текущих и будущих поколений.

Но нам он дорог. И песни — они отличные на самом деле, если их сделать правильно, как следует. Поэтому будем делать эти песни. И пытаться вернуть его, Майка, в новейший общечеловеческий оборот.


Илья ОВЧИННИКОВ
Музыкальный критик, специалист по классической музыке, член экспертного совета Московской филармонии, 1975 г.р.

1. «Зоопарк» услышал впервые году в 1987-м или 1988-м, по радио «Юность» передавали песню «Сидя на белой полосе», даже записать успел. Впечатления большого не произвело, хотя о группе «Зоопарк» мне к тому времени все уши прожужжал один друг детства, чья мама была знакома с Майком и очень ценила его творчество. Летом 1988-го купил из-под полы пластинку «Белая полоса»: «Буги-вуги» мне не понравилась, поскольку я уже успел полюбить версию «Секрета», зато песня «Гопники» реально снесла мне крышу. Вот этот вот логический переход «Но имя им гопники, имя им легион. // Потому что они — гопники...» казался просто прорубом в другое измерение. Если не ошибаюсь, Паркер в свое время писал по этому же поводу, будто трудно было поверить, что такая песня издана фирмой «Мелодия». Да, точно такие ощущения и были.

2—3—4. На фоне остального ленинградского рока Майк, по моему тогдашнему ощущению, выглядел слабовато. Даже те пластинки «Аквариума», «Алисы», «Кино», что тогда первыми вышли на «Мелодии», были по ряду параметров сильнее, при том что на них не всегда попадало лучшее. «Уездный город N» был услышан уже позже, действительно сильная вещь. За что многие так любят «Пригородный блюз» и «Сладкую N», решительно понять не могу. Про «Песню гуру» выразился бы еще сильнее, но, наверное, в свое время в ней «что-то было». На пластинке позже вышел альбом «LV», это было вполне мило. «Лето, я изжарен, как котлета» — более непосредственный и менее попсовый вариант того, из чего потом «Чайфы» сделали «Оранжевое настроение». Чем может быть Майк интересен поколениям, не заставшим… не знаю, однако среди друзей, кому сейчас около 27, знаю немало тех, кто его ценит, — значит, находят в нем что-то. Песня «Гопники» по-прежнему имеет успех в любой компании, сам я тоже любить меньше ее не стал. Допускаю, что лучшее у Майка прошло мимо меня, однако музыку уже давно слушаю другую.


Юрий САПРЫКИН
Музыкальный критик, редакционный директор журнала «Афиша», 1973 г.р.

1. «Зоопарк» я услышал значительно позже, чем узнал о его существовании.

По-моему, первое, что мне попалось, — мелодиевский миньон с песнями с «Белой полосы». Почти одновременно знакомая подкинула катушку с альбомом «LV», которая была еще дико понтово оформлена — с ксероксом обложки и прочей красотой. Я уже слышал песни Майка в исполнении «Секрета», читал про его концерты у Житинского в «Авроре» — и по всему выходило, что это такой ретроградный дядька, в смысле музыки обращенный куда-то в 70-е, а мне тогда это не очень нравилось. И еще что бросилось в глаза — что группа играет как-то неряшливо, и тогда мне это не понравилось тоже.

2. Ну вот так и воспринимался. Все остальные были в конечном счете модные парни — постпанк, нью-вейв… Ну и Гребенщиков посреди этого парил, как некая эфирная сущность. А Майк был такой грубый, приземленный, очень несовременный, и поначалу я как-то это не оценил.

3. Дальше я постепенно переслушал всю дискографию, на концерте Майка так ни разу и не побывал, а по сообщениям, доходящим из столиц, было понятно, что и «Зоопарк» уже не тот. Я так и не смог полюбить и принять весь, так сказать, корпус творчества Майка; мне всегда нравилось у него то, что идет условно от Лу Рида, и страшно раздражало все, что идет от Дилана — все эти напыщенные романтические многословности. Самые любимые песни — они же самые жесткие: «Гопники», «Песня простого человека», «Белая ночь/Белое тепло». Ну и «Старые раны», конечно.

4. Вот не знаю. Боюсь, что Майк сошел с мейнстримного общеобязательного горизонта гораздо стремительнее прочих, что обидно и не очень справедливо, но уже непоправимо. То есть могу себе представить юных меломанов, изучающих альбом «Уездный город N» через запятую со сборниками калифорнийского гаражного протопанка, но вряд ли Майк будет им ближе и понятнее, чем те же калифорнийцы. «Все было так, как бывает в мансардах» — а как бывало в мансардах? Никто ж не поймет уже.


Роман СЕНЧИН
Писатель, рок-музыкант (группа «Плохая примета»), 1971 г.р.

1. «Зоопарк» — альбом «Белая полоса» — я услышал году в восемьдесят седьмом, классе в девятом. Тогда рок-музыка наконец-то стала доходить до подростков даже таких медвежьих углов, как наш Кызыл... Не могу сказать, что песни Майка мне очень тогда понравились — тогда у нас были другие герои: «Алиса», «Кино», «Наутилус», чуть позже (в восемьдесят восьмом) громыхнула «Гражданская оборона», которую чуть ли не ежедневно слушаю до сих пор... Кассеты с рок-музыкой привозил мой знакомый паренек. Он жил в Ленинграде, но в Кызыле у него были бабушка и дедушка, которых он навещал. Вот он и просвещал нас... О Майке я тогда почти ничего не знал, как и о других рокерах. Потом уже появились статейки в «Парусе», «Ровеснике».

2. Как я уже сказал, тогда песни Майка тускнели на фоне гимнообразных произведений Цоя, Кинчева, Борзыкина, но цитаты из майковских песен звучали в жизни чаще. Помню, мы любили, выпив вина, садиться на белые полосы, часто вспоминали в разговорах строки из его песен.

3. В восемьдесят девятом я уехал учиться в Питер и там уже послушал, наверное, все альбомы «Зоопарка» и акустические Майка. Встречал его несколько раз в районе, где он жил (там и рок-клуб относительно близко). Один раз он с нами выпил во дворике. Мы — полуподростки — были счастливы этим пятнадцатиминутным общением. Потом всем хвалились, что пили с Майком. Через два года я услышал песню «Выстрелы», где есть слова про «друзей», и мне стало стыдновато за себя прошлого и за сотни подобных мне, которые уговаривали его «посидеть, выпить», а то и домой к нему лезли. Хотя, с другой стороны, это для любого публичного человека своего рода крест. Особенно для тех, кого любит народ.

Читать!

• 4 года с OPENSPACE.RU: что мы сделали зря
• Скользкий менеджмент или общее дело?
• Мария Годованная о Йонасе Мекасе
• Уроки «Оккупая» и ностальгия по искусству
• Рейтинг театральных вузов

4. «Зоопарк» стал для меня необходим относительно недавно, когда я перевалил тридцатилетний рубеж жизни. В песнях Майка есть очень ценный сплав горечи, боли, цинизма, бессилия и протеста. Эти песни помогают жить, дают силы и успокаивают, когда кажется, что голова лопнет от проблем, неприятностей. Включаешь магнитофон — и понимаешь, что ты не одинок со всем этим грузом жизни... Насчет интереса к Майку новых поколений — вопрос сложный. Рок-музыка была модной, и ее слушали все. Но действительно всенародными были «Кино», «Наутилус», некоторое время «Алиса». «Зоопарк» имел свою аудиторию, наверное не очень большую, но на которую не действовали веяния моды. Знаю, что и сегодня некоторая часть двадцатилетних слушает «Зоопарк», нуждается в нем. Уверен, что Майка не забудут еще очень долго. А уж в истории нашей рок-культуры он занимает центральное место. По существу, он ее и создал.


{-page-}

 


Редкие фото: Концерт Майка и «Зоопарка» в Тюмени — февраль, 1988

Вот как описал это очевидец Игорь Плотников:

«Выписала как-то Гузель зимой 1987—1988 года по рок-клубовской линии Майка Науменко с “Зоопарком” в Тюмень. С залом приличным на пару тыщ мест договорилась, в ДК “Геолог” выступать — 6 или 7 концертов. По два в день.

Зритель шел на столичные штучки «мы к вам заехали на час» довольно бойко, не имея об их творчестве никакого представления и не ведая, что его там ожидает. Но еще бойчее пробиралась в ДК без билетов прогрессивно-неформальная молодежь — тюменская рок-тусовка в полном составе человек 50. На каждом концерте «Зоопарка» отплясывала она под забойные майковские рок-н-роллы: сначала в проходах между рядами и перед сценой, а после пары концертов, пообвыкнув и осмелев, с первыми звуками музыки вываливала на сцену и колбасилась там до победного конца. Музыканты не возмущались подобной ретивостью фанов и всячески поощряли вакханалию, творившуюся на сцене.

Остальная девственно непаханная тюменская публика в зале, пришедшая на культурно-массовое мероприятие, пребывала в шоке, созерцая происходившее с отвалившейся челюстью и нервной дрожью в конечностях.

Музыкантов «Зоопарка», как высоких гостей, угощали поначалу коньяком, а под конец они и знаменитой томатовкой производства Димы Попова не брезговали. А чего им? Они же герои рок-н-ролла. И не такое киряли».



{-page-}

 

Группа «аРрок через океан» записала кавер на песню Майка «Белая ночь, белое тепло». Песня 1982 года




Ссылки:

Майк Науменко и его «Зоопарк»

Майк Науменко и группа «Зоопарк»

Моя сладкая N (для тех, кто еще не забыл Майка Науменко...)

ЖЖ-сообщество, посвященное Майку Науменко

Майк (Михаил) Науменко и группа «Зоопарк». Алексей Карамышев на rockmusic.ru

Часть I
Часть II
Часть III

Ленинградский подпольный журнал «Рокси», 1980, №4
Новости звукозаписи: М. Науменко. «Сладкая Н и другие»
Интервью с Майком

«Рокси», 1983, №6
Новости звукозаписи: Зоопарк. «Уездный город Н»

«Рокси», 1984, №7
Интервью с Майком, взято Алеком Зандером

«Рокси», 1985, №8
Новости звукозаписи: «Зоопарк»: «Белая Полоса»

«Зеркало», 1982, № 4
Майк Науменко. «Майк о Майке»

Майк Науменко о Викторе Цое

Майк Науменко о своих песнях

«Fuzz», 2003, №3—4
Майк и другие. Воспоминания барабанщика Валерия Кириллова

Кушнир А. «100 магнитоальбомов советского рока. Избранные страницы истории отечественного рока. 1977—1991: 15 лет подпольной звукозаписи». Майк, LV (1982)

Мирослав Немиров о Майке в Большой Немировской Энциклопедии

Эй, звезда рок-н-ролла!
Андрей Точинов, интервью с Наилем Кадыровым. Литературная Россия, 26.03.2010, №12

Наталья Науменко, жена Майка Науменко, в гостях у Александра Липницкого в программе «Содержание» на радиостанции «Финам FM» 11 апреля 2010 года