Выходцы из «эзотерического подполья Бpитaнии» (вместе с Current 93, Coil, Nurse with Wound, Sol Invictus. — OS), Death in June стояли у истоков готической волны 1980-х и остaвили заметный след в истоpии aнглийского постпaнкa. Группа возникла в Великобритании в 1981 году в виде трио. В 1984—1985-м двое из троих участников занялись собственными проектами, и в Death in June остался один Дуглас Пирс (Douglas P.),
который стал работать с различными приглашенными музыкантами. На протяжении своего существования стиль Death in June претерпел значительные изменения — от постпанка, индастриала, нойз-экспериментов и сэмплирования Адольфа Гитлера к более мелодичной музыке, близкой по звучанию к фолку. Несмотря на спорность и сомнительную эпатажность (а скорее благодаря им), связанную с эксплуатацией Death in Juneнацистско-мистической и апокалиптической тематики, группа стала популярной в постиндастриал-кругах. Именно благодаря Death in June, а также их друзьям (и до начала 1990-х постоянным соавторам) Current 93 распространился музыкальный стиль неофолк. В России группа считается культовой, наряду с прочими представителями так называемого «эзотерического подполья» — хотя и в меньшей степени, чем, например, Coil. За тридцать лет Death in June записали несколько десятков альбомов и синглов, последний из которых, «Peaceful Snow», вышел в 2010 году. На этом диске Пирс перешел к более меланхоличным песням, записанным под аккомпанемент только лишь фортепиано.
Туp, посвященный 30-летию Death in June, пpеpывaет шеcтилетнее затворничество Пирса и начнется единственным концертом в России, который состоится 9 октябpя в московском клубе «16 тонн».
Накануне выступления OPENSPACE.RU поговорил с лидером группы Дугласом Пирсом, усталым человеком с внешностью пожилого боевика на пенсии.
— Почему вы решили начать тур, посвященный 30-летию Death in June, именно в России? Что вас связывает с нашей страной?
— Предложения о гастролях поступали ко мне со всего мира в течение последних шести лет. Шесть — это порядковый номер июня, и к тому же 2011 год — тридцатая годовщина с момента создания Death in June и выхода первого сингла, «Heaven Street». Все знаки указывали на то, что пора возобновлять концертную деятельность, последней каплей, однако, оказалось более чем символическое одновременное предложение о гастролях из Германии и России! Столь очевидному посланию свыше я не мог сопротивляться, и вот «мы идем на восток». Мои впечатления о России после визита в 2002 году таковы: холодно, ветрено, очень красиво.
— В 80-х ваш проект был на гребне волны european cultural revival в духе британского эзотерического андеграунда, Бойда Райса, переиздания забытых авторов etc. На дворе, однако, 2011 год, Coilбольше нет, а остальных выживших героев подполья трудно воспринимать всерьез. Вы же до сих пор на коне. В чем смысл существования Death in June сейчас, фактически вне какого-либо контекста?
— Ни Death in June, ни кто-либо другой из той волны 1980-х никогда не воспринимали себя как авангард чего бы то ни было. Это было время жестокой борьбы за право существовать такими, какими мы хотим, и каждый из нас прекрасно осознавал свое аутсайдерство в музыке и жизни вообще. Быть вне контекста — это как раз то, к чему всегда стремились Death in June: «жить в осаде — значит жить не по правилам». Что касается «вы же до сих пор на коне», то эта фраза звучит так, будто я Вилли Нельсон или Боб Дилан, кем, к счастью, никогда не стану.
— Я не знал о том, что «Fields of Rape» так популярна. Мне казалось, самыми перепеваемыми вещами Death in June остаются «Runes and Men», «Fall Apart» и «Little Black Angel». На последнюю, кстати, сделали кавер даже Ladytron. По-моему, у них вышло совсем не то, что было задумано.
— Что у вас все-таки произошло с Дэвидом Тибетом (Current 93), давним другом и коллаборатором, посвятившим вам в начале 90-х прекрасный прижизненный реквием? Вы поссорились потом, кажется, из-за его дружбы с Тайни Тимом (настоящее имя Герберт Хаури, 1932—1996, забытый певец и пародист, фанатичный христианин, незадолго до смерти разысканный и возвращенный на сцену Тибетом. — OS), однако потом у DIJ вышел альбом с вокалом Тибета «Free Tibet», а еще немного позже вы в интервью заявили, что он «проклял себя» и «ваши пути никогда больше не пересекутся».
— О, это такой древности вопрос, что у него, по-моему, вышли уже все сроки давности. Специально для вас повторюсь и расставлю точки над i — как это происходило, с моей точки зрения. Я не был, строго говоря, инициатором разрыва с Тибетом. Все началось, когда он выпустил какой-то новый альбом Тайни Тима и прислал мне копию. Я заметил, что на обложке пластинки в разделе «Благодарности» упоминается мое имя, что само по себе было довольно странным, ведь я вообще не подозревал о существовании этого альбома.
Надо отметить, впрочем, что в то время это входило у Тибета в привычку: он благодарил в примечаниях к каждому альбому любую официантку, с которой сталкивался (или просто думал о них) в процессе записи. Весьма обременительная манера, если, скажем прямо, не безумная.
Так вот, после того как я послушал этот альбом и прочел свежее интервью Тайни Тима, я был просто взбешен: там была «юмористическая» песня про СПИД и напыщенный пафосный монолог про него же, где этот человек утверждал, что ВИЧ — божья кара для всех гомосексуалистов; что быть геем — смертный грех (по-видимому, речь идет о вышедшем на World Serpent Distribution в 1994 году альбоме Тайни Тима «Songs of an Impotent Troubadour» и треке «Santa Claus Has Got The Aids This Year». — OS).
Учитывая, что не только я сам гей, но еще и масса наших общих с Тибетом друзей, в том числе Джефф и Слизи (Джон Бэланс и Питер Кристоферсон из Coil. — OS), я счел данное заявление оскорбительным, мерзким и бесчувственным. Было действительно глупо со стороны Тибета связываться с этим нафталиновым психом Тайни Тимом. Я попросил Тибета убрать мое имя с обложки всех дальнейших тиражей диска и выразил ему свое возмущение.
С моей точки зрения, конфликт был исчерпан. Однако для Тибета это было не так. Его самомнение в то время росло и раздувалось как воздушный шар, его чувство собственной важности уже доминировало над чувствами любого из его друзей. Он был искренне возмущен, этот великий и могучий Дэвид Тибет, тем, что кто-то мог упрекнуть его в неправильности каких-то действий!
Джефф и я часто говорили ночью по телефону о происходившем безумии: Джефф жаловался, как Тибет взбесил его очередной сумасбродной выходкой. Джефф и Слизи, впрочем, в то время постоянно были слишком пьяны и удолбаны, чтобы найти в себе силы заявить Тибету протест. Они просто прогнулись под него. Это был определенно не мой вариант.
С 1997 до 2002 года, однако, отношения между мной и Тибетом были вполне нормальными, однако в 2002-м я испытал настоящий шок, обнаружив некоторые документы. Оказывается, затаивший зло Тибет на полном серьезе строил заговор у меня за спиной с директорами лейбла World Serpent Distribution (который я в 1991 году и основал). С последними мне очень скоро пришлось вступить в двухлетнюю судебную тяжбу.
Во время судебного процесса Тибет, не зная, что я видел обличающие его документы, утверждал, что он не будет ввязываться, но полностью на моей стороне. Я не мог поверить своим глазам: Тибет лгал мне в лицо, на деле активно работая против меня и пытаясь завербовать в свой стан мягкотелых людей вроде Джеффа. Как человек, столь много разглагольствовавший про духовность, может вести себя столь мелочным и коварным образом?
Впоследствии я решил провести нечто вроде упражнения по экзорцизму и выпустил диск «Free Tibet» с его вокалом. Я хотел избавиться от всей этой тибетовской фальши и негатива, даже не упоминая о банальном ощущении предательства.
Все то, что он говорил, и то, что он на самом деле делал, сожгло мосты между нами.
— Вы читали «Эзотерическое подполье Британии» (вышедшее в 2003-м объемное документальное исследование журналиста Дэвида Кинана о лондонском андеграунде 80-х. — OS)? Там есть небольшая глава и про историю Death in June, в основном записанная со слов Тибета.
— Нет, никогда не держал в руках. Насколько мне известно, эта книга с самого начала была упражнением в нарциссизме со стороны участвовавших в ней групп. Небольшой объем рассказа про DIJ, вероятно, объясняется их желанием вообще вычеркнуть меня из истории андеграунда 80-х. Наверное, в последний момент у них все-таки пробудилась совесть.
Я слышал, кстати, что участники групп, о которых написана книга, в итоге не получили ни цента с ее продаж. Надеюсь, журналист хотя бы угостил их обедом.
— О Death шn June написано как минимум три книги — на французском, английском и итальянском. Что вы чувствуете по поводу того, что фактически выступили создателем музыкального направления неофолк, поныне живого и процветающего?
— Единственное, что я «чувствую», это что 30 лет борьбы наконец-то вознаграждены и Death шn June получает то признание, которого заслуживает. Скоро выйдет, кстати, еще и немецкий перевод итальянской книги «Nascosto Tra Le Rune».
— Что означает название последнего альбома «Peaceful Snow» — может, это какой-то символ?
— Нет, это просто слова. Они возникли в моем уме однажды, на исходе зимы 2009 года, когда я сидел у себя в Fort Nada (Пирс называет так здание в Австралии, где сейчас проживает. — OS) и думал о разрушительных последствиях вьюги. А потом просто пришли эти слова, и я решил записать пластинку.
— Раньше в сети было распространено практически единодушное мнение, что DIJ получили свое название из-за событий 30 июня 1934 года, вошедших в историю как «Ночь длинных ножей». Однако в одном из недавних интервью вы упоминали, что это словосочетание было результатом «ослышки» на студии Alaska в Лондоне в 1981 году. Что тут правда?
— Верна вторая версия. Я не расслышал какую-то реплику барабанщика, когда мы записывали самый первый сингл, «Heaven Street», еще как безымянная группа. Я переспросил: «Эээ, что, Death in June?» И в этот момент все, кто был в студии, поняли, что это и станет названием проекта.
Постфактум, разумеется, можно придумать любое толкование этих слов — как, собственно, мы и сделали. Но на самом деле они были результатом чистой случайности. Помимо «Ночи длинных ножей», среди фанатов, кстати, одно время была весьма популярна версия, что название группы намекает на развязавшее Первую мировую убийство эрцгерцога Фердинанда в июне 1914 года. Мне кажется, что это убийство было подлинным началом XX века — как 11 сентября стало подлинным началом века двадцать первого. Убийства творят историю (намек на «Murder Made History», песню с последнего альбома Пирса. — OS)!
— Вы сообщали недавно, что «Peaceful Snow», на котором из всех инструментов остались только голос и пианино, стал продолжением вашей «деконструкции» Death in June, начатой на альбоме 2008 года «The Rule of Thirds». Учитывая, что дальше «убирать» уже нечего, не станет ли 13-я пластинка последней?
— Кто знает, кто знает. «Peaceful Snow» был для меня буквально как снег на голову. Я не буду зарекаться.
— Вам уже 55 — возраст, в котором, как вы сами упоминали, умирали большинство мужчин в вашей семье. Что вы думаете сейчас о смерти, готовы ли к ней?
— Как можно вообще быть «готовым» к ней, если только вы не террорист-смертник? Еще многое предстоит сделать. Есть у меня на это время или нет, вскоре увидим.
