Игорь Тонких: «Бизнес по-прежнему дикий»

Ветеран промоутерского бизнеса о прошлом, настоящем и будущем гастрольного дела в Москве

Имена:  Игорь Тонких

Свой первый концерт Игорь Тонких организовал в 1986-м году. А его бренд FeeLee, ныне воплощенный в серьезную компанию Feelee Group, существует на рынке ровно 20 лет. Двадцать лет — маленький срок, как заметил один отечественный певец, но в нашем до сих пор диковатом и неустроенном шоу-бизнесе это очень много. Кстати, FeeLee - это не только промоутерская компания, но еще и независимая фирма грамзаписи, появившаяся в стране одной из первых.

За истекшие десятилетия на счету Тонких немало событий первого порядка - это и переиздание альбома группы «Воскресенье» 1981 года, и первые концерты Ника Кейва, и выступления Coil, и выездные фестивали «Учитесь плавать»... Мало того, на совести Игоря — успех московского клуба «Икра», которым он руководил последние два года. Двадцатилетие творческой деятельности Игорь Тонких встретил двумя серьезными мероприятиями — концертами таких непохожих, но очень значимых музыкантов, как Лори Андерсон и Полли Джин Харви.

УРОКИ ИСТОРИИ

- Скажи, с чего все началось? Я и про увлечение музыкой, и про концертную деятельность.

- Истоки меломанства сложно вычислить. Все мы ходили с приемниками типа «ВЭФ», слушали «Голос Америки» или «Би-би-си» в зависимости от дня недели, от расписания. Родители к музыке никакого отношения не имели: папа — военный, мама — учительница. В институте ходил на концерты «Машины Времени», «Високосного Лета», но организацией концертов не занимался.

- Оно тогда довольно рисковым делом было.

- Ну, может, и слава Богу — я на самом деле многие вещи не делал в жизни, доверяясь интуиции. Например, мне предлагали возглавить горбушкинский рынок, когда начались уже эти торгово-бандитские дела. Пара директоров пропала, кстати, в те времена... Так вот, окончил я МАИ, и распределен был на завод им. Хруничева, «почтовый ящик» на Филях, в чьем ведении был ДК имени Горбунова. Когда я пришел становиться на учет в местный комитет комсомола, меня спросили: что будешь делать? Ничего. А чего любишь? Музыку люблю. Музыку будешь делать? Ну, музыку буду... Сделал первый концерт — «Черный кофе» и «Легион», потом «Звуки Му» с кем-то еще, потом притащил туда рок-лабораторию, привел с Маяковки спекулей-меломанов, нашли Борю Симонова, который сейчас «Трансильвания», под эгидой завода сделали клуб филофонистов — и все завертелось. В 85-м пришел на завод, в 86-м сделал первый концерт, в 88-м начал работать под вывеской «Фили».

- «Фили» были ведь едва ли не первой компанией на антрепренерском рынке — и уж точно первыми стали привозить западные группы.

- Ты имеешь в виду — альтернативные и независимые? Ну... наверное. Вектор был направлен из Прибалтики. Во второй волне был Гедрюс Климкявичюс — ну ты помнишь, фирма «Зона», становление российского «Полиграма», а потом «Юниверсала», «Снегири»; сейчас он, по-моему, в России ничего не делает. А вот из первой волны ребят след простыл — но все пошло от них. World Domination Enterprise, Sonic Youth, не добравшиеся до Москвы Sugarcubes... Я на них ездил в Вильнюс, стоял перед Бьорк и думал — бл*дь, это же точно звезда, большая звезда!

- Не прошло и пяти лет, как вышел ее первый сольник... А до Питера ведь они доехали, кажется?

- До Питера — да, доехали. Но их никто не встречал, концерта не было, им негде было жить. Сева Гаккель с ними как-то носился, но они уехали в досаде и расстройстве.

- Странные были времена — гастролеры квартировали по московским друзьям; я, помнится, ездил брать интервью у The Band Of Holy Joy на квартиру к Плюхе, к Леше Плюснину, в какую-то дикую глушь.

- Думаю, что у UB40 и Билли Джоэла, которые приезжали тогда по линии «Росконцерта», все было нормально, включая валютные гонорары. Нет, здесь, у нас, тоже были деньги, но они были щадящими. Кстати говоря, из-за денег и не приехали Sugarcubes. Цифр не помню — знаешь, у меня до сих пор лежат расходные номера, где гонорар группе «Воскресенье» исчислялся в миллионах, и сколько это по нынешним меркам, совершенно непонятно — но Sugarcubes хотели, кажется, 10 000 долларов, а мы были готовы на пять, и не сложилось. Потому что невозможно сделать то, что невозможно сделать.

- К тому моменту они ведь были звездами «инди».

- Конечно! Они были в чартах NME. Впрочем, если World Domination Enterprise канули в лету, то Sonic Youth, наш второй концерт с западными артистами, они по сей день живы, да и у Бьорк все в порядке.

- Освети, пожалуйста, момент вашего перехода к звукозаписи.

- Был фестиваль «Рок против террора», 91-й год — ты помнишь, наверное. Гарик Сукачев получил п*здюлей от милиции на Арбате, тут же, рядом, были Грузия и Литва, и стало понятно, что силовые структуры сильно всех допекли.

Музобщественность возмутилась, затеяли фестиваль. Все главные были на тот момент — Гарик, «Алиса», ДДТ, «Наутилус», «Чайф», «Кроссроудз», «Нюанс», «Мцыри» из Грузии, «Бикс» из Литвы, «АукцЫон», «Калинов Мост». Все писалось — концерт делался совместно с телекомпанией «ВиД» — и пришло время выпускать винил. Где? С кем? Это и был повод создать фирму грамзаписи. В это время Оля Немцова ушла из «Эрио» (то ли ушла, то ли фирма развалилась) и стала соучредителем, а Гедрюс помог с ноу-хау. В 1992-м году мы выпустили первую пластинку, но не «Рок против террора», а «Воскресение» — как дань уважения. «Рок против террора» стал вторым номером. И компакты мы тоже стали выпускать довольно быстро.

- А почему именно «Воскресение» стало первым номером в вашем каталоге?

- Почему? Это, во-первых, золотой состав, потом под выход пластинки мы их умудрились собрать в Горбушке — с тех пор, кажется, Костя с Лешей больше не разговаривают друг с другом... Но концерт был шикарный. «Программа «А» снимала».

- А потом ты стал главным дистрибьютором западной независимой музыки в России.

- Началось все с лицензии. Была первая пластинка: Dead Can Dance — «Into The Labyrinth», 1994-й. Потом Ник Кейв — «Let Love In»... соответственно, если в первом случае были 4AD, то во втором — Mute. Собственно, так оно и пошло-поехало. Как говорил Леня Захаров из «Комсомолки»: как прослыть фирмой грамзаписи с хорошим вкусом? Надо просто заключить лицензионное соглашение с фирмой грамзаписи с хорошим вкусом! После этого мы стали дистрибьютором еще и Beggars Banquett, XL Recordings, Ninja Tune, Warp... много было хороших лейблов. Мы с самого начала выбрали независимую нишу. Тут был и экономический резон — сектор всех независимых примерно равен мэйджору; приятен репертуар, не нужно пачкаться, можно зарабатывать деньги без проституирования. Без компромиссов. {-page-}

АРТИСТЫ ХОРОШИЕ И РАЗНЫЕ

- Вспоминая свой опыт, можешь ты назвать музыканта, с которым было максимально сложно работать?

Квинтессенцией всего была отмена концерта Диаманды Галас в 2002-м. Все билеты были проданы, артист приезжает, селится в пятизвездочной гостинице, все хорошо, потом приезжает на саундчек — и за два часа до концерта говорит, что никакого концерта не будет. Нервный срыв — есть масса людей, которые этому были свидетелями. С такими артистами мы больше не имеем дела.

Сложно было готовиться — и мы были готовы к тому, что это будет сложно, — к Трики. Он капризный, взбалмошный, у него специальное питание — за кулисами МХАТа мы развернули чуть ли не диетологическую лабораторию. А оказалось, все, что нужно человеку — большой кусок шмали, было так хорошо и спокойно! Я потом вызвал Китайца, и он набил ему «ТРИКИ» кириллицей, прямо на брюхе.

- А с кем было легче и проще всего?

- Ну вот последний концерт Лори Андерсон. Очень приятные, благожелательные, взрослые люди... Да вообще мало кто распальцовывается. Мы же не работаем с психованными поп-звездами. Там другая философия жизни, там надо вы*бываться, чтобы все об этом говорили, — это неотъемлемая часть звездной жизни.

- А концерт Ника Кейва в 98-м?

- Есть вещи, которыми гордишься. Этот концерт был в нужное время, в нужном месте.

- Я тогда единственный раз в жизни видел пританцовывающего Дмитрия Петровича Ухова. Надо многое сделать, чтобы такого добиться...

- Те концерты были уже совсем на грани кризиса. Знаешь, все активные промоутеры могут вспомнить, как им напортили кризисы. Первый раз нас обдало в 94-м, аккурат под концерт Дэвида Бирна с «Аквариумом»... А в 98-м было все очень серьезно. Мы бездумно брали кредиты, прогнозы были только оптимистическими. А потом я оказался вообще без квартиры, без машины, зато с огромными долгами. Кредиты были пять процентов в месяц, шестьдесят годовых...

- А Пи Джей Харви ты ведь второй раз привозишь?

- В первый раз мы выступали только как букинг-агент. Я не присутствовал на концерте, уж не помню почему. Не мог. Поэтому с нетерпением жду концерта. Я вообще от своей работы получаю мегатонны удовольствия. Даже когда психую, если все идет плохо... Есть люди, которые идут на работу, как на каторгу, а я — счастливый человек. Если бы сверхзадачей для меня было бы количество денег, возможно, все было бы по-другому, но это не так. Работа — огромная часть жизни, этим нельзя пренебрегать. Не нужно мучить себя на работе с тем, чтобы заработанные адским трудом деньги потом конвертировать в удовольствия. {-page-}

ПРОШЛОЕ И НАСТОЯЩЕЕ

- Какой тебе видится ситуация в российском промоутерском бизнесе сегодня? Какой она стала по сравнению, скажем, с 2000-м годом?

- Когда нефть дорожает — все хорошо, и это не зависит от самого бизнеса. У людей есть деньги, они готовы их тратить, это плюс. Но бизнес не стал более консолидированным, он по-прежнему дикий, в нем работают по-прежнему отдельные игроки, нет крупных, профессиональных, институциональных инвесторов — а все потому же: ситуации не прогнозируемы, бизнес очень скрытный, с большим количеством рисков. Но очевидно, что он пойдет по цивилизованному пути — станет более белым, более прозрачным, будет укрупняться — обычные процессы развития экономики.

- Судя по тем концертам, которые все последние годы связаны с «Филями», есть тенденция к музыкантам крупного масштаба, но при этом — не для всех и каждого. Не было у тебя искушения заниматься другими артистами, более понятными массам?

- Были! И тут же были знаки, говорящие: этим заниматься нэ трэба! Например, один из немногих концертов, которые отменялись в моей практике, — Глория Гейнор в Кремле. Можно толкаться жопами и локтями, воюя за одних и тех же исполнителей, а можно иметь преимущества: зная определенный тип аудитории лучше других, тратить меньше денег на рекламу, угадывать артиста, прикидывать цены на билеты, пути продажи и промоушена... С одной стороны, у нас — ниша, с другой — она очень большая.

- Какова сегодня политика FeeLee Records? Вы не очень заметны на общем фоне, но тем не менее вы присутствуете.

- Из больших релизов отмечу «Кровосток», но опять же, я подписывал комплексный контракт— он включал в себя эксклюзивные выступления в «Икре». Рекорд-бизнес уходит в сеть, оффлайновые продажи падают, онлайновые растут, но не так сильно, чтобы компенсировать потери. Мы будем рекорд-компанией, и я уверен: в ситуации, когда все устаканится, — пока технологии опережают законодательство — рекорд-компании снова займут свое место.

- Технологии опережают не только законодательство, они отчасти опережают запросы человека вообще... Что будет с рекорд-индустрией?

- А какое нам дело, что будет с рекорд-индустрией? Если будет записанная, зафиксированная музыка на любом носителе, если ты будешь в состоянии ее слушать — это все, что тебе нужно. А является это продуктом рекорд-индустрии или чего-то другого, мне все равно.

- Но рассмотрим чисто экономический момент. Рекорд-компании повсеместно несут урон из-за неконтролируемого размещения mp3-файлов в сети. Отследить и пресечь — нереально. На чем деньги зарабатывать?

- На концертах.

- И успокоиться на эту тему? Вообще не париться?

- Ну вот смотри: мы ж не паримся, что будет с заводами по производству CD? Да по барабану, что с ними будет!

- Ты хочешь сказать, это дело директоров заводов?

- Именно! Пираты-продавцы все в свое время обзавелись производством. Какое-то время они были обеспокоены тем, чтобы это производство грузить; они производили что ни попадя, в том числе и пиратскую продукцию. Сейчас они накроются — и кто о них вспомнит? И рекорд-компании помрут, если такова будет их историческая миссия, почему бы и нет?

- Ты к этому готов?

- Абсолютно! Артисту же неважно. Возможно, будет бесплатная дистрибуция, выпуск пластинки как повод поехать в тур. Возможно, музыка в сети окончательно станет бесплатной и будет оплачиваться рекламодателями или интернет-провайдерами, кем угодно... Раньше артисты основные доходы получали от альбома, теперь будут от концертов — заключат контракт с Live Nation, например.

Меняется спектр дохода, меняются доли, от рекламы и концертов — больше... да Бог с ней, с этой рекорд-индустрией! Возможно, она мутирует, отощает, станет частью контракта, где вместе будут рекорд-дил, мерчендайзинг, концерты, и этот контракт будет заключаться от одного лица; возможно, компании поглотятся, как поглощаются сейчас все подряд. Кто-то будет жив и будет нужен, потому что у него есть голова и понимание, видение перспективы не на день, а на год или пять вперед... И потом — рекорд-компания это менеджмент, это менеджерская структура. Только теоретически артист сейчас может все и никто ему не нужен. Ну, наиграл он дома на жесткий диск, сам спродюсировал, свел, вывесил, продал, получил деньги — так, что ли? А вот хрен! Найди такого! Это же нужно уметь. {-page-}

ФЕСТИВАЛЬ ФЕСТИВАЛЕЙ

- Из Москвы кажется, что в России проходит уйма фестивалей. Но когда смотришь на список фестивалей какой-нибудь европейской страны, понятно, что это не так. Есть какие-то перспективы?

- Есть. Но что меня лично ограничивает в фестивальном движении, так это милиция. Дело не в безопасности, а в опасности, которую несут с собой вот эти силовые структуры. Я считаю неприемлемой ситуацию, когда — вне зависимости от того, насколько хорошо организовано действо, каким образом оговорена иерархия, подчинения — когда милиция становится основным управляющим элементом. Когда происходят массовые избиения детей — это неприемлемо. Есть приятные исключения — «Пикник «Афиши», «Джаз в Архангельском», фестиваль New Note в том же Архангельском, но это музыка, подразумевающие психологический и культурный ценз аудитории.

Я только что приехал из Англии, из Брайтона, с фестиваля — а Брайтон маленький город, там все площадки в трех минутах ходьбы друг от друга. И у меня родилась идея — может, не у меня первого, но тем не менее — такого вот фестиваля. Москва — город огромный, и не может здесь быть лубочной картины, когда ходишь оттуда и дотуда. Но можно взять один район — тот, например, где «Икра», «Газгольдер», Винзавод, «Фабрика», «Город», «35 ММ» — вот вам шесть площадок в расстоянии 5 минут ходьбы друг от друга, и там можно делать многодневный фестиваль. Это будет работать даже экономически — не придется упираться в многомиллионные оупен-эйры, когда нужен миллион баксов от пивного бренда. Попробуем реализовать, думаю.

- И о творческих планах.

- Я сейчас, в 2008-м, перегорел и как меломан, и как энтузиаст, и как миссионер — я все свои амбиции в этом смысле удовлетворил. Мне сейчас интересен бизнес — процесс зарабатывания денег. У меня есть экономическая задача: я строю национальную сеть клубов. И есть все, что для этого нужно: знания, собственные деньги, уверенность в том, что я найду акционеров — ‘потому что это может быть высокодоходный бизнес. Вот это мне интересно. В какой-то момент я понял, что мне не хватает экономических знаний, и пошел учиться на MBA — в ноябре я буду защищать диплом.

Опыт «Икры» доказывает, что можно создавать хорошие и правильные заведения, которые будут успешными, но я планирую строить сеть не «клубов с хорошим вкусом» — это будут в меньшей степени, говоря западными терминами, club, в большей степени venue. На это похож «Б1», но он очень большой — наиболее востребованный формат все же тысячник, ну, от силы полторы тысячи.

- А сколько там?

- Три, по-моему. «Икра», правда, вообще 600 — 700. Там нам приходилось сильно ограничивать бюджет. Хоть мы и умудрялись делать артистов стоимостью 20 000 долларов, как, например, Стэнли Кларк и Джордж Дюк, но тогда выходят очень высокие цены на билеты. А хочется, чтобы люди могли себе это позволить.

Я сейчас приглашаю ребят, которые будут полностью заниматься концертами. Потому что концерты очень отвлекают. Я буду заниматься исключительно сетью, стратегией, финансами, партнерами, концерты будут делаться не моими руками. В моих планах — клубы в городах-миллионниках, объединенные одним брендом.

- Франшиза?

- Как вариант. Это сложнее, чем прописать техпроцесс в ресторанах: в разных городах разная конкурентная среда, разные медиа, разные вкусы, в конце концов, да и разный карман у людей — нужно тюнинговать под конкретику. Но кинотеатры же идут в города? Это нужно всем: артистам, публике.

- Во многих городах до сих пор основные концертные площадки — Дома офицеров.

- Точно. Я позавчера был в Самаре, там то же самое. Там есть клубы совсем для маленьких артистов, и есть ОДО. Либо ДК и Дворцы спорта. А клубов с хорошим звуком, светом, с правильным менеджментом, постоянно работающих — нет. Ну и вообще — будем матереть, делать больше концертов, будем оставаться фирмой грамзаписи. Я вряд ли расскажу тебе об освоении Луны или полет в космос, как Ричард Брэнсон — но я люблю путешествовать, и как только выдается свободное время, уматываю куда-нибудь. И оттуда привожу, кстати, новые идеи.

- Прошло 20 лет. Были ли за это время моменты, которых лучше бы не было никогда?

- Их так мало... если представить себе, что их нет, то все будет подозрительно гладко. (Долгая пауза) Нет, не было никаких событий, которые перемололи бы меня или в результате которых я бы заставил людей страдать... Если я был в чем-то виноват, мне этот бумеранг вернулся, если мне соленого или перченого досталось, то это тоже по закону сообщающихся сосудов.