Председатель музыкального жюри «Золотой маски» комментирует итоги оперного конкурса
Имена:
Анатолий Ледуховский · Антон Гришанин · Валерий Гергиев · Дмитрий Черняков · Елена Жидкова · Павел Смелков · Петер Феранец · Татьяна Рягузова · Теодор Курентзис · Уиллард Уайт
© Юрий Белинский / ИТАР-ТАСС
Сцена из оперы «Женщина без тени»
Я долго буду вспоминать «Золотую маску — 2011», хотя это был уже четвертый раз, когда я заседал в жюри фестиваля. Ведь были годы, когда мы с большим скрипом тянули какой-нибудь спектакль в «лучшие», а сам спектакль не тянул. В этом году схватка была великолепной, и «золотых масок» категорически не хватило. Например, спектакль «Иудейка», не получивший ничего, в прежние годы легко уложил бы всех на лопатки.
Если брать одну лишь номинацию «Опера», то можно констатировать, что сезон 2009/10 оказался редкостно урожайным. Отчасти это объясняется тем, что 2010 год был Годом Франции в России, и три спектакля, позже попавшие в номинацию «Маски», появились на свет при поддержке французской стороны. Другим объяснением, скорее русским по характеру, может быть антикризисный кураж. «А вот я не сдамся, а возьму и, наоборот, выдам!» — и так подумал каждый.
Достойно восхищения прежде всего соперничество названий. Чтобы на российской сцене конкурировали «Иудейка», «Троянцы», «Воццек», «Женщина без тени», «Замок герцога Синяя Борода» и «Сократ» — такое раньше было трудно вообразить. Ведь все мы помним сезоны, когда в номинации состязались две «Травиаты» или два «Евгения Онегина».
© Наталья Разина / Предоставлено фестивалем «Золотая маска»
Сцена из оперы «Женщина без тени»
Когда осенью 2009 года в Большом театре появился «Воццек», я подумал: ну вот и готовый победитель следующей «Маски». Когда весной 2010-го Валерий Гергиев провел в Москве «Женщину без тени», я подумал: а вот и достойный соперник. Партитуры Берга и Рихарда Штрауса, равно виртуозные, символизировали разные стороны музыки ХХ века. И в обоих случаях это был блестящий театр.
Вопрос был в том, как пройдут собственно фестивальные показы. Труппа Большого под управлением Теодора Курентзиса сыгралась очень ладно, премьерный недодел был устранен, один артист пел лучше другого. Слушать оперу Штрауса жюри ездило в Петербург, где Гергиев, демонстрируя небрежение возможными наградами, самоустранился от участия в фестивале. Но дирижер Павел Смелков провел оперу с таким чувством и мастерством, а певцы передали такую любовь к произведению, что четыре часа действия превратились в сплошное наслаждение.
Наше жюри с небольшим перевесом проголосовало в пользу «Женщины без тени». Этот спектакль как целое гармоничнее, он сделан с юмором и теплотой. Очарование театрального решения состоит в том, что режиссер Джонатан Кент не придерживается единой парадигмы, а играет возможными режиссерскими принципами сообразно содержанию оперы. В сценах, представляющих мир духов, он словно говорит себе: «Здесь я буду режиссером детской сказки», — тогда как в земных сценах, где действуют люди, он выбирает себе роль «современного режиссера». Равным образом художник Пол Браун («Маска» за лучшую работу художника) создал два стиля и два решения, которые в финале сумел остроумно объединить.
Читать текст полностью
© Дамир Юсупов / Предоставлено фестивалем «Золотая маска»
Сцена из оперы «Воццек»
«Маска» за лучшую работу дирижера, присужденная Теодору Курентзису, символизирует высокий музыкальный уровень «Воццека» в целом. Также награжденное «Маской» режиссерское решение Дмитрия Чернякова несколько насилует оперу Берга, но приходится восхищаться профессионализмом его работы с актерами и, главное, талантом, с каким он раскрыл ключевую сцену. При всех вопросах, которые могут ставиться к его «перпендикулярам», он мощно попадает в одну волну с Бергом в сцене, где звучит ре-минорное интермеццо — именно там Воццеку впервые приходит в голову поговорить с Мари, уже мертвой. Вся человечность Берга сфокусирована в этом трагическом интермеццо, именно оно и стало у Чернякова театральной кульминацией.
© Предоставлено фестивалем «Золотая маска»
Сцена из оперы «Иудейка»
«Иудейка» Михайловского театра — целая театральная история, которой хочется рукоплескать. Нет, это не история о том, как ноты оперы положили в грузовик Мариинского театра (верю, по ошибке) и успели увезти на двести километров от Москвы, — хотя она действительно придала труппе куражу. Это история о том, как театр сначала сам посадил себя в глубокую лужу, пригласив режиссера Арно Бернара, а потом нечеловеческими, грандиозными усилиями из этой лужи выбрался режиссеру вопреки. Бернар и его соавторы нагородили банальнейшее решение с Холокостом и фашистами, которые мельтешат на сцене и создают второй, абсолютно ненужный опере план. Это еще не худшее: исковерканы образы, особенно не повезло принцессе Евдокии. Прелестная девушка, влюбленная в своего жениха, превратилась в какую-то манерную даму из ЖЭКа. И вот, при том что 50 процентов работы театрального механизма приходится на выполнение всей этой ерунды, опера с гигантской мощью прорастает сквозь нее и в конечном счете опрокидывает навзничь. Театральный гений Скриба и Галеви ведет борьбу с режиссерской интерпретацией, оригинал побеждает. Работа певцов, хора и оркестра создает другой, незримый театр, рождается подлинно большой стиль — видимое меркнет, идеальное становится реальным. Всем этим руководил Петер Феранец, которому хочется искренне пожать руку, — именно тот случай, когда «Масок» не хватило. Неожиданно блеснуло молодое дарование труппы — Татьяна Рягузова. А героем спектакля стал Нил Шикофф, спевший и сыгравший страсть и гордость ветхозаветного масштаба, а вовсе не терпимость к инакомыслию, которую сам же господин Шикофф совершенно напрасно приписал творению Галеви и Скриба, когда, получая «Золотую маску» за лучшую мужскую роль, понес какую-то политкорректную пургу.
© Предоставлено фестивалем «Золотая маска»
Сцена из оперы «Замок герцога Синяя Борода»
«Замок герцога Синяя Борода» — еще один спектакль Мариинского театра, где блистали Гергиев и его оркестр; живой Уиллард Уайт в заглавной партии и роскошная, с летящим меццо-сопрано Елена Жидкова — истинная артистка, которая в сценических ролях ведет себя увереннее и свободнее, чем в жизни (в этом мы убедились, когда увидели экзальтированную дамочку, нескладно выбежавшую получать заслуженный приз). Спектакль, отлично продуманный сценически, вполне мог бы претендовать на премию в условиях не столь острой конкуренции.
То же можно сказать про виртуозную камерную работу «Кафе “Сократ”» Театра имени Станиславского и Немировича-Данченко, объединившую короткие оперы «Сократ» Сати и «Бедный матрос» Мийо. Режиссер Анатолий Ледуховский выстроил забавное действие, которое так же (с некоторым подозрением) относится к музыке и тексту, как музыка и текст в опусе Сати — друг к другу. Награду этому спектаклю символизирует «Маска» Сергею Бархину за лучшие костюмы.
© Вадим Лапин / Предоставлено фестивалем «Золотая маска»
Сцена из оперы «Вертер»
«Вертер», большая постановка того же театра — еще одна удача. Неброская, культурная, несколько старомодная режиссерская работа Михаила Бычкова вполне гармонично сочетается с музыкой Массне.
Провинция дала о себе знать в лице Челябинского театра: там устроили прорыв и сделали «Лоэнгрина» Вагнера. Постановка небогатая, но толковая. Исполнение совсем не позорное, а дирижерская работа Антона Гришанина просто на зависть хороша. Похоже, появилось новое имя.
«Любовь к трем апельсинам» — «Геликон» как «Геликон». Стиль 90-х с новыми техническими прибамбасами. Возможно, лучшее из того, что появилось в этом театре за последние годы.
«Бег» в Камерном театре Покровского — весьма проблемное сочинение Николая Сидельникова, спасенное и приспособленное для камерной сцены его учеником Кириллом Уманским (спецприз нашего жюри). Крепко работающим артистам удалось придать напряжение сюжету и тексту, совершенно неприспособленному для оперы.
© Предоставлено фестивалем «Золотая маска»
Сцена из оперы «Паяцы»
Без балласта в оперной номинации не обошлось — «Паяцы» из Санкт-Петербурга и «Князь Игорь» из Ростова-на-Дону, обе в постановках Юрия Александрова, грешили дурновкусием и неоправданным произволом. Во втором случае пострадала даже музыка Бородина: так, хор поселян в последнем акте прошел под звук вовсе не предписанного композитором погребального колокола.
Антигерой номинации — «Троянцы» Берлиоза, партитура неровная, но местами гениальная, поставить которую в Мариинском театре доверили пятиклассникам, двинутым на убогой компьютерной графике и звездных войнах (модная каталонская команда «Фура дель Бауш»). Без Гергиева спектакль битых пять часов ехал, спотыкался и засыпал на ходу. Монтировщики разбирали космические корабли прямо за спинами у поющих солистов, корабельные снасти зацеплялись друг за друга, гремели и не хотели расцепляться, солисты все пели и пели, а зал все пустел и пустел. Должен признаться, что на фоне общего отчаяния мне понравилась космическая миска, которой накрыло Екатерину Семенчук — единственное пламенное существо в этом мертвом шоу.
© Предоставлено фестивалем «Золотая маска»
Сцена из оперы «Гвидон»
Еще одну оперу мы увидели вовсе не в номинации «Опера»: премию в конкурсе «Эксперимент» получил «Гвидон». Паралитургическое действо, в основе которого лежит хоровая опера по Хармсу с прелестной и свежей музыкой Александра Маноцкова, увидела сцену в театре {-tsr-}«Школа драматического искусства» — именно в том, где пятнадцать лет назад Анатолий Васильев поставил «Плач пророка Иеремии» Владимира Мартынова. Мартынов в последнее время стал композитором, с которым все только и делают, что спорят, но только на словах. «Гвидон», сделанный с явной оглядкой на «Иеремию», с одной стороны, почтительно следует по пятам шедевра, созданного старшими коллегами, с другой же — спорит с ним от лица молодого поколения, слегка озорно и весело. Пожалуй, это первый творческий ответ Мартынову, который появился в нашем искусстве.
А ведь
Все афишное многообразие обеспечивает, как обычно, ВАГ (кехмановская оперная часть - вторая половина 20 века, и усё, про Стасик, Новую оперу - вообще говорить неудобно). Уровень выучки - ну как всегда, все слышат и знают, но жюри, как обычно, в эйфории от ассортимента, как клиент светлой памяти Черкизона при виде разноцветных китайских подделок. Не зря Черноморцеву за крики мимо нот дали приз - не важно как, зато Вагнер.
Эксцентрические выходки, вроде "Иудейки", "Пеллеаса", "Повесы", "Розенталя",лишь подчеркивают убогость ситуации. Это такие потемкинские деревни, за отъездом немногих наемных звезд или отработкой пиара, расспыпающиеся в пыль.
Прекрасна конкуренция дирижера Иудейки и дирижера Женщины без тени, если еще взять во внимание не только специфику партитур, но и качество оркестров. Давайте отправим ВАГ в Челябинск, а Гришаева - в Питер. Специфика в том, что такого никогда не будет. Будет, поощряемая Масками феодально-рабовладельческая система в культурном болоте, пускающего шумные пузыри, при этом из столиц сваливают все, кто хоть мало мальски умеет петь, плясать или неплохо дирижировать, невзирая на кровавый капитализм без трудовых книжек.
Впечатляет список масочных лауреаток, к примеру, певиц - как он не совпадает с экспортным набором русской школы. Почему они даже за забором собственного театра никому не нужны - Сержан, Печникова, Казакова? Речь не о том, что они плохие, а о том, какую культурную резервацию Маска собой описывает.
Самое курьезное, что Маска, задуманная как некий реванш идеи национального театра все более показывает ее беспомощность, когда недорогие импортные артисты, вроде Минковского, Шикоффа, Жидковой оказываются хедлайнерами сезона и какой-то недосягаемой планкой для местных.
Характерно и то, что авторы нынешнего акме русского музтеатра являются ее арбитрами и аудиторами, как господин Поспелов или Парин.