«Разве это фигура?»

АНДРЕЙ БУХАРИН вспоминает свою джентльменскую дружбу с радикальным мыслителем Ильей Кормильцевым

Имена:  Алексей Никонов · Глеб Самойлов · Илья Кормильцев

Конечно же, имя Ильи Кормильцева навсегда вписано в историю русского рока — как поэта, автора текстов легендарных песен «Наутилуса Помпилиуса» и других групп свердловской школы. Об этом многое могут рассказать его близкие друзья и соратники по тогдашней рок-сцене города, что они, собственно, и делают в представленном вашему вниманию фильме. Для меня же странным образом Илья никогда не ассоциировался с «Наутилусом», поклонником которого я никогда не был. Илью, кстати, это ничуть не смущало, что многое говорит о широте его взглядов. Мы познакомились уже после распада группы, много сотрудничали и по-настоящему дружили. Причем наши отношения не носили привычного характера русской дружбы взасос: с алкоголем, пьяными признаниями в любви, выворачиванием себя наизнанку и, соответственно, дикими ссорами и претензиями. Это была скорее дружба на европейский манер, я бы сказал, джентльменская, интеллектуальная, основанная на общих взглядах и интересах (впервые мы сошлись на мифологии Psychic TV, не самой очевидной вещи для человека русского рока). Илья вообще был европеец по складу, да что там европеец — человек мира. В нем не было ничего провинциального, хотя он, как принято в глубинке, и не любил москвичей. «Москали», — говорил он, подразумевая выходцев из хороших, как говорится, московских семей, окончивших английские спецшколы и престижные вузы, тот тип, тот слой, что испокон веку, собственно, и формулирует у нас пресловутое общественное мнение.

Полиглот, энциклопедист, Илья был для меня больше, чем просто рок-автор, поэт, журналист, переводчик, издатель, — он был радикальным мыслителем, устремленным в будущее, фигурой мировой контркультуры. Он по природе был революционером, бунтарем в самом широком смысле слова, — бунтарем против всего «порядка вещей», того самого, о котором поет в одной из своих песен Леха Никонов. Конечно, Кормильцев был порожден и призван рок-н-роллом, самой бунтарской силой времен его молодости. Мне довелось видеть «Наутилус Помпилиус» на их пике — еще в макияже, галифе, портупеях. Году в 1988-м они вместе с «Телевизором» выступали в каком-то ДК в Химках. Этот концерт не забыть — казалось, с каждой песней система трещит по швам и осыпается на глазах. Это была революция здесь и сейчас. И вот как только сила бунта ушла из нашей рок-музыки и она стала частью истеблишмента, Илья, сильно разочарованный, обратился к другим сферам деятельности: электронике, театру, переводам, издательской и политической деятельности. Резко отзывался о своих бывших товарищах, о наших рок-звездах в целом. Ценил же Глеба Самойлова, Леху Никонова, Виса Виталиса; радовался, когда находил новых буйных. Это был самый расцвет путинского гламура; я помню, как он задыхался в тогдашней атмосфере. Стоит ли говорить, что деятельность организованного им издательства «Ультра.Культура» на этом фоне поражала воображение. Перед смертью Илья уехал в Лондон — по семейным обстоятельствам. Но если вспомнить, сколько дел Генпрокуратура возбудила против его издательства, а потом и его окончательный разгром, было понятно, что это эмиграция. Родина-мать выталкивала его, как и множество лучших своих сыновей на протяжении двух веков. Только никто не мог подумать тогда, что эмиграция эта станет столь далекой и окончательной.

Хорошо, конечно, что масштаб фигуры Кормильцева за эти годы стал очевиден. Точнее, это произошло сразу, одним взрывом — как только стало известно, что Илья умирает. Так уж повелось, что у нас любят мертвых больше, чем живых. Мертвые, они ведь уже не опасны. Но при жизни значение Кормильцева было далеко не столь очевидно, как сейчас. Ему приходилось заниматься журнальной поденщиной, ездить на метро по редакциям за гонорарами — как всем обычным авторам. Пару раз я записал наши беседы на диктофон, и вот что интересно: никто не хотел их публиковать, это при моих-то связях и возможностях в этой области (позже одно из них я включил в собственную книгу). Помню еще, как один главред бросил: «Что, Кормильцев? Разве это фигура?»

Выглядел Илья смешно, этаким неухоженным седым медвежонком, и явно старше своих лет. При этом он обладал фантастической работоспособностью и исключительной энергией. Жаль, что эта жизнь, обещавшая еще так много всего, оборвалась столь рано и неожиданно. Прошу прощения за такие банальные слова, но и в самом деле жалко, что Ильи нет с нами сегодня. Ему бы понравилось.​

Ссылки

• «Зря ты новых песен...», 02.02.2012