Игорь Бутман: «Можно встать в позу, но ради чего?»

Посол российского джаза на ТВ рассказал ГРИГОРИЮ ДУРНОВО о том, почему появляться в телешоу — это его миссия

Имена:  Игорь Бутман

Посол российского джаза на ТВ рассказал ГРИГОРИЮ ДУРНОВО о том, почему появляться в телешоу — это его миссия

Создается впечатление, что саксофонист Игорь Бутман — самый деятельный человек в российском джазе. 47-летний музыкант отдувается за весь наш джаз на центральном телевидении, организовывает концерты зарубежных джазменов в России в гостинице «Уланская» (вместо закрывшегося в январе прошлого года Le Club, в котором Бутман был бессменным арт-директором) и на других площадках, проводит масштабные фестивали, выпускает диски (последний — «Веселые истории» в США) и не забывает играть сам. На этой неделе, к примеру, 11 июня в Доме музыки на широко разрекламированном концерте встретятся оркестр «Виртуозы Москвы» и ансамбль Four Brothers, состоящий из братьев Бутманов (саксофон и ударные) и братьев Ивановых (фортепиано и контрабас). А на фестивале «Усадьба. Джаз» в Архангельском  Игорь Бутман появится 13 июня — и снова вместе с братом.

— Как любителя джаза меня больше всего интересует, возродится ли Le Club — будете ли вы постоянно проводить концерты под этой вывеской или какой-нибудь другой?

— Пока нет. Сейчас мы базируемся в гостинице «Уланская», но ее владелец не хочет иметь постоянно функционирующий джаз-клуб. А у меня нет ни времени, ни сил всерьез заниматься клубом, придумывать финансовые обоснования. Поэтому он существует скорее как концертная площадка для интересных мне музыкантов, которым, например, больше негде выступить. Клубы «Союз композиторов» или Jazz Town делают концерты каждый день, но организуют их довольно спонтанно и многим музыкантам платят мало.

— А фестиваль «Триумф джаза» вы будете продолжать?

— Обязательно. Мне нравится им заниматься. Сейчас он получается, затрат больших не требует, мы его делаем совместно с «Домом музыки», и фонд «Триумф» пока продолжает нам помогать.
Но времени у меня действительно нет больше ни на что. Сейчас меня рвут на части всякие шоу — и Максим Галкин, и Андрей Малахов. А если не будешь к ним ходить, то джаз вполне может потерять в популярности. Получается, это какая-то моя миссия. Не то что я очень хочу всем этим заниматься, но я чувствую, что если не буду ходить, то не будет продаваться ни моя пластинка, ни чья-либо еще! А так — смотрите, всюду выступают братья Ивановы, Георгий Гаранян, Геннадий Гольдштейн, Давид Голощекин, Александр Ростоцкий, — плохо каждый из них играет или хорошо, это уже вопрос десятый. Фестиваль в Архангельском проходит, какие-то еще мероприятия. Но на телевидении от имени джаза никто, кроме меня, не выступает, разве что Гаранян появляется на «Фабрике звезд» или еще в каких-то передачах, но этого недостаточно. А больше там никого не знают, поэтому звонят мне. Я же не могу сказать: «Позовите вместо меня Анатолия Кролла». Мне тогда никто звонить не будет, и Кроллу не позвонят, что самое ужасное. Поэтому приходится во всем этом участвовать, не оставляя, конечно, мысль о том, что надо делать хорошую музыку.

— А почему джаз сейчас востребован, как вам кажется?

— Потому что люди наконец-то услышали джаз в хорошем исполнении. Почему у нас в последние десятилетия советской власти джаз не звучал, почему его не любили? Потому что его плохо играли! Вы считаете, что наши авангардисты хорошо играли? Их музыка — это был вызов строю, вызов существовавшему тогда мейнстриму, но сыграно это было плохо. Таким экспериментаторам я не верю. Я ведь сам участвовал в подобных экспериментах и знаю, о чем говорю. А сейчас люди услышали настоящих зарубежных музыкантов. Но в последние годы наш джаз начал догонять западный по уровню, и его тоже начали слушать. Молодежь хорошо играет. И люди моего поколения многому научились, пообщавшись, поиграв с хорошими музыкантами, пожив за рубежом.
Как следствие, возник и гламур, я везде мелькаю. Появились знакомые банкиры, знакомые меценаты, знакомые политики. Я думаю, президент Клинтон дал отличный толчок для развития российского джаза, когда специально для него в Кремле устроили именно джазовый концерт (в 1995 году. — OS) — и пожалуйста, Игорь Бутман сыграл для Билла Клинтона в Кремле. Обычно ведь в Кремле в таких случаях делают концерты классической музыки, в которой мы традиционно сильны. Но решили сделать джазовый концерт.

— Вы считаете, что в советское время никто хорошо не играл?

— Хороших музыкантов было меньше, конечно. Ансамбль «Аллегро», Герман Лукьянов, Леонид Чижик, Давид Голощекин и все. И — авангард: Сергей Курехин, Анатолий Вапиров и Владимир Чекасин. Как тут полюбить джаз? О чем вообще говорить, если я был единственным саксофонистом! Представляете: Игорь Бутман, двадцатилетний саксофонист, один играет на саксофоне хорошо! Меня звали к себе Лундстрем, Левиновский, Лукьянов — все, кто мог. Плюс у меня был свой ансамбль, плюс я играл с Курехиным, плюс записывался для «Аквариума» и для «Кино». Просто, кроме меня, больше никого не было. Да, в старшем поколении, конечно, были выдающиеся саксофонисты. А я один. Вы знаете какого-нибудь хорошего саксофониста моего возраста? Назовите хотя бы одного, известного или неизвестного! А хотите, я вам сейчас назову нынешних молодых саксофонистов? Это одногодки! Блестящие музыканты — Дмитрий Мосьпан, Константин Сафьянов, Андрей Красильников, Станислав Должков, Тимур Некрасов, Роман Соколов, который играет с Лукьяновым, в Питере великолепный Кирилл Бубякин, — вон сколько я уже вам насчитал молодых ребят, и еще далеко не всех назвал.

— Но слушают ли джаз сегодня по-настоящему? Все-таки эта музыка часто становится сопровождением для еды.

— Нет, это просто люди едят во время прослушивания музыки. В джазовые клубы ходят специально на концерты. Просто хозяева этих заведений привыкли руководить ресторанами и не понимают, что в джаз-клубе на первом месте есть и должна быть музыка. И у нас на самом деле такая же ситуация. Никто не говорит: «Я хочу пойти поесть в «Союз композиторов» — там играет хорошая музыка», говорят: «Пойдем в «Союз композиторов», там хорошая музыка, а еще можно и поесть», а некоторые говорят так: «Давай пойдем поедим туда-то, а потом в «Союз композиторов» или в Le Club, послушаем музыкантов». Просто это такая форма джазового музицирования — в клубах, там, где можно поесть. Если запретить еду, получится концертный зал. А здесь сами музыканты тоже могут на сцене выпить, и в этом расслабленном музицировании и слушании есть своя прелесть, ты видишь и слышишь такое, чего больше не увидишь и не услышишь никогда, ты становишься ближе к музыкантам. Внутренняя свобода, которая идет от джаза, предполагает и внешнюю свободу.

— То есть интересующаяся публика в России есть и среда есть?

— Есть.

— А глянец — необходимое условие для того, чтобы джаз существовал?

— Чтобы как-то выживать в этом мире, надо примириться с глянцем. Можно, конечно, встать в позу, но ради чего? Потом, мне кажется, молодые музыканты должны и смогут, несмотря на всю эту мишуру, сделать что-то талантливое. Не обязательно же все должен делать один Игорь Бутман — он не может и новую музыку придумывать, и в глянец попадать, и открывать клубы, и делать фестивали, и поднимать джаз в России на какой-то уровень.