Алан Уайлдер: «Recoil – проект убыточный»

Экс-участник Depeche Mode – о первом московском концерте Recoil, будущем лейблов, музыкальных продаж и вообще музыки

Имена:  Алан Уайлдер

Алан Уайлдер присоединился к Depeche Mode в 1982 году, заменив отчалившего создателя Винса Кларка, и ушел из раздираемой конфликтами группы в 1995-м. Но в сердцах и на сайтах ее поклонников ему, «единственному участнику DM с музыкальным образованием», уготована вечная прописка за создание оригинального, мрачно- меланхоличного или, как говорят подростки, «готично-романтичного» звучания DM. Собственный проект Recoil студийный кудесник Уайлдер начал делать еще во времена Depeche Mode. Первый альбом, «Bloodline», вышел в 1992-м — кстати, на нем читал рэп Моби, который тогда еще не был Моби. Recoil — это Depeche Mode навыворот. Вместо рок-н-ролльных риффов и запоминающихся припевов — синтезаторные текстуры, шумы, коллажи и длинные сложные тексты в исполнении приглашенных вокалистов с замечательными биографиями. Вместо музыки для масс и стадионов — экспериментальные пьесы для одиночек, днями просиживающих в закрытых помещениях у своей Hi-Fi-аппаратуры. В исторической перспективе, с падением продаж физических носителей и укреплением позиций цифры, индивидуалистский подход Уайлдера к музыке, разумеется, оказался менее экономически приспособленным к ситуации, чем тоталитарный синти-поп его коллег. Но Алан проект не бросил и убеждений не сменил — напротив, отметился острыми статьями о кризисе музыки для масс, падении стандартов качества записи и воспроизведения, необходимости подхода к поп-музыке как к высокому искусству.

На этой неделе Уайлдер, по случаю выхода сборника «Recoil: Selected» превративший свой студийный проект в гастролирующий, даст первый концерт в Москве. По этому случаю ДЕНИС БОЯРИНОВ поговорил с музыкантом о будущем Recoil, лейблов, продаж и вообще музыки.


— Сборник избранного «Recoil: Selected» — это конец истории или конец одной главы и начало новой?

— Точно не конец. Это просто ретроспектива, связанная с тем, что проект почти достиг 25-летия. Значительно ничего не изменилось. Но обернуться и окинуть взглядом проделанную работу весьма полезно. По окончанию этого тура я собираюсь заняться новым материалом.

— По вашим словам, центральный элемент шоу Recoil — это видеоряд, который идет согласованно с музыкой. Это больше похоже на кинопоказ или на арт-перформанс?

— Нечто среднее. Трудно сказать, к чему это ближе. С одной стороны, в шоу есть место и живой импровизации, и каждый перформанс подгоняется под конкретную площадку — и по музыке, и по видеоэффектам. С другой стороны, большей частью это заранее подготовленные треки Recoil, которые отличаются от того, что выходило на альбомах. Видеоряд сделан специально под них. Выступление Recoil — точно не походит на традиционный рок-концерт.

— Недавно вы приняли участие в концерте Depeche Mode: вышли на сцену к экс-коллегам впервые почти за 16 лет. За этим событием что-нибудь последует?

— Эта была разовая акция. Больше ничего не планируется.
— Вам понравилось их выступление?

— Да, хотя мне показалось, что шоу было неровным. Некоторые песни прозвучали гораздо лучше других. Звук и свет временами были сделаны потрясающе, временами — бестолково. Сама группа очень хорошо выступала. Дэйв, несомненно, выкладывается на сцене по полной, и на этом шоу я наконец-то почувствовал — впервые почти за 30 лет! — для чего это нужно и что такое live appeal. Наиболее впечатляющие моменты шоу, когда в резонанс входят песня, видеоряд, поведение Дэйва и отклик аудитории — таких было несколько.

— Несколько лет назад вы были одним из музыкантов, кто начал в прессе дискуссию о «войнах громкости» в звукозаписи. Что-нибудь изменилось за это время?

— Не слишком, хотя мне кажется, что наблюдается возвращение интереса людей к высоким стандартам качества записи. Многие разочаровались в mp3 и других аудиоформатах со скудным диапазоном и высоким сжатием, им хочется чего-нибудь настоящего. Думаю, что должны быть доступны любые форматы, пусть каждый выбирает для себя.

— А вы как и на чем слушаете музыку?

— По-разному. Я редко качаю музыку, причем исключительно в исследовательских целях. Слушаю на CD и иногда на виниле, когда хочется как следует слышать детали. Я также использую Macbook, iPod и iPhone, когда на ходу, но только файлы в кодировке Apple Lossless (много лучше, чем mpeg). Дома у меня стоит очень хорошая акустическая система 5.1 на колонках B&W. А если мне надо прослушать мастер или тест-прессинг, то я иду в студию, где у меня стоит наиболее точная аудиосистема на мониторах Dynaudio.

— Что сейчас происходит с Mute? Это действующий лейбл с некоторой автономностью, находящийся в структуре EMI, или декоративный бренд с историей? Каковы ваши отношения с Mute? Каковы отношения главы Mute Дэниеля Миллера с EMI?

— Как мне видится, Mute сейчас занимается поиском новых маркетинговых подходов, которые со стороны выглядят как возвращение к их «инди-корням». Они находятся под зонтиком EMI и в то же время могут и выходить за пределы системы, более творчески используя сторонние маркетинговые и лицензионные компании. У Mute много музыкантов, с которыми они интересно работают. Мой контракт довольно стандартный и давно уже не обновлялся. Строго говоря, я, возможно, сейчас уже и не на контракте! Об отношениях Дэна Миллера с EMI надо спрашивать не меня. Единственное, что я знаю, он настаивал на полной творческой независимости, когда продавал Mute.

{-page-}
     

— Вообще нужны ли сейчас музыкантам лейблы?

— Роль, исполняемая компанией, может варьироваться в зависимости от музыканта. Одним необходима полная опека, другие очень самостоятельны, и им рекорд-компания нужна только как маркетинговое и дистрибьюторское агентство. Сейчас музыканты предпочитают сами принимать решения, информируя компанию о своих планах и рассчитывая, что та подстроится. Но так бывает не всегда и не со всеми. Очевидно, что из-за общего падения продаж музыки бюджеты резко уменьшились, и это вынуждает музыкантов быть более самостоятельными, активными и нестандартно мыслящими, если они хотят выжить.

— Что бы вы сделали, если бы вас сейчас вдруг назначили главой EMI? У вас есть программа действий?

— Только не это. Я даже не знаю, откуда начать...

— Recoil успешно выпускал сингл «Prey/Allelujah» на лейбле Gala Records, российском партнере EMI, по запросу и специально для фанатов группы. Будут ли еще в вашей истории проекты, инициированные поклонниками?

— Не знаю, посмотрим. Это был интересный и удачный эксперимент, но не идеальный способ выпускать продукт — из-за ограниченности дистрибуции. Также у меня ушло немало времени на логистику предприятия. Должен сказать, что Gala очень помогла с этим проектом, хоть он и исходил от поклонников. Если кому-то показалось, что лейбл мне мешал — нет, напротив! Вообще в нынешних обстоятельствах, мне кажется, компании очень открыты к изданиям с ограниченным тиражом, расширенным версиям, специальным сборникам и всему такому.

— Сколько же поклонников необходимо артисту, чтобы не умереть с голоду?

— Зависит от того, что он привык есть на завтрак, сколько тратит на свою музыку и на себя. Не знаю. Могу сказать о себе. Я продаю много CD (ну относительно, конечно), однако Recoil по-прежнему проект убыточный. Все больше музыкантов понимают, что зарабатывать деньги сейчас можно только на гастролях и продажах сувенирной продукции.

— Как будут продавать музыку в 2020 году?

— Так же, как и сейчас. Популярно будет примерно то же самое, что и сейчас: музыка, сфабрикованная на ТВ, бойз-бенды и все такое, — только в более экстремальных формах. С другой стороны, будет очень много андеграундной музыки всех форм и расцветок.

— А что сейчас, по-вашему, настоящий андеграунд?

— Я слишком стар и устоялся в своих вкусах, чтобы разбираться. Это вы мне расскажите.

— Должна ли вся записанная музыка распространяться бесплатно?

— Совершенно не обязательно. Можно делать музыку только для себя и никому ее не давать, но как только она попадает в публичное пространство, этот процесс невозможно проконтролировать. И это уже вопрос сознательности и совестливости каждого потребителя. Я полагаю, что художников следует вознаграждать за искусство, если другие хотят получать от него удовольствие. Точно так же, как штукатурщику следует заплатить за его работу, прежде чем он займется стенами в вашем доме.

— Интернет помог вашей карьере музыканта? Как бы она развивалась, если бы интернет не изобрели?

— Без сомнения, помог. Без интернета все было примерно так же, разве что у меня оставалось больше свободного времени — на то, чтобы думать.

— Кто же сейчас враг музыке?

— Неустойчивость внимания публики, одноразовость музыки и отсутствие в ней необходимости. Темпы жизни все ускоряются и ускоряются. Даже люди, пришедшие на концерт, не держат внимание на происходящем, отвлекаются на то, чтобы написать что-нибудь в Facebook или Twitter. Мне случалось видеть на концертах людей, которые обменивались сообщениями, стоя бок о бок, позабыв о шоу. Публика предпочитает снимать происходящее на телефоны, чем смотреть собственными глазами, видеть и сопереживать.

30 апреля Recoil выступит в московском клубе Discoteque