The Cure в Bell Centre, Монреаль

Легенды постпанка выглядят немного комично, зато играют долго - и именно то, что нужно поклонникам

Группа The Cure уже довольно давно не записывала больших хитов и не выпускала блестящих альбомов, но есть как минимум две причины, по которым ее важность нельзя недооценивать. Во-первых, сейчас, во времена непрекращающегося постпанк-ривайвла, The Cure — едва ли не единственные оставшиеся в живых всамделишные легенды постпанка (обломки Joy Division с распадом New Order окончательно рассыпались, Gang of Four вроде бы обещают новый материал, но верится в это с трудом, а Марк Э. Смит — первый, кто засмеется, узнав, что он «легенда»). Во-вторых, The Cure — из редкой категории популярных рок-ансамблей, исправно функционирующих вот уже 25—30 лет: они по-прежнему регулярно записываются, собирают арены и закрывают статусные фестивали (а иногда открывают собственные). Да, состав группы менялся за три десятка лет неоднократно, и все-таки в этой лиге наряду с ними — сплошь титаны с неисчерпаемым кредитом доверия: U2, R.E.M., Red Hot Chili Peppers. К тому же раздобревший Роберт Смит в последнее время еще и крайне расщедрился: ожидающийся осенью двойной 13-й альбом группы продаваться будет по цене одного. А главное — живьем эта группа играет все, чего ждут ее поклонники, и так долго, что иные гранды за это время успели бы дать два шоу. Словом, не обязательно, в общем, быть поклонником The Cure, чтобы не только купить билет на их концерт, но и терпеливо его дожидаться целый год: изначально запланированная на прошлую осень, нынешняя гастроль англичан по Североамериканским Штатам стартовала 9 мая, а через пять дней добралась и до Монреаля.

The Cure вышли на сцену строго в назначенный им час и начали с «Plainsong» — песни, которой, как мне всегда казалось, концерты The Cure должны заканчиваться. Роберт Смит за те несколько лет, что мы его не видели, стал очень похож на Энтони Хегарти в эмо-гриме. Гитарист Томпсон, даром что воспитывает четверых детей и готовится встретить полувековой юбилей, напялил на себя облегающую майку в сеточку. Пристойно выглядели разве что люди из ритм-секции — они и звучали здорово. Концертную славу The Cure не назовешь преувеличенной: играют они громко, стройно, не покладая рук, местами практически нон-стоп, жертвуя даже общением с залом — ничего, кроме сухого «спасибо», от Смита в этот вечер дождаться не вышло. Зато удалось услышать классику разных лет, по две-три песни с каждого альбома, включая обязательную хит-программу: «Lovesong» (на исходе первого получаса шоу), «Lullaby», «Just Like Heaven», «Never Enough», «Pictures Of You» и три номера с будущей пластинки. Через два часа концерт завис на упрямой ноте «Disintegration», через два пятнадцать добрался до ожидаемого пика в виде «A Forest», а еще через некоторое время зазвучала «Boys Don’t Cry», и не было ни малейшего намека на то, что все это когда-нибудь закончится.

Я сдался в начале третьего биса, на песне, кажется, «Freakshow», — шла 165-я минута концерта! Будь это какая-нибудь любимая мной группа, я бы уже наверняка сорвал голос и отбил руки. Судя по лицам соседей (в основном 30—40-летних), с ними происходило как раз что-то в этом духе — вообще, отзывы об этом турне, уже осчастливившем Западную и Восточную Европу, сплошь восторженные.

Для русского меломана известие, что Роберт Смит полон как минимум физических сил и амбиций, представляет особую важность. Сложно назвать еще одну группу, так же сильно (и не сказать чтобы дурно) повлиявшую на русскоязычный рок, — взять хоть «Кино», хоть «Агату Кристи», а хоть и «Би-2». В России у англичан столько поклонников, что вышеупомянутым U2, R.E.M. и Red Hot Chili Peppers и не снилось. В этой связи поразительно, что The Cure так до сих пор у нас и не выступили. Пару лет назад известный московский промоутер Александр Чепарухин высказывался в том духе, что у нас, мол, не продаются фирменные пластинки, а The Cure в этом смысле страшно принципиальны, поэтому группа в Россию если и приедет, то только за очень большие деньги. По состоянию на весну 2008-го ни один из этих аргументов не работает. Роберт Смит совсем не похож на жадного человека, а пластинки больше не продаются никакие — и нигде. Слово за промоутерами.