Моби: «Для начала хорошо бы завести собаку»

КСЕНИЯ ПРИЛЕПСКАЯ видела Моби без очков, выслушала от него проповедь и поговорила с ним о его вере, убеждениях и трендах в музыкальной терапии

Имена:  Моби

Моби встретил меня в небольшой квартире в Сохо, переоборудованной в звукозаписывающую студию. Ради серии интервью, радиоэфиров и пр., посвященных выходу нового альбома, «Destroyed», он на несколько дней прилетел в Нью-Йорк из Лос-Анджелеса.

Читать!

• 4 года с OPENSPACE.RU: Best of the Best
• Юровский об опере «Мастер и Маргарита»
• Заветные желания наших авторов и коллег
• Сергей Жадан. Ворошиловград
• Лена Катина: «Эти песни надо петь пожизненно»

Прихожая плотно увешана постерами музыканта, в основном памятными нам по 90-м. Я только собиралась спросить у ассистентки Николь, как лучше обращаться к музыканту — Ричард или Моби, как она, по-американски не теряя времени, меня уже представила. Я сказала просто «Привет». Ричард-Моби, конечно, постарел, и щетина у него уже седая, но на вид это все тот же субтильный паренек в худи и джинсах, который альбомом «Play» вывел электронную музыку в чарты и мейнстрим, — только пареньку уже под 50. После привычно вежливых «откуда, где живешь в Нью-Йорке» мы почему-то сразу начали с глобального — с конца света.


— В конце 90-х — начале 2000-х я очень любила «Play» и «Remixes & B-sides», и вот всего-то спустя лет десять беру у вас интервью. Довольно неожиданно и приятно. Есть темы, которые мне давно с вами хотелось обсудить, наконец-то есть возможность это сделать. Вот, например, как вы думаете, недавнее цунами плюс разворачивающийся радиационный катаклизм в Японии — это начало конца света, обещанного в 2012-м?

— Сложный вопрос. Средства массовой информации и сами люди обычно очень возбуждаются на тему больших драматических событий, которые можно эффектно снять — например, цунами, или 9/11, или землетрясения. Все потому, что, когда случаются такие происшествия, медиа могут отправить туда своих корреспондентов с камерами и запечатлеть это, а потом показать по телевизору и собрать рейтинг. Но дело в том, что все эти масштабные события обычно не имеют долгосрочных последствий. Серьезные последствия, как правило, вырастают из банальных ежедневных вещей. Возьмем Японию: что касается землетрясений, цунами и радиации — это трагедия, но через какое-то время последствий этого почти не останется. Гораздо более важная вещь в Японии — убыль населения. В странах вроде Японии и России численность населения неуклонно сокращается…

— И все больше иммигрантов, что является дополнительной проблемой во многих странах.

— Так что множество важных историй не освещаются прессой вовсе просто потому, что об этом нельзя снять увлекательную картинку. В России, например, сложно снимать людей, которые дают взятки. Так что конец света в 2012 году если и случится, надеюсь, что он случится в хорошем смысле. Я не думаю, что это будет огненный апокалипсис в традиционном иудаистском или христианском понимании, скорее переход от мира с кучей проблем к более благополучному. На это вся моя надежда.

— Как же, по-вашему, наилучшим образом поприветствовать этот чудный новый мировой порядок?

— Не знаю насчет приветствия. Что поразительно, люди на протяжении долгого времени жили в этом мире, где было очень сложно выжить. Пять тысяч лет назад люди жили недолго, еды у них было мало, на них постоянно нападали разные твари. И в общем-то за последние пару сотен лет мы покорили мир. Мы научились производить тонны еды, неизмеримые богатства, придумали, как не мерзнуть зимой, как сделать так, чтобы зубы были чистыми, в общем, во многом мы сделали мир раем для самих себя. Мы дольше живем, у нас лучше здоровье.

— Не все так живут все же.

— Основное большинство. Продолжительность жизни растет в большинстве стран. В некоторых странах Африки это не так, но в Китае, Индии — а это как минимум два миллиарда человек, продолжительность жизни которых увеличивается, а уровень смертности падает. Но по каким-то причинам человеческие существа чувствуют себя очень некомфортно, когда все хорошо.

— Святая правда.

— Проблемы, с которыми человечество сталкивалось пять — десять тысяч лет назад, не зависели от нас. Погода, бактерии, отсутствие еды, медведи... А теперь мы сами создаем себе проблемы. Мы создали терроризм, загрязнения, болезни, насилие... Люди — себе злейшие враги. По моему мнению, основным изменением в 2012 году должно стать то, что мы перестанем создавать себе проблемы.

— Каким образом?

— По-моему, очень важна осознанность — способность сесть и посмотреть на себя самого. Чистое объективное и рациональное видение себя и мира вокруг. У многих людей это видение замутнено их личным опытом, историей, культурой. Так что если и возможен новый старт, то это значит очиститься от прошлого и сказать себе, что пора начать жить честно и смотреть объективно.

— Это осуществимо, вероятно, единственным способом — все люди с негативным мышлением разом покончат жизнь самоубийством. Потому что поменять способ мышления очень трудно, и если бы люди могли, они бы уже изменились.

— Если бы люди могли просто сесть и задуматься… Если бы на планете было единственное правило для всех, оно было бы таким: никогда не стоит навязывать свою волю кому-то еще. Это самое главное и касается всех. Ты не можешь навязывать свою волю другому человеку или другому существу. Ты не можешь причинять вред другому человеку, навязывать силой верования, не можешь заставлять другого решать твои проблемы. Следует просто уважать желание каждого поступать согласно своей воле. Это единственное правило.

— Вы сейчас так говорите, будто проповедь читаете. Вы — верующий? И как вы думаете, есть ли на свете люди, которые вас воспринимают духовным наставником?

— Хотел бы я посмотреть на людей, которые меня считают наставником, поговорить с ними. Я — верующий, но верить можно по-разному. Духовные практики, которые интересуют меня, очень практические. Это одна из причин, почему мне нравятся наставления Будды, он говорил: «Не воспринимайте мои слова на веру, попробуйте сами». Это основной способ протестировать духовную практику — работает ли это для тебя лично? Не то, насколько этот действенно для твоих родителей, или друзей, или для Бога, или для бесконечности, а то, улучшает ли эта конкретная практика твою жизнь. Просыпаешься ли ты более счастливым, засыпаешь ли ты более счастливым.

— Что вы думаете о деятельности Боно? Все так противоречиво — у него вроде бы добрые намерения, но вся эта активность едва ли приносит ему популярность, скорее наоборот.

— Боно — хороший человек. Думаю, сердце у него на месте и у него добрые намерения. И странно, что мы живем в обществе, где публичных людей критикуют за хорошие поступки и радуются плохим. Как, например, Лиам Галлахер из Oasis. Мне он нравится, мне нравится Oasis, но он никогда не говорил ничего насчет политики, он только и делает, что напивается. Пьет, употребляет кокаин, записывает пластинки, дает концерты — и публика его обожает! А Боно, который пытается сделать мир лучше, осуждают и критикуют. В таком циничном месте, как Нью-Йорк, например, есть журналисты, которые на самом деле могут соглашаться с Боно, но все равно осуждают его в своих статьях.

— Потому что этого от них ждет публика?

— Потому что это такая болезнь — люди торопятся обвинить тех, кто высказывает свое мнение о политике или об экологии. Мой подход состоит в том, чтобы... возьмем, например, Джона Леннона — сейчас все его любят.

— Конечно, он же умер.

— Да, а в 1970-е его обвиняли в излишней политической активности. Люди считали, что он это делает для того, чтобы его записи лучше продавались. Понимаешь, печально, что мы живем в такое циничное время, когда худшее, что ты можешь сделать для своей карьеры, — высказаться на тему политики или социальной справедливости. А лучшее, что ты можешь сделать для карьеры, — снять себя в отеле, занимаясь сексом, и выложить это в интернет.

— Есть ли способ изменить ситуацию?

— Единственный способ изменить ситуацию… Не знаю, наверное, тому, кто предан своим убеждениям, следует с умом выражать их для мира, но в то же время не волноваться слишком уж о тех, кто тебя ненавидит. Например, меня многие ненавидят. И я могу либо сидеть и париться на этот счет, либо просто их игнорировать. Такова природа — люди ненавидят друг друга. И суть в том, чтобы просто делать то, что ты делаешь, и жить своей жизнью, не обращая внимания на критику.

Так что мне ужасно повезло, и я очень счастлив, что делаю музыку, а люди хотят ее слушать. И это, конечно, здорово — получить награду, но у меня никогда этого и в планах не было.

— В смысле??

— Я думал, что всю жизнь проведу, преподавая в колледже и делая музыку, которую никто не будет слушать. Так что меня до сих пор удивляет, что людям нравится мое творчество.

— Что, все тридцать лет удивляетесь?

— Да. Каждый мой успех я приписываю случаю. Я ничего не планирую.

— Да ладно?

— Когда я рос, записи моих любимых музыкантов не продавались. И я думал, что когда стану музыкантом, то буду делать такую теневую музыку, которую никто не станет слушать.

— А когда вы поняли, что все… несколько иначе?

— Да нет, мне это до сих пор кажется случайностью. Правда.

{-page-}

 

— Расскажите о вашем увлечении прогрессив-роком. Сейчас это вроде бы уже снова модно. Не планируете выпустить запись в этом духе?

— Я делаю и люблю разную музыку — я играл классику, панк-рок, хип-хоп, электронную. Мне нравится, когда не нужно отдавать предпочтение какому-то одному стилю. Когда люди выбирают один стиль, они застревают в нем навсегда. Например, кто-то решает делать джаз-бит и всю жизнь делает одно и то же. Наверно, мне повезло, со мной такого не случилось.

— В какую сторону будет меняться ваша музыка?

— Моя любовь к музыке не ограничивается каким-либо жанром. Мне нравится электронная музыка и акустическая музыка, нравится фолк и техно. У каждого направления — своя эмоция, и это то, что для меня в музыке важно.

— Вот вы сейчас в футболке, худи, джинсах и кроссовках. А вы костюмы вообще носите?

— Если мне нужно пойти на какое-то важное, например, благотворительное мероприятие, я надеваю костюм. А вообще ношу то же, что носил, когда мне было шестнадцать. Есть некоторые люди, мужчины, которым идет быть модными — я к ним не отношусь. Мне нравится такой подход, как у Эйнштейна, — носить каждый день одно и то же, тогда не надо задумываться по утрам, что надеть. Я ношу одно и то же каждый день, и мне не нужно об этом заботиться (Моби зевает). Эта одежда удобная и простая.

— А очки вы одни и те же носите все последние годы?

— Да, пять или шесть лет.

— А если они вдруг сломаются, вы купите точно такие же?

— Да, я ношу очки одной модели. Если я надену какие-то другие, я буду чувствовать себя странно.

— А что это за очки?

— Не знаю. (Снимает очки, и мы вместе пытаемся разобрать, но там нет совершенно никакого бренда и написано что-то простое, типа «Сделано в Америке».)

— Вам не кажется странным, что и в России, и в любой другой стране меньшинство ваших слушателей понимает, о чем ваше творчество, и разделяет ваши убеждения — идет ли речь о политике или о духовном развитии, о правах человека или животных. Считаете ли вы проблемой то, что часто публика воспринимает лишь результат, не вдаваясь в контекст?

— Одна из моих любимых книг — «Степной волк» Германа Гессе, главный герой которой пытается контролировать каждый аспект своей жизни, и в конце книги он переживает психоделический опыт. Во время психоделического переживания он видит своего любимого композитора, Моцарта, слушающего маленький транзисторный радиоприемник, из которого доносится ужасная музыка, Моцарт не перестает смеяться. И главный герой спрашивает у Моцарта, как тот может смеяться, когда все это звучит так ужасно. А Моцарт ему и говорит: «Знаешь что? Жизнь — сложная штука». В мире происходит слишком много всего, и мы не можем все контролировать. Мы делаем все возможное, но не стоит беспокоиться больше необходимого. Если бы я пытался контролировать каждый аспект моей жизни, личной и профессиональной, а также восприятие ее другими людьми — я бы сошел с ума. Если кто-то приходит на мой концерт, зная о том, что я политически активен, — хорошо. Если на мой концерт приходит кто-то, кто не имеет об этом понятия, — тоже хорошо. Не мне контролировать реакцию людей на мои действия.

— Так что вы просто занимаетесь своим делом…

— Я ковыляю себе потихонечку и пытаюсь... Дело в том, что любой из нас — писатель, художник, музыкант или даже родитель, да просто человек — никто из нас не знает на самом деле, что делает, мы просто должны пытаться поступать правильно. И мы совершаем ошибки, но продолжаем путь.

— У вас дети есть?

- Нет. По крайней мере, мне об этом ничего не известно.

— А планируете?

— Да. Но для начала хорошо бы завести собаку-другую, а уже потом детей.

— Это популярный в Америке ход — сначала собака, потом ребенок. Так и собак у вас нет?

— Нет, к сожалению, я слишком часто в разъездах. Но после окончания ближайшего турне я собираюсь вернуться на какое-то время домой и, может быть, не ездить так часто.

— А где ваш дом сейчас, вы же жили в Нью-Йорке?

— В Лос-Анджелесе.

— А где именно?

— Недалеко от знака «Hollywood». Я живу в очень странном доме, построенном в 1927 году. Там жили Rolling Stones, Марлон Брандо…

— Вот это энергетика, должно быть…

— Это очень странное место, оно за городом. Кругом койоты, пумы, при этом в десяти минутах от Downtown Hollywood. Это самый странный город в мире — это и природа, и город, все сразу. А Нью-Йорк, к сожалению... Я вырос здесь, и я любил Нью-Йорк, но сейчас этот город живет уж чересчур по правилам Уолл-стрит. Здесь очень много денег, потребительства, раздражения, злости. Занимаясь творчеством, ты постоянно озабочен оплатой жилья. А в Лос-Анджелесе художник может позволить себе просторный дом или студию и делать свое дело, не волнуясь об аренде.

— Там дешевле?

— Да, намного. Жизнь в ЛА примерно в два раза дешевле, чем в Нью-Йорке. Поэтому очень много музыкантов, писателей, художников перебираются из Нью-Йорка в Лос-Анджелес, это постоянный поток. К примеру, мои друзья приехали в ЛА в январе, и там тепло и прекрасно, и они вдруг осознали, что в Нью-Йорке они платят две тысячи долларов за квартиру с одной спальней, а в Лос-Анджелесе за такую же квартиру они платили семьсот долларов. Конечно, это не идеальный город, но жить в Нью-Йорке я больше не хочу. Скажем так, он сильно изменился.

— Когда вы переехали?

— Примерно четыре месяца назад. Ой, кажется, у нас время заканчивается. (Вошедшая ассистентка вежливо сообщает, что у меня есть последний вопрос. А я ведь еще не спросила про то, как Моби, неудачно попробовавший в юности ЛСД, теперь помогает страдающим от панических атак, про безвозмездное выкладывание новых песен в интернет, про права животных и про его крошечный ресторан в Нью-Йорке, который закрылся в 2009-м, где музыкант и готовил сам, и обслуживал посетителей.)

— Вы являетесь членом правления Institute for Music and Neurologic Function (IMNF). Не могли бы вы вкратце рассказать о трендах в музыкальной терапии?

— IMNF организовали доктора Конни Томэйно и Оливер Сакс. Существует традиционная музыкальная терапия — например, если играть Баха пациенту до, во время и после хирургической операции, он в два раза быстрее поправляется. Многие люди, вынужденные подолгу лежать в больнице, если им играть определенную музыку или петь, выздоравливают быстрее и чувствуют себя лучше. А доктор Томэйно и доктор Сакс открыли, что музыка восстанавливает мозг. Многие люди с серьезными мозговыми травмами, при которых нарушен речевой центр, не могут говорить. Но они по-прежнему могут петь и, соответственно, могут вербализовать свои ощущения в песне! Восьмидесятилетний пенсионер на инвалидной коляске, который давно не ходит, — если ему сыграть любимую песенку из детства, он может вскочить и затанцевать! Это чудо. И такое происходит постоянно в процессе музыкальной терапии, поскольку мозг очень легко адаптируется и способен сам восстанавливать разорванные связи между его частями. Таким образом, к людям может вернуться способность говорить.

— Как это работает?

— Представьте, что у вас есть стереосистема с колонками, а провода между ними порваны. И мозг выстраивает эти связи заново. Или скорее — поскольку мозг так сложно и потрясающе устроен, он не использует поврежденные «провода», но восстанавливает связь в обход их, т.е. создает новые связи между клетками. До недавнего времени — еще лет двадцать назад — большинство неврологов считали, что человек рождается с фиксированным количеством мозговых клеток, которые умирают на протяжении всей жизни. Затем открыли нейрогенез — способность клетки восстанавливаться, это продолжается все время, но зависит от образа жизни. Если ты счастлив, тебе нравится твоя работа, ты занимаешься спортом и хорошо питаешься, то велика вероятность того, что количество твоих мозговых клеток продолжает расти. Социализация, семья, духовность, счастье — все это способствует росту мозговых клеток. А если ты подавлен, куришь, пьешь, ешь всякую дрянь, то твой мозг будет усыхать и умирать, к сожалению. Это, наверное, неприятная новость для русских.


Альбом «Destroyed» уже в продаже и на официальном сайте музыканта. 7 июня Моби выступит в СК «Юбилейный» (СПб.), 8 июня — в ДС «Лужники».​