13 октября в московском клубе «16 тонн» пройдет фестиваль финских музыкантов News From Helsinki, хедлайнером которого заявлен финский мультиталант Джими Тенор. В России он известен с середины 1990-х, когда его альбомы электронного соула выходили на знаменитом британском лейбле Warp, а главный хит, «Take Me Baby», крутили даже по MTV.
В двухтысячных Джими Тенор, который не только играет на разных музыкальных инструментах, но и сам их конструирует, ушел в импровизационную акустическую музыку. Он много записывался с африканскими музыкантами — в том числе со знаменитейшим нигерийским барабанщиком Тони Алленом.
Совсем недавно Тенор выпустил альбом «Itetune», который можно назвать концептуальной пластинкой slowmusic — по аналогии с гастрономическим движением slowfood, — поскольку он записан Тенором вместе с ударником и перкуссионистом Абдиссой Ассефой исключительно на инструментах собственного производства и даже напечатан на виниле по технологии straightcut (то есть каждый диск из лимитированного тиража нарезан, можно сказать, вручную, а не получен прессовкой с матрицы). В России Тенор появится как раз после совместного выступления в Стокгольме с Алленом, но играть будет свою электронную программу, в которую даже обещает включить «Take Me Baby». Впрочем, найдется у Тенора место и для импровизации — длинных соло на флейте и саксе.
Перед концертом OPENSPACE.RU списался с Джими Тенором по электронной почте о его новых проектах — музыкальных, инструментальных и фотографических.
— В середине нулевых вы резко поменяли курс — забросили электронную музыку, переключились на импровизационную и worldmusic. Возможен ли для вас еще один поворот на сто восемьдесят градусов и возвращение к электронике или даже к року? Не приходила ли вам в голову идея вернуть на сцену ваш первый музыкальный проект — фрик-рок-ансамбль Jimi Tenor & His Shamans?
— Думаю, что для меня возможен любой поворот — я делаю ту музыку, которую хочу. Да, я довольно давно сотрудничаю с африканскими музыкантами, и мне все еще это нравится. Но в то же самое время я делаю и электронную музыку — в сторонке. На деле большинство моих демозаписей сделаны в старом добром электронном стиле — хоть там звучит акустическая музыка. Возвращение Jimi Tenor & His Shamans не планируется, но я и так использую идеи и наработки той поры — например, играю на музыкальных инструментах собственного производства.
— Расскажите о вашем последнем альбоме «Itetune», записанном вместе с эфиопским ударником и перкуссионистом Абдиссой Ассефой (Abdissa Assefa) — он ведь как раз сыгран исключительно на инструментах собственного производства. Как вы к этому пришли?
— Абдисса пришел ко мне в студию и увидел мои самодельные инструменты. Начал рассказывать про свои — он тоже их сам делает. Так и договорились, что надо писать совместный альбом. Мы поставили себе задачу — чтобы на альбоме не звучало ни одной ноты на «чужом», то есть купленном инструменте. Нам удалось!
— Так что за инструменты вы использовали в записи — огласите весь список, пожалуйста?
— Мы использовали фотофон, персональную шумелку, бас-калимбу, уду, деревянные флейты, ПВХ-флейты… Кучу металлической перкуссии — натурально, в центнер весом.
— А как устроен, например, фотофон?
— Фотофон, как можно догадаться из названия, — инструмент оптический. Поначалу я и дизайнер Матти Кнаапи (Matti Knaapi), который помогает мне воплощать мои идеи, хотели сделать инструмент для диджеев, который бы работал по принципу электрического органа Хаммонда. Потом мы придумали, что это должна быть железная пластинка — как обычная виниловая, только из железа — и в ней в определенной последовательности просверлены отверстия. Она ставится на обычную вертушку, но сверху на нее монтируется специальный звукоснимающий контроллер наподобие тех, что используются в электропианино Fender Rhodes: он преобразует магнитную волну вращающегося железного блина в звуковую. Звук был отличный — с очень глубоким и сочным басом. Вот только оказалось, что использовать этот инструмент в живых выступлениях затруднительно — он легко сбивается.
Тогда мы решили сменить концепцию — перейти от магнитного звука к оптическому. В фотофоне используются пленки с изображением звуковой волны, их считывает светосенсор и конвертирует картинку в звук. Играют на нем примерно как на терменвоксе. Только на фотофоне проще играть.
— А в чем фишка вашего любимого инструмента — электрической флейты?
— Электрическая флейта — это обычная флейта, клапаны которой открываются и закрываются с помощью электропривода. На батарейках. Задумка была в том, чтобы легкими касаниями играть на большом духовом инструменте. Представьте себе бас-саксофон, на котором играешь почти без усилий. Мы как раз сейчас работаем над версией нашей электрической флейты, которая бы воспроизводила полный хроматический звукоряд. Но это большая работа, и мы только в начале пути.
— С нетерпением ждем вашей новой совместной пластинки с Тони Алленом. Какая она будет?
— Я и сам еще не знаю, может получиться какой угодно. Пока я себе представляю что-то более джазовое. Мы только в следующем году планируем приступить к записи.
— В 1990-х вы много экспериментировали с видео, а сейчас перестали. С чем это связано? Вы потеряли интерес к кино?
— Нет, не потерял. Тем более сейчас видео как нельзя более востребовано в интернете. Там его вовсю смотрят. Не хватает времени. Я сейчас занимаюсь фотовыставкой. Вот закончу ее, может, дойдут руки и до кино.
— Вы немало попутешествовали по миру, жили в самых веселых городах мира — Берлине, Барселоне, Лондоне и Нью-Йорке. Где вы живете сейчас и почему?
— В восточном Хельсинки; здесь живут все иммигранты, так что мне тут нравится. Самая подходящая для моей мультикультурной семьи обстановка. Я вернулся в Хельсинки, чтобы учить детей. В Финляндии — отличное и бесплатное образование.
— Вы выступаете на фестивале под названием News From Helsinki. А какие, по-вашему, последние музыкальные новости из Хельсинки?
— К несчастью, я самый неподходящий человек для этого вопроса: я все время провожу в собственной студии. По клубам и барам совсем не хожу. Конечно, я вижу людей — тех, с которыми мы делим студию. У нас тут как бы коммуна на восемь музыкантов. Если вы интересуетесь электронной музыкой, послушайте проекты Huoratron и Desto. У Мики Вайнио из Pan Sonic только что вышла новая пластинка. Молодежь нынче, судя по всему, увлечена хиппистским акустическим фолком, много таких юношеских групп появилось в Хельсинки. Мне лично очень нравится трио Lau Nau — хорошая певица и оригинальная музыка, между фолком и электроникой. Есть еще один интересный парень, Пека Куусисто (Pekka Kuusisto), он скрипач-виртуоз, который также играет соло на электрической скрипке и использует педали спецэффектов.
А вообще в Финляндии преобладают металлические группы, но я в них не разбираюсь. Но эти команды в моей рекламе не нуждаются, они и без того на весь мир известны.
— В вашей дискографии есть альбом «Loru», записанный с гитаристом Калле Калимой, а на нем композиция — «Polonium Polka Putina». Она имеет какое-то отношение к российскому премьер-министру Владимиру Путину?
{-tsr-}— Там правда есть такой трек? Вообще-то я на этом альбоме приложил руку только к одной композиции — кажется, она называлась «1984». Кстати, я при ее записи на фотофоне играл. По поводу названия, ну это у Калле шутки такие. А вообще он очень интересуется политикой — может, он что-то серьезное имел в виду. Калле удивительный. Настоящий гений!
— Напоследок разрешите дурацкий вопрос. В России есть необычная рэп-группа «Птицу Емъ», а у них — трек, в котором мужчина читает такие строчки: «Пластинка Джими Тенора очень уж напоминает моего первого». Как вы к этому отнесетесь?
— Даже и не знаю, что сказать. Не понимаю, что они имели в виду... Ну а вообще, здорово, что у этих ребят есть свое мнение по поводу моего творчества. Воображение — это всегда прекрасно.
13 октября Джими Тенор выступит на фестивале News From Helsinki в клубе «16 тонн», а 14 октября — в петербургском клубе «Грибоедов»
