«Груша» злоупотребляет «Володей»

Репортаж с Грушинского фестиваля: традиции, фольклор и реальность старейшего российского музыкального оупен-эйра

«Один раз на Грушу съездил — имидж на всю жизнь испортил» — почти поговорка. Непролазная грязь, тотальное пьянство и дурацкая музыка — вот с чем ассоциируется старейший в России музыкальный оупен-эйр, который проводится на Мастрюковских озерах, что близ Самары, с 1968 года.

Будем честными людьми: на «Грушу» давно уже не ездят за авторской песней. Туда ездят люто выпивать. Среди бардов и завсегдатаев фестиваля сейчас бытует мнение, что «Груша» стала не та — мол, куча «левого» народа создает ненужную массовку, настоящих хозяев поляны в грош не ставят и используют как декорацию к неуемным возлияниям. И вот появился шанс все исправить. Три года назад Грушинских фестивалей стало два. Исконную площадку — на Мастрюковских озерах — арендовала на длительный срок коммерческая фирма «Мета», и все доходы от фестиваля стала получать тоже она. После долгих споров и громких скандалов с привлечением общественности президент Грушинского фестиваля Борис Кельман собрал под свое крыло бардовскую тусовку и организовал второй, «ортодоксальный» фестиваль имени Валерия Грушина, который проходит неподалеку от Мастрюковских озер — на Федоровских лугах. Кажется, и музыка там лучше, и люди интереснее, и место живописнее. В прошлом году там выступали Юрий Шевчук и Андрей Вознесенский, в этом — любимцы московской прессы «СБПЧ» и — символ «Груши» — автор-исполнитель Тимур Ведерников, ставший лауреатом фестиваля шестнадцатилетним подростком в 1990 году. На Мастрюках мало что изменилось. Если на Федоровских лугах идет музыкальный фестиваль, то на старом месте каждый первый уик-энд июля проходит алкокарнавал, где каждый друг другу брат и сват.

Фестиваль начинается уже у пригородных касс железнодорожного вокзала. Тут и там слышатся возгласы: «Сколько взяли?», «Как везете?» и т.д. Очередь за билетами обсуждает бухло. Многие уже разминаются пивом или слабоалкогольными коктейлями. Атмосфера дружелюбная, но в вагон народ набивается весьма агрессивно. Впрочем, мест хватает всем; устроившись поудобнее, люди начинают пить уже по-серьезному. В соседнем купе двадцатилетние парни с гитарой за пятнадцать минут убирают три бутылки настойки «Клюковка», запивая двадцатиградусную пивом и шампанским. Вскоре их ленивое бряцанье на гитаре переходит в дикий рев, в котором узнается песня группы «Пятница». Из дальнего конца вагона им подпевают какие-то крали, громко выкрикиваются тосты «За здоровье молодых!» — традиционный алколозунг молодых самарских гедонистов. Тем временем в первом вагоне выстраивается очередь в туалет. Любители пива братаются, узнают друг у друга места стоянки, шутят и балагурят. Никаких ссор, наездов и драк — это вам не ночной клуб.

Последняя пятничная электричка приходит на платформу имени Грушина в 22:30. К этому времени те, кто живет на поляне с четверга, уже приходят в совершенно безбожное состояние. Не трезвы даже милиционеры, которые призваны блюсти порядок и изымать алкоголь у свежеприбывших любителей бардовской песни. Отбирают в основном водку в нераспечатанной таре. Потом ее можно будет обнаружить на грушинском рынке по 250—300 рублей за пол-литра. Поэтому водку, которую здесь ласково называют «Володей», переливают в пластиковые емкости из-под воды.{-page-}

«Володя» на «Груше» — самая универсальная валюта. Если у вас с собой бутылка, палатку и спальники с собой можно не брать — вас с распростертыми объятиями примут в любом лагере при условии, что вы не буйный. Водкой же принято расплачиваться за услуги. «На «Груше» у нас была бензопила. Мы пилили ею деревья. Я тоже пилил — первый раз в жизни. К нам в лагерь приходили из соседних лагерей и просили напилить им. Мы шли и пилили. Нас за это поили», — рассказывает один интеллигентный с виду человек, помощник депутата областной думы. На «Груше» бытует миллион шуток про водку. Например, «Дима злоупотребляет Володей» — это каламбур про президента и премьера.

Заработать выпивку на «Груше» можно нестандартной внешностью. Грушинские фрики — самые пьяные люди фестиваля. Среди них есть и старожилы. Один немолодой мужчина из года в год раздевается догола, надевает на себя юбку из осоки, на манер туземной, мажет лицо грязью и цепляет на нос какие-нибудь дурацкие очки. Находится много желающих с ним сфотографироваться, а затем выпить. Из завсегдатаев «Груши» — и мужик с огромной ручной вороной. За фотографии с птицей на плече он берет и алкоголем, и деньгами.

Трезвость на Мастрюках не приветствуется, поэтому пьют тут самые убойные вещи. Например, приличная компания из четырех человек пронесла на поляну десять литров коньячного спирта, добытого прямо с заводской проходной. Популярна также «Яга» — так называют алкогольный напиток «Ягуар» и его производные. Состоит он из спирта и энергетиков — дает не только опьянение, но еще и бодрость.

Барды также не гнушаются алкоголем. Обычно у них есть бейдж, поэтому в любом лагере им радушно наливают. Иногда авторы и исполнители, забредя в лагерь, остаются там надолго, играют на гитаре и поют. Собственно, суть фестиваля именно в этом, а не в выступлениях на площадках.

Чтобы поставить лагерь, на поляну заезжают заранее. Некоторые посетители «Груши» к этому процессу относятся очень серьезно: за неделю завозят на грузовом транспорте генератор и холодильник, сооружают срубовой стол, выгораживают отдельный туалет. В таких лагерях собираются настоящие фанаты фестиваля — приверженцы традиций. Для них «Груша» заменяет день встречи выпускников, где раз в год встречаются с друзьями молодости. Чаще всего именно на таких стоянках и можно встретить аутентичных исполнителей КСП. Когда «Груша» разделилась на две, почти по каждой такой компании прошел раскол, и некоторые старые грушинцы даже перестали друг с другом разговаривать.{-page-}

Если вы не поклонник авторской песни, на официальные сцены лучше не соваться. Стереотипные барды — бородатые мужчины в свитерах, протяжно поющие Визбора и Окуджаву, — это еще не самое страшное, это просто скучно. Куда опасней сцены, на которых юные дарования безо всякой цензуры несут свое искусство в массы. Причем в этом году на Мастрюках такая метаморфоза произошла с площадками, которые в прошлые годы заработали себе хорошую репутацию. Например, сцена «Азия» слыла местом с самой камерной и задушевной атмосферой, каждый год тут собиралась почти одна и та же компания, так что и барды, и зрители были друг другу хорошо знакомы. В этом году «Азию» оккупировали пользователи сайта «Стихи.Ру», прочесть свои вирши в микрофон мог любой желающий. Поэтому пятничной, например, ночью юноша читал там поэму о девушке, которая отрубила себе ногу с гангреной и нашла новую на потолке. Больше всех не повезло популярной некогда «Чайхане», которая существует с 1970 года и известна вольным подходом к авторской песне. Бывало, что тут устраивались музыкальные марафоны, посвященные русским кавер-версиям песен Beatles. В этом году площадка приняла разномастные детские коллективы и почему-то частушечников. Субботним утром на сцену «Чайханы» вышли звонкоголосые мальчики из хора «Ромашка», чтобы спеть что-то про зверюшек. Их сменила восторженная женщина средних лет, которая задорно призналась в том, что «соседи стучат о стенку головой». Не самый удачный саундтрек для девяти утра и похмельной головы.

Утром на «Груше» заняться совершенно нечем. Больше от скуки, чем по необходимости, народ, похмелившись, ползет на местный рынок. Чего тут только нет: старик с попугайчиками, вытягивающими предсказания, бабули с груздями, квашеной капустой и самогоном, кришнаиты с фирменными сладостями, челноки с дешевым тряпьем из Индии, сувениры с грушинской гитарой. Как всегда, тут полно сектантов, распространяющих книги Рона Хаббарда, Светланы Пеуновой и «Целебные стихи» неизвестного автора. По соседству с шашлычными гнездятся поющие люди с гитарами, которые продают диски с собственной музыкой. Такого не найдешь на MySpace: тут и сиплые песни протеста, и религиозные прозрения. В общей массе — невероятная дичь.

В этом году грушинский рынок оккупировала одна из главных пивных компаний страны, так что здесь появились даже крепкие скамейки и столы для распития. Очень удобно — днем свободных мест почти не было. К вопросу о комфорте и уровне сервиса: с прошлого года на Мастрюках появились баня, интернет-кафе и прочие блага цивилизации. Однако, по большому счету, они никому не нужны. Большого спроса нет даже на горячий душ за 50 рублей, и это при том, что всю пятницу лил дождь и гости грушинской поляны с ног до головы были перепачканы глиной и жидкой грязью. Но настроение праздничное. Несмотря на происходящий вокруг трэш, китч и угар, у Грушинского фестиваля особенная атмосфера — мирная, веселая и братская. Чем-то похоже на Новый год: на те несколько дней, когда все люди вокруг живут в одном порыве — выпить, опохмелиться, снова выпить и пообщаться за жизнь.

И все же правы барды — «Груша» теперь уже не та. Организаторы вообще перестали заботиться о музыкальном содержании фестиваля, а пьяное веселье достигло уже какого-то апокалипсического размаха, пережить который сполна не каждый сможет — здоровья не хватит. Традиционная заключительная песня фестиваля «Гори, гора!» привлекает все меньше слушателей — в этом году на финальном концерте было полно свободных мест. Если десять лет назад на фестиваль съезжалось до 140 тысяч человек, то в этом году на Мастрюках насчитали 45 тысяч, а на Федоровских лугах — 35—40 тысяч гостей.

И это объяснимо: сколько можно пить?