Андрей Антонец: «Эта музыка для небольшого круга слушателей. Зато во всем мире»

Участник групп Alexandroid и Id10ts рассказал ДЕНИСУ БОЯРИНОВУ о своем новом проекте с Ильей Лагутенко и предсказал новую волну российской электронной музыки

Имена:  Андрей Антонец · Илья Лагутенко

Уроженец Риги Андрей (Oid) Антонец, участник проектов Alexandroid и Id10ts, хорошо известен тем, кто помнит музыку конца 1990-х и начала нулевых. Тогда казалось, что в России появилась волна интеллигентных электронных музыкантов, которая, ко всеобщему удовольствию и пущему сближению России с Европой, вольется в мировые каналы распространения культурной информации. Дуэт Андрея Антонца и Александра Матросова Alexandroid, Александр (Lazyfish) Потехин, Александр (Mewark) Петрунин, дуэт Антона Кубикова и Максима Милютенко SCSI-9, дуэт Александра Зайцева и Ильи Барамия  «Елочные игрушки» — все эти музыканты получили признание «там», но на их положении «здесь» это не слишком-то сказалось. Ангажементы на европейских лейблах и в европейских клубах не решали бытовых российских проблем, каждый музыкант вынужден был как-то выкручиваться, и второй волны не последовало. Все как будто бы рассосалось.

Андрей Антонец занимался разным — писал музыку для себя (последние альбомы, Oid и Alexandroid, выходили в середине 2000-х), для заставок канала «Домашний» и для рекламных роликов. Выступал с лайвами и диджей-сетами. Делал ремиксы для «Мумий Тролля». Андрея связывают с Ильей Лагутенко прочные партнерские узы, и последние музыкальные новости от него пришли именно с этой стороны. Антонец и Лагутенко образовали новый проект, Keta, который выложил в сеть четыре полноценные песни — электронные романсы на стихи Лагутенко. Пользуясь поводом, OPENSPACE.RU решил выяснить, что это за Keta такая и почему от Антонца давно ничего не было слышно.


— В чем идея проекта Keta?

— Изначально все это задумывалось как музыка к фильму. Илья с бельгийскими кинематографистами сняли с вертолета уникальные документальные кадры — пейзажи Камчатки, и потом он предложил мне поработать над саундтреком к предполагаемому фильму. К кадрам прилагались записанные на диктофон эскизы четырех песен. Уже в процессе стало понятно, что просто красивых видов камчатских сопок недостаточно для полноценного фильма, но останавливаться на полпути уже не хотелось. Нами руководила одна идея — довести эти четыре песни до законченного звучания, чтобы не было стыдно за потраченное время.

С песенными структурами работать намного сложнее, но и намного интереснее достичь интересного результата в установленных рамках. В текстах и манере пения Ильи всегда остается пространство для додумывания, всегда есть какая-то абстракция, в них нет однозначности, свойственной многим российским исполнителям, поэтому музыкальное сопровождение может быть совершенно разным и слушаться при этом органично.

Keta — «Kamchatka»


— Чего вы хотели добиться в звучании песен? Как формулировали друг другу задачу?

— Все делалось интуитивно, на ощупь. Мы обменивались какими-то линками в процессе работы, но это были не образцы того, как все должно звучать, а просто обмен разной музыкой, которая нам нравится.

Я был приятно удивлен, например, узнав, что на заре «Мумий Тролля» Илья хотел, чтобы группа звучала как очень любимые мною Black Devil Disco Club, но тогда понимающих такую музыку были единицы.

Самым интересным для меня лично является поиск баланса между поп- и экспериментальной музыкой, баланс простых и сложных конструкций.

— Будет ли Keta издаваться и как?

— Похоже, я окончательно утратил веру в современную индустрию звукозаписи. Я понимаю еще ценность виниловой пластинки — это совершенно другое звучание, но компакт-диск... Мне почему-то сразу представляется, сколько разных химических гадостей будет выброшено в атмосферу при производстве всего лишь одного тиража.

Keta — «Clown»


— Будет ли у Keta сценическое воплощение? Будут ли играться лайвы — с участием Лагутенко или без?

— Конечно, мы думаем об этом. Когда песни были уже практически готовы для сведения, встал вопрос о студии и специалисте, который поможет добавить плотности в звук. Рассматривались варианты зарубежных студий с какими-то именитыми продюсерами, но я понял, что нужно не имя, а человек, который будет понимать задачу без слов. Поэтому и пригласил своего давнего друга и коллегу по нашему проекту Id10ts Илью Шаповалова, который, помимо нескольких электронных проектов, таких как Masha Era, играет на гитаре в группе Tokio и вообще замечательно справляется со многими музыкальными инструментами. Мы поехали в Ригу, где в студии моего старинного приятеля Александра Войцеховского уже довели весь материал до того, что можно услышать сейчас. И именно Илья Шаповалов выступал с нами в «Олимпийском» (во время декабрьского концерта «Мумий Тролля». — OS), став, таким образом, новым участником проекта, чему я очень рад.

А совсем недавно в нашем коллективе появился новый голос — это Варя Павлова aka Lisokot, певица-концептуалистка, появившаяся в конце нулевых с поэтическими саунд-перформансами «Быстроходная ондатра», а ныне реализующая идею использования голоса как материала.

Также с нами работает талантливейший музыкант из Риги — Мартинес Гонзалес, уже помогавший нам много лет назад с Ильей Лагутенко в создании музыки к мультфильму.

Мы думали с Лагутенко о концепции проекта в целом, и появилась мысль: гораздо интереснее было бы звучание нескольких голосов, чтобы у слушателя не возникало прямых ассоциаций с группой «MT». А в России это практически неизбежно. Но вот что неожиданно: Keta оказалась интересна иностранцам. Для них голос — всего лишь один из инструментов, они воспринимают скорее энергетику, нежели смысл, как я, когда слушаю, например, Einsturzende Neubauten или DAF.

Keta — «Antifreeze»


— Твой последний альбом под псевдонимом Oid «Systems of Mercy» вышел, кажется, тысячным тиражом на дисках. На буклете не было ни одной русской буквы, и в России про него мало кто слышал — это потому, что ты считаешь, что твоя музыка здесь никому не нужна?

— Он вышел тиражом 500 копий. Мне не хотелось бы заводить старую пластинку, что, мол, тут нас никто не понимает, зато на Западе мы очень известны. На самом деле знают и понимают, просто эта музыка изначально для небольшого круга слушателей. Зато во всем мире. Поэтому для удобства информация на английском.

— Последний альбом Alexandroid вышел в 2004-м, потом было только переиздание раннего альбома, «Systems of Mercy», и после этого — тишина, только сейчас нарушенная треками Keta. Почему была такая долгая пауза?

— Причин много, но главная и самая драматичная — год назад остановилось сердце у Алекса Матросова, второго участника дуэта Alexandroid. У нас были планы насчет нового альбома, и материала скопилось намного больше, чем на один альбом. За все время существования Alexandroid мы по-настоящему совместно записали лишь несколько треков. Как правило, каждый что-то делал самостоятельно, а потом уже мы обсуждали, подходит ли это проекту. У нас было общее видение — некая планка, если так можно сказать. Мне до сих пор сложно смириться с этой потерей, но все-таки новый альбом Alexandroid будет. Я уверен, Алекс будет рад.

— Есть такое впечатление, что в начале 2000-х волна российских электронщиков — Alexandroid, Lazyfish, Mewark и др., — отчаявшись заработать на собственной музыке, ушла в смежные отрасли. Занялись программированием, разработкой музыкального софта, саунд-дизайном, музыкой для рекламы и ТВ и т.п. И пропали из виду, а могли бы прокачать мир. Или не могли бы?

— Мне кажется, что тот факт, что на виртуальных инструментах, которые создал Lazyfish, работали над своими альбомами такие музыканты, как Bjork и Depeche Mode, — уже свидетельствует о мощнейшей прокачке. Mewark — автор звука на самом пронзительном альбоме Дельфина «Звезда», и вообще одном из лучших альбомов русской музыки последних десяти лет.

И у меня есть чувство, что вторая волна российской электронной музыки еще только на подходе. Самое интересное впереди.

— А чем сейчас, кстати, занимаются твои друзья-коллеги — Lazyfish и Mewark? Ты что-нибудь знаешь об этом?

— Я довольно давно ничего не слышал от Lazyfish; надеюсь, это временная и вынужденная пауза. А Mewark совсем недавно прислал мне свои новые записи — они настолько хорошие, что даже захотелось сделать собственный лейбл, чтобы выпустить такую прекрасную музыку.

— Каковы успехи твоих проектов в Европе?

— Одно из самых ярких впечатлений: как-то в Берлине на афтепати в «Баре 25» меня спросил какой-то немецкий рейвер, откуда я и чем занимаюсь. Когда я ответил: Alexandroid, — он не мог поверить! Оказывается, у него есть все наши альбомы. Он позвонил на следующий день, сказал, что они с подругой насобирали грибов и зовут нас на ужин. С тех пор мы очень подружились, и Берлин открылся для меня с невиданного ранее ракурса. Это событие для меня важнее продаж дисков и тому подобного.

— А каковы, кстати, продажи — на juno.co.uk?

— Juno специализируется на танцевальной музыке, и там лучше продается наш новый проект Id10ts. А вообще не слежу. Я знаю, что наш последний альбом, «False Starts», по-настоящему оценили только сейчас, хотя он вышел в 2004 году и еще года полтора до этого готовился в печать.

— Что происходит в мире с музыкой, которую раньше было принято называть idm?

— Я никогда не понимал сам термин idm. Как диджей, я вот играю техно, но на самом деле это и есть intelligent dance music. А все эти «трещотки» меня никогда особо не впечатляли. В той музыке, которую принято называть idm, больше страдающих бессонницей сисадминов, чем музыкантов.

— Что, на твой взгляд, сейчас происходит наиболее интересного в электронной музыке и на каком фронте?

— Я в последнее время больше слушаю неэлектронную музыку, например африканскую. Вообще, я стал замечать, что чем больше я слушаю музыку, тем меньше ее пишу. Мы не успели заметить, как у Alexandroid вышло пять альбомов — и за это время я могу пересчитать по пальцам названия групп и исполнителей, которых мы слушали. Потом наступил период поиска новой музыки: я слушал и слушал, но ничего сам не записал. Возможно, все это происходит волнообразно...

Keta — «Mango»


— Что ты думаешь о дабстепе, постдабстепе, гипнагогии, витч-хаусе, скви и других новомодных музтерминах-тенденциях?

— Я и не знал, что есть уже постдабстеп, наверное, в эти минуты где-то в наркотических муках и размышлениях о постапокалипсисе рождается и поствитч-хаус. Мне ближе всего дабстеп, но это не та музыка, которая сводит меня с ума. Мне ближе повторяющиеся гипнотические ритмы, когда забываешь о времени. В этом плане техно наиболее близок архаическим, первобытным танцам. Это не стиль музыки, это сам ритм, который был, есть и будет. Кто-нибудь может сказать, где сейчас speed garage, например?
Все эти новые ярлыки нужны больше подросткам, которым нужно выделиться любой ценой, что естественно в этот период жизни. Но для меня это дремучий хипстерский лес.

— К разговору о второй волне: какие русские электронные музыканты из следующего за тобой поколения тебе нравятся?

— KHz, Riverz End, Suokas — наверняка я забыл кого-то. Из живых электронных выступлений мне очень понравились Easy Changes в берлинском клубе Weekend и, конечно, SRKP!

— Ты живешь в Берлине. Правда ли, что это лучшее место на земле для электронных музыкантов?

— В Берлине, наверное, самая большая концентрация музыкантов (по крайней мере, электронных) на квадратный метр. Такой атмосферы нет ни в одном городе на планете. Это город хиппи, потому что тут еще очень хорошо помнят последствия войны и ценят мир, и свободу особенно. Но в Берлине главное — не попасть в водоворот событий, тут практически каждый день происходит что-то интересное в электронной музыке, это ведь мировая столица техно, и первое время я незаметно для себя начал превращаться в party animal. Нужно вовремя остановиться, если хочется делать что-то свое. А вообще, самое комфортное место для работы — далеко за городом, в деревне. У меня есть дом в 300 км от Риги, там настоящая глушь, но есть интернет и все необходимое. Провожу там все больше времени. Берлин и Москва никуда не денутся.