«Экспертиза» и «Лавка древностей» в Петербургской филармонии

Петербургская филармония впервые предложила публике не просто музыку, а концептуальный продукт

Малый зал Санкт-Петербургской филармонии обзавелся двумя новыми циклами концертных программ. Официальный филармонический сайт скромно именует их «тематическими проектами». На самом деле скромничать не стоит.

Чтобы понять всю важность этой затеи, нужно просто представить себе расклад концертной жизни северной столицы. Филармония уже давно числится городским монополистом по части классики лишь номинально. Афиша формируется через пень-колоду, исполнители приглашаются те, что поближе да подешевле, репертуар выбирается тот, что проще сыграть.

Еще несколько лет назад подведомственная Юрию Темирканову организация держалась на плаву за счет банального территориального превосходства: спасала власть над двумя лучшими в городе залами. Но с появлением Мариинки-3 метрополия Валерия Гергиева принялась еще более активно, чем прежде, заниматься промоутерством. Редко, но метко (а с каждым годом все чаще) появляющиеся в концертном зале на улице Декабристов экспортные музыканты стоят целой филармонической афиши. И теперь уже не только оперно-балетный, но и концертный центр города верно перемещается с Невского проспекта в район мариинского мультиплекса.

У филармонии нет сил или желания становиться культурным супермаркетом (количество и качество продуктов не позволяет), но есть возможность стать образовательным центром, воспитывая публику для лучших времен.

Начать исправлять ситуацию попытались в славящемся программным либерализмом филармоническом Малом зале. К нынешнему сезону руководство филармонии заказало видным питерским музыкантам Владимиру Ранневу и Ольге Комок по авторскому циклу концертов. На их счету большой культуртрегерский опыт: Раннев (композитор и музыкальный обозреватель «Коммерсанта») в своих ежегодных «Концертах художественной музыки» микшировал современный арт со специально написанными для вернисажей опусами. Комок (музыковед и автор передач про классику на 5-м телеканале) руководит ансамблем Laterna Magica, который год мужественно возделывая непаханое (в России) поле средневековой музыки.

Методики вывода публики из благодушного безразличия у каждого нашлись свои. Владимир Раннев для своей «Экспертизы» избрал куртуазный формат концерта-беседы с исполнителями, а «Лавка древностей» Ольги Комок предлагает нетрадиционный репертуар.

Но результаты оказались похожими. Ведущие стараются естественно держаться на сцене, правда, периодически тушуются и конфузят зал. Но куда важнее другое: циклы Раннева и Комок дали роскошную возможность — не вставая с удобного кресла, понаблюдать за действием культурных механизмов.

В рамках «Экспертизы» вместе с ансамблем «Солисты Екатерины Великой» публика размышляла о парадоксах русской культурной памяти и развенчивала культурные мифы. Мы же уже почти привыкли к тому, что до Глинки русская музыка вроде как и не существовала, а если все-таки существовала, то была представлена отщепенцем-западником Бортнянским и песенниками Алябьевым с Гурилевым. Еще с музыкальной школы всех приучили к мысли о том, что русская музыка началась с «Камаринской» Глинки. «Экспертиза» же доказала, что это фикция — за полвека до симфонической фантазии Глинки этот фольклорный стандарт варьировал в своем скрипичном концерте заезжий придворный музыкант Иван Жирновик.

В «Лавке древностей» и вовсе осуществили бархатную революцию — пригласив на концертную эстраду фольклорную музыку, избавили ее от обидного статуса дальнего родственника, за которого породистым академическим потомкам приходится краснеть. Трюизм Глинки о том, что музыку сочиняет народ, а композиторы ее лишь аранжируют, на словах-то все знают, а Ольга Комок озаботилась тем, чтобы показать, как именно это происходит.

Для пилотного концерта ее цикла был выписан из Норвегии скрипач Гуннер Стубсейд, играющий на аутентичной скрипке Hardanger fiddle норвежские народные мелодии. А в пару к нему подрядили пианиста Петра Айду, отвечающего на фольклорные песни без слов фортепианными пьесами Грига с обработкой тех же мелодий.

Во всей этой истории и вправду есть нечто более значительное, чем просто художественный результат, а именно социальные последствия нового проекта, которые трудно переоценить. Всего-то и нужно — снять бронзовую маску хранителей традиций и повернуться к публике человеческим лицом.

Закономерно, что на филармонический клич о помощи первыми откликнулись из тех лагерей, которые академическая сцена Петербурга до сих пор почитала маргинальными. Приглашая к длительному сотрудничеству композитора-авангардиста и музыковеда-антиквара, Петербургская филармония фактически совершает первую попытку освободиться от имиджа «храма искусств» и «музея музыки». Концептуальный продукт не потакает вкусам зала, но заставляет его думать.

Авось и охотники думать со временем подтянутся.


Другие материалы раздела:
Борис Филановский. Пир духа must go on, 13.02.2009
Екатерина Бирюкова. «Лючия ди Ламмермур» в театре Станиславского и Немировича-Данченко, 17.02.2009
Борис Березовский: «Меня пугает гробовая тишина в зале», 12.02.2009